Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

И затем что-то белое и беззащитное, с редкими прядями распластанных черных волос прорвало поверхность, и Флинт выронил парик и подсунул свою руку под подбородок Пелвиса Эйсли весил отнюдь не мало. Он выплюнул воду и издал стон, больше похожий на рев товарного поезда.

— Встань на ноги! — крикнул ему Флинт. — Давая, давай, поднимайся!

Все еще отплевываясь, лысый Пелвис все-таки сумел встать.

— Мамми! — закричал он. — Где она? Она была недалеко, лаяла, сражаясь с течением. Пелвис, спотыкаясь, пошел к ней и сгреб в охапку, но сам едва снова не упал и был вынужден прислониться к флинту.

— Я постараюсь, — сказал он между приступами кашля. — Только немного отдохну. Всего несколько минут. Боже мой, я подумал… подумал, что мое сердце выскочит наружу. — Он поднял руку к голове, а когда его пальцы не нащупали ничего, кроме тестообразной кожи, он взглянул на Флинта, и его лицо от унижения исказилось, как будто он страдал сердечной недостаточностью. — Мои волосы! Где мои волосы? — Он вновь начал молотить вокруг руками, пытаясь нашарить парик.

— Он пропал, забудь о нем! — Флинт отметил, что лысая голова Пелвиса на макушке была заостренной, как пуля. С боков и с затылка была видна поросль коротких крысиных волос. Флинт заметил парик, уплывавший по течению, как ком испанского мха, сделал несколько шагов по жидкой грязи и выдернул его. — Вот, — сказал он, протягивая парик хозяину. Пелвис схватил парик и, удерживая Мамми на согнутой руке, начал его выжимать. Флинт был готов рассмеяться, если бы не думал о том, как далеко вперёд мог уйти Ламберт. — С тобой все в порядке?

Пелвис фыркнул и плюнул. Он весь дрожал. Он вытер нос тыльной стороной ладони, после чего тщательно, благоговейно разместил парик на голове. Парик сидел криво, некоторые его прежде волнистые части теперь выпрямились, но Флинт заметил, как облегчение проникло в душу Пелвиса, словно успокоительное лекарство; искаженное лицо разгладилось.

— Можешь ты идти или нет? — спросил его Флинт.

— Дайте мне еще минуту. Сердце все еще сильно бьется. Видите ли, основное мое достоинство — это очарование. Вот почему я всегда должен поддерживать свой сценический облик. Как парик, хорошо сидит?

— Немного сбился вправо. Пелвис принял необходимые меры.

— Как-то в прошлом году я был на шоу в Литл-Роке. Меня уложили в больницу, думали, что я охрип. — Он сделал еще несколько вдохов. — Это со мной уже не в первый раз. Все кружится перед глазами, и я ничего не могу сделать. Дайте мне минуту, и я приду в себя. Вы можете дышать? Я едва могу вдыхать этот воздух.

— У тебя избыточный вес — вот в чем беда. Тебе нужно избавиться от всего дерьма, которое ты наел. — Флинт начал идти по каналу, сокращая расстояние, которое Ламберт мог увеличить за прошедшие минуты. Для Ламберта путь должен был быть столь же тяжелым, но они с девушкой наверняка ушли дальше, пока охотники стояли. Когда Флинт вновь взглянул в сторону Пелвиса, то подумал, что парик имеет сходство с большой мокрой подушкой, приделанной к человеческой голове. — Я даю тебе три минуты, а потом уйду. Ты можешь либо ждать здесь, либо вернуться к машине.

Пелвис не хотел оставаться без света, который нес Флинт.

— Я смогу идти, если вы пойдете немного медленнее.

— Я говорил тебе, что это нелегкий труд, разве не так? А теперь не падай и не пытайся утопить меня, понял?

— Так точно, сэр. — С уродливого парика по его лицу стекала вода.

— Ты не подходишь для этой работы, Эйсли. Точно так же, как я не подхожу на то… чтобы… одеваться как Элвис Пресли и пытаться олицетворять его.

— Не олицетворять, — поправил его Пелвис. — Я имитирую, а не олицетворяю его.

— Это не важно. Ты должен бросить жрать всякую дрянь.

— Это же самое говорили мне врачи. Я пытался, но только Бог знает, как отказаться от печенья из арахиса, если не можешь заснуть до трех часов утра.

— Да, конечно. Но для начала ты должен перестать покупать эту дрянь! Разве ты не слышал о самодисциплине?

— Да, сэр. У некоторых она есть.

— Ну, вот это самое тебе и нужно. И в изрядном количестве. — Он взглянул на часы, сгорая от нетерпения следовать за Ламбертом. Но лицо Пелвиса все еще пылало от прилива крови и, может быть, ему требовалась еще минута-другая. Если у него случится сердечный приступ, будет нелегко вытащить из болота такую тушу. Он наблюдал, как Мамми лижет его подбородок, виляя обрубком хвоста. И его кольнула внезапная боль зависти. — И чего ты таскаешь везде эту собаку? Это ведь только создает неудобства.

— О, я не оставлю Мамми, сэр, нет! — Пелвис помолчал, поглаживая ее мокрую спину, прежде чем продолжил тихим голосом. — У меня была другая собака, очень похожая на Мамми. Лет шесть назад. Я оставил ее у ветеринара, на уик-энд. А когда вернулся… все сгорело на том месте, один пепел, ничего не осталось. Молния, как говорили потом. Все началось поздно ночью, некому было ее спасти. У них должны были быть огнетушители, но их не оказалось. — Еще с минуту он молчал, рука его двигалась взад и вперёд. — Долгое время после этого… у меня были ночные кошмары. Я даже видел, как Присс — так ее звали — горит в своей клетке, пытается выбраться, но никто ей так и не помог. И может быть, она даже думала, что сделала что-то плохое, и поэтому я не пришёл ей на помощь. Мне кажется, что тяжело умирать, зная, что тебя даже некому поругать. — Он поднял глаза и встретился со взглядом Флинта, глаза его утонули в зелёном свечении. — Вот почему я не оставлю Мамми, сэр.

Флинт вновь переключил свое внимание на часы.

— Так ты готов идти?

— Надеюсь, что да.

Флинт вновь тронулся в путь, на этот раз более медленным шагом. Пелвис сделал еще один глубокий вдох и со свистом выдохнул, после чего зашагал следом за Флинтом.

А впереди Дэн по-прежнему