Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

том же самом месте с посланием для человечества. Только она там так и не появилась, но самым удивительным было то, что никто из тех сотен людей не раскаивался, что пришёл туда, никто не чувствовал ни горечи, ни отчаяния. Они просто считали, что ей еще не Пришло время явиться вновь, но были уверены, что когда-нибудь и где-нибудь она появится. Дэн не мог понять этого вида слепой веры. Интересно, кто-нибудь из этих людей вдыхал хоть — раз запах горящей плоти или видел пламя, пожирающее маленькие черепа, и смог бы, пройдя в его сапогах, стоя под грязным серебристым дождем и видя картины, иссушавшие его мозг, проявить столько веры в возвращение Марии, Христа или Святого Духа?

Дэн сделал еще несколько гребков и пустил лодку по течению. Арден смотрела на юг; теплый ветерок слегка обдувал ее лицо. Вода, ударявшая о нос лодки, производила тихие шлепающие звуки, и горьковато-сладкое болото оживало в гуле, трелях и треске насекомых, в случайном резком крике ночной птицы, басовитом кваканье жаб и в других, более слабых звуках, которые было не так просто определить. Единственный свет исходил теперь только от звезд, которые сияли сквозь прорывы в плотном шатре из веток, переплетающихся над головой.

Дэну захотелось оглянуться назад, но он решил этого не делать. Он знал, где находится: как раз там, куда стремился попасть. Миг смерти Эймори Бленчерда остался незаживающей раной в его памяти, но вкрадчивая темнота болот дарила покой. Теперь он далеко от полиции, далеко от тюремных стен. Если бы еще удалось, найти еду, чистую воду и крышу над головой… даже провисшую крышу такой вот хибары… то он мог, бы жить здесь и умереть под этими звездами. Болото велико, оно не откажется спрятать человека, который хочет исчезнуть. Тлеющий уголек надежды вновь разгорелся в нем. Может быть, это была всего лишь иллюзия, но ее можно было взращивать, с ней можно было не расставаться точно так же, как Арден не расставалась с мыслью о Спасительнице. Однако прежде всего нужно было отделаться от девушки, а уж потом он решит, куда направиться самому.

Лодка медленно плыла вперёд, к морю.

* * *

Пелвис одной рукой держал Мамми, а другой цеплялся за мокрый пиджак Флинта. Зеленая осветительная шашка догорела несколько минут назад, и над ними сомкнулась ночь. Пелвис беспрерывно упрашивал — умолял, было бы более точное выражение — Флинта повернуть назад, когда они услышали женский голос, грозящий и сыплющий проклятьями где-то впереди них. Как только они подошли к воде, которая была уже почти по грудь, левая рука Флинта скользнула под рубашку и поддерживала там голову Клинта; глаза преследователей привыкли к темноте, и вскоре они смогли различить очертания хибар и свет, колебавшийся внутри одной из них, ближайшей справа. Флинт увидел лодку, привязанную к платформе, на которой стояла лачуга, и как только они подошли ближе, он понял, что на лодке подвесной мотор. — Ему пришло в голову, что Ламберт мог спрятаться в одной из этих темных лачуг, поджидая, когда они пройдут мимо. Он повёл Пелвиса к мерцающему свету, который они видели сквозь окно, заклеенное вощеной бумагой, и у самого края платформы Флинт сказал:

— Стой здесь, — а сам забрался вверх по рассыпающимся доскам. Он остановился, чтобы вытащить пистолет, затем затолкал руку Клинта под рубашку и застегнул промокший пиджак. Держа пистолет за спиной, он постучал в тонкую дверь лачуги. Он слышал, что внутри кто-то ходит, но на стук никто не отвечал. — Эй, там! — окликнул он. — Вы откроете или нет? — Он отступил от двери, собравшись постучать во второй раз.

Задвижка отодвинулась. Дверь распахнулась, и из нее высунулось дуло охотничьего ружья, которое плотно прижалось ко лбу Флинта.

— Сейчас я открою тебя, сукин сын! — прорычала женщина, державшая ружье, при этом ее палец взвел курок.

Флинт не двигался; в голове у него пронеслось, что с такого расстояния ружье размажет его мозги по деревьям на той стороне канала. В сумрачном свете, льющемся из щели. Флинт разглядел, что женщина была около шести футов роста и сложена крепко, как грузовик. На ней был грязный рабочий комбинезон, серая пропотевшая футболка, а на голове разбитый тёмно-зелёный футбольный шлем. За защитной решеткой шлема виднелось малопривлекательное лицо с горящими глазами и кожей, годившейся разве что на седло.

— Успокойтесь, — только и сумел сказать Флинт. — Успокойтесь, все что я хочу сделать, так это спросить…

— Я знаю, чего ты хочешь, мерзавец! — взвизгнула она. — Ты не затащишь меня назад, в эту грязную дыру! Тебе не удастся засадить меня в эту резиновую комнату и натыкать мне полную голову булавок и иголок!

Безумная, как трехногая саранча, — подумал он. Сердце его колотилось, во рту пересохло. Он уставился на палец женщины с грязным ногтем, лежавший на спусковом крючке прямо перед его лицом.

— Послушайте, — прохрипел он, — я пришёл не за тем, чтобы куда-то уводить вас. Я просто хочу…

— У сатаны всегда был серебряный язык! — пробубнила она. — А сейчас я просто отправлю тебя в преисподнюю, откуда ты явился!

Флинт заметил, что палец на спусковом крючке шевельнулся. Он затаил дыхание.

— Мэ-а-мэм? — Раздался звук шлепающих по бревнам грязных башмаков. — Могу я поговорить с вами одну минуту, мэ-а-мэм?

Безумные глаза женщины заморгали.

— Кто это? — прошипела она. — Кто это сказал?

— Я, мэ-а-мэм. — Пелвис вошёл в круг света, на руках он покачивал Мамми. — Не могу ли я перекинуться с вами парой слов, а?

Флинт заметил, что теперь женщина пристально смотрела мимо него на Эйсли. Палец ее по-прежнему лежал на крючке, ствол отпечатал кольцо у Флинта на лбу. Он был так испуган, что не мог двинуться даже на дюйм.

Пелвис выдал самую обворожительную улыбку, на которую был только способен.

— Никто не собирается обижать вас, мэ-а-мэм. Честное слово.

Флинт услышал, как женщина глубоко и неровно вздохнула. Ее глаза расширились, а вытянутый в узкую линию рот дрогнул.

— Вы можете опустить ружье, если хотите, — сказал Пелвис. — Может быть так будет лучше, а то еще пораните кого-нибудь.

— О-о, —