Таких не убивают - Кир Булычев

Распрощавшись с капитаном, Лидочка пошла к станции. Наверное, думала она, в Америке свидетелей в такую жару развозят по домам в кадиллаках с кондиционерами. Впрочем, у свидетелей там есть свои кадиллаки с кондиционерами.

Все замерло. Молчали птицы и даже мухи. Солнце торчало прямо над головой, и Лидочка все время наступала на собственную короткую тень…

Марина Котова вышла из-под большого дерева, где таилась в тени. Она обмахивалась липовой веткой.

- Я уже испугалась, что ты другой дорогой пойдешь, - сказала она.

- Видишь, ты угадала.

Так хотелось побыть одной! Но Лидочка понимала Марину - у той не было опыта общения с сыщиками, и потому ей необходимо с кем-то поделиться переживаниями. А Лидочка сейчас ближе всех подруг и друзей - ее можно и подождать в теньке.

- Я так себя ужасно чувствую, - призналась Марина, подлаживаясь под шаги Лидочки, что было ей сделать нелегко - она относилась к породе семенящих женщин. Ей бы жить в Китае или танцевать в ансамбле «Березка». - Ты не представляешь, что я натворила.

- Представляю, - ответила Лидочка, - ты не вовремя сказала «Ой!».

- Он тебе рассказал?

- Ничего страшного не случилось, - успокоила Марину Лидочка. - Капитан все равно бы докопался, чей портсигар. Не ты, я бы сказала.

- Меня больше всего тревожит, - сказала Марина, - что на самом деле это может быть не ее портсигар. Мало ли кто мог потерять портсигар в яме?

- Серебряный дореволюционный портсигар весом почти в полкило потерять и не подобрать? - Лидочка улыбнулась. - Такой миллионер должен быть смертельно пьян. Брось, Марина, не терзай себя. И главное - он открывал портсигар?

- Открывал.

- И что там было внутри?

- Папиросы. Но мокрые, развалились.

- Я тоже видела папиросы, - сказала Лидочка. - А Нина курит именно папиросы.

- Ты знала о портсигаре, когда звонила мне в субботу? - спросила Марина.

- Извини, да. И не догадалась, что он тебе его покажет. А так… ну зачем тебе знать и беспокоиться…

- Оказывается, ты скрытная, - упрекнула Лидочку Марина.

- Может быть. Иногда я не знаю, как себя вести, и все делаю неправильно.

- Если бы не твои утайки, я бы была готова сегодня…

- И что бы случилось?

- Я бы не сказала, что этот портсигар принадлежит Нине.

- Я повторяю, мне в голову не пришло, что он покажет тебе портсигар.

- Все равно ты не права.

Лидочка хотела сказать Марине: «Зато ты - чистой воды зануда», - но сдержалась. Марина имела право на нее обижаться. А уж обижается Марина со вкусом, с внутренней слезой, требуя полного раскрытия.

- А что же мне теперь делать? - спросила Марина, когда они подошли к платформе.

- Что ты имеешь в виду?

- Я должна позвонить Нине Абрамовне? Ну, пускай я ее не очень люблю, но она мне не сделала ничего плохого. Наверное, надо предупредить о портсигаре?

Лидочке было трудно ответить ей на этот вопрос. Сама она Нине не позвонила и теперь чувствовала себя неловко.

- Наверное, надо, - согласилась она.

- Ты как-то странно ответила, - насторожилась мышка, - ты со мной не согласна?

- Мне трудно ответить, - сказала Лидочка. - Но представь себе на секунду, что Нина в самом деле почему-то убила Сергея. Может, случайно. Может, вспышка гнева…

- Почему случайно?

- Потому что она не принесла с собой никакого оружия. А воспользовалась пистолетом Руслана.

- Ты думаешь, Сергей показал ей, где лежит пистолет?

- Не ей! Я не говорю «ей». Я не знаю, кто убил. Но представь на секунду, что это Нина. Правы ли мы с тобой, если не помогаем Анатолию Васильевичу найти убийцу? Ведь милиция и без того не горит желанием его отыскать. Они с радостью закроют дело и, как говорит капитан, уйдут в отпуск. Справедливо ли это по отношению к Сергею?

- Не надо… - Лидочка увидела, что Марина плачет. Маленькие, едва заметные слезинки собирались в уголках маленьких глаз и быстро катились по щекам. Марина смущенно вытерла мокрые дорожки. - Прости. Но мне вдруг стало так жалко Сережу. Я его знала столько лет. Он так хотел увидеть свой роман напечатанным!

- Ты не ответила мне! - настаивала Лидочка.

- Я все равно позвоню Нине, - сказала Марина. - Пускай милиция ищет, я не мстительная. Сереже уже все равно, найдут убийцу или нет.

Уже в поезде, подъезжая к Москве, Лидочка вспомнила:

- А о чем он тебя еще спрашивал?

- Ты не поверишь, - вдруг улыбнулась Марина. - Он интересовался проблемами художественной литературы.

- Знаю.

- Наверное, у него в школе были трудности с сочинениями. Он выяснял, может ли писатель отразить в романе тайные страсти.

- А он не говорил, что Сергея убили завистники, чтобы завладеть рукописью?

- А что, есть такая версия?

- У Толика… то есть у Анатолия Васильевича есть версии на все случаи жизни.

- Он просил меня дать ему почитать рукопись.

- Я не вижу причины отказывать ему. У тебя два экземпляра.

- Да, Сергей сдал два экземпляра, как положено, один для редактора, а один для художника. Я сдала второй в художественную редакцию. Но первый лежит у меня.

- Если напомнит, дай. Наверное, это никому не повредит. Только повысит уровень литературного образования нашего капитана.

- Я ему скажу, чтобы не ставил на страницы сковородку. - Марина несмело улыбнулась. Ей уже было не так страшно. - А может, рукопись ему не понадобится? Может, он отыщет убийцу раньше? - спросила она с надеждой.

- Ты думаешь, отыщет? Он не производит впечатление умного человека. Тебе жалко давать рукопись?

- Роман… в основе своей он построен на личном опыте. Это роман о любви. Милиция может истолковать его буквально.

- Ну, тогда не давай!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После путешествия Лидочки в Челушинскую о ней все забыли. Проходили дни, и никто ничего нового ей не рассказывал.

Если звонили или приходили люди, то они либо ничего не знали о Сергее, либо забыли о нем. Сергей прожил жизнь, не высовываясь, и был известен в узком кругу краеведов, дюжине коллег и десяткам редакторш или бухгалтеров. Наверное, у него были, кроме того, родственники и друзья детства, но, если судить по похоронам, их было совсем немного.

Жаль, что у Ольги нет телефона - вот кому бы Лидочка позвонила без всякого стеснения. Она могла бы узнать новости про деятельность Толика. Самому же Толику Лидочка звонить не решалась: в конце концов, Сергею она даже не родственница, а расставание с Толиком вышло холодным из-за этого проклятого портсигара.

Всю неделю Лидочка была в делах, и это способствовало странному феномену: превращению события, занимавшего все мысли и чувства, заставившего провести полдня в грязной траншее, в разряд воспоминаний, когда невозможно провести грань между тем, что случилось с тобой, и тем, что ты видел в кино или читал. Все, что было связано со смертью Сергея, стало каким-то придуманным, нереальным. И может быть, это хорошо, что к этому не надо возвращаться…

Конечно, оставалось любопытство. Лидочка понимала остальных участников драмы, тех, кто теснее, чем она, связаны со смертью Сергея. Какие-то объяснения должна была дать Толику Нина Абрамовна. Не исключено, что ей сейчас приходится нелегко. Неизвестна судьба Руслана - у Лидочки он больше не появлялся, а Даша ей не звонила. Лидочка больше не входила в круг людей, нужных ей или способных помочь.

Вспышки любопытства были непроизвольны. Например, идешь домой, впереди мелькнет рыжая грива волос - неужели Даша? Хочется догнать ее, но потом понимаешь, что это не Даша. Или вдруг почудится голос Нины. Оглянулась - какая-то толстая бабка с сумками…

В четверг во второй половине дня Лидочка заглянула в «Московский рабочий». Особых дел у нее там не было, но если бы ей сказали, что она приехала на Чистые пруды в надежде встретить Марину, она бы искренне отвергла такое утверждение.

Лидочка поднялась на четвертый этаж.

Когда-то издательство занимало все колоссальное сталинское здание, отделенное от улицы железной решеткой и своим маленьким парком. В каждой комнате, размером с кабинет председателя райисполкома, сидели по два редактора, которые беседовали по телефонам, ожидая, когда откроется весьма приличная по тем временам столовая и при ней более приличный буфет, - издательство было партийным, хотя с уходом пожилого столпа главенство в нем захватили люди, для партии не надежные, склонные к реформам и обогащению. Но солидность еще держалась, даже когда рухнули прочие издательские дома, крупнее и повыше рангом, чем «Московский рабочий». К счастью, издательству было что сдавать в аренду, и, постепенно съеживаясь, лишаясь территорий за право издавать книжки и пользуясь поддержкой московских литераторов, издательство худо-бедно тянуло, трудилось и старалось издавать книги серьезные и нестыдные. К тому же оно издавало путеводители и справочники по московским окрестностям, так как считалось издательством не только московским, но и подмосковным.

Теперь же за издательством осталось всего два этажа, остальное расхватали жадные «структуры», посадили у входов в коридоры людей в штатских мундирах с порочными, каменными лицами, а издательство стало жить теснее, без столовой и буфета, да и не было нужды в прежнем продуктовом снабжении.