Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Гражданские войны, как известно, часто оказываются кровопролитнее и разрушительнее внешних конфликтов, они отбрасывают народы на давно пройденные уровни развития. Ни один исторический эпизод не свидетельствует в пользу теории классовой борьбы как движущей силы развития. Напротив, классовые конфликты разрушают достижения предшествующего развития, они суть хаотический фактор, подобный энтропии в природной среде. Избежать их нельзя, как нельзя избежать теплопотерь в механической работе, химических реакциях и прочих формах взаимодействий. Но эффективно развивающееся общество минимизирует энергетические потери, проистекающие из существенных различий в социальном положении и доходах между классами – мобилизаторами и классами, мобилизуемыми на осуществление общесоциальных целей. По мере прогресса цивилизации и подъёма материального благосостояния широких масс населения эти различия постепенно теряют свой альтернативный (в марксистской терминологии – антагонистический) характер. Но классовая борьба преодолевается эволюционным, а не революционным путём, не за счёт уничтожения «эксплуататорских» классов. Наилучшим средством регулирования межклассовых противоречий является современная демократия. Это, однако, не означает, что преодоление межклассовых противоречий должно приводить к уравниловке между элитой и массами, мобилизаторами и мобилизуемыми в духе социалистических утопий. Такая уравниловка явилась бы не средством развития общества, а препятствием развитию, не средством достижения социальной справедливости, а причиной ещё большей социальной несправедливости. Чрезмерное ограничение возможностей мобилизующей элиты приводит, как правило, к снижению уровня результативности её деятельности, а соответственно, и к ухудшению качества деятельности того или иного сообщества людей, снижение его конкурентоспособности по отношению к другим сообществам. Это сказывается и на уровне благосостояния огромных масс населения.

Столь же несостоятельны претензии диалектики на монополию в объяснении развития в природе, которое, по существу, сводится к распространению на природу теории классовой борьбы, к представлению о природе как своеобразном прологе классовой борьбы и о скачкообразных изменениях в природе как аналогах революций. Недостаток эволюционного мышления диалектики заключается здесь не в том, что она рассматривает скачкообразные изменения в качестве факторов, стимулирующих развитие. Напротив, такое рассмотрение составляет её заслугу. Ф. Энгельс был совершенно прав и размышлял как выдающийся философ-эволюционист, когда в неопубликованной при его жизни «Диалектике природы», критикуя метафизический принцип «природа не знает скачков», утверждал, что «природа не знает скачков потому, что она состоит из одних лишь скачков». Этот гениальный афоризм может рассматриваться как эпиграф к изложению теории эволюции. Недостаток диалектики как теории развития заключается в том, что в попытках обоснования революционного характера скачков как этапов развития игнорируется постепенный и последовательный характер протекания самих скачков при всём том, что это протекание связано с чрезвычайным сокращением времени на смену этапов и бурными реакциями в процессах осуществления скачкообразных изменений. Скачки связаны прежде всего с высокоскоростной перегруппировкой структур, образующих порядок в системах, либо с катастрофическими крушениями этих структур, погружающими системы в хаос и преддверие гибели. Скачки, могут длиться миллионные доли секунды, но при этом они проходят столь же последовательные и постепенно сменяющиеся эволюционные этапы, что и процессы, разворачивающиеся миллиарды лет, которые также в ином временном масштабе представляют собой кратковременные скачки. Поэтому верно и обратное: природа состоит из одних лишь скачков потому, что она не знает скачков – в том смысле, что скачки представляют собой главным образом эволюционные, а не революционные этапы в развитии систем любой природы, что они выступают не только как разрывы постепенности, но и как проявления постепенности и последовательности естественного хода эволюции. Непонимание относительности скачков и их включённости в постепенность эволюционных изменений приводит к попыткам «перескочить» закономерный ход истории.

Что касается революционных скачков, то они, нарушая последовательность, постепенность и эволюционную подготовленность изменений, как бы забегая вперёд естественного хода эволюции, в конечном счёте не столько ускоряют, сколько деформируют, сдерживают или даже поворачивают вспять развитие самых различных систем. Мечта о том, что большими скачками можно «перепрыгнуть» нудный и медлительный ход эволюционно обусловленного развития, связана с верой во всемогущество насильственной мобилизации.

Превращение материалистической диалектики из революционной теории в реакционную идеологию в рамках самого жестокого и лицемерного из деспотических общественных устройств – советского ультра-мобилизационизма – было предопределено именно антиэволюционной тенденцией в диалектической теории развития и соответствующей ей практике подавления противоположностей.

17.2. Диалектика как логика изменения и развития

Поскольку диалектика претендует на создание особой, диалектической логики, способной охватить не только формы и технологию мыслительных процессов, но и логику самой действительности, её изменения и развития, происходящее в ней переосмысление логических структур и процедур касается исследования хода и механизмов эволюции. Наука логики возникла и развивалась как теория законов и форм правильного мышления, хода мышления, опирающегося на неискажённые произволом мыслящих людей соотношения понятий, суждений и умозаключений. Поэтому логика с самого начала абстрагировалась от содержания мышления, от того, что мыслится, позиционируя себя в качестве формальной логики. Поскольку невозможно исследовать правильность форм мышления, не отвлекаясь от его содержания, уже создатель системы формальной логики Аристотель заложил в её основу принцип, согласно которому правильность рассуждения и его конечного результата, вывода, определяется его логической формой, структурой и не зависит от конкретного содержания входящих в него утверждений или отрицаний.

В противоположность формальной логике, диалектика претендует на охват самого содержании мыслительных процессов, выявление логики самой действительности, она позиционирует себя в качестве содержательной логики. Первоисточником диалектической логики выступает идеалистическая система Гегеля, в которой мир устроен по законам логики, поскольку от есть создание логически мыслящей Абсолютной Идеи. В рамках гегелевского панлогизма мировой порядок формируется по законам диалектической логики, в процессе эволюции мысли. Система Гегеля тем и уникальна, что в ней логически совмещаются креационизм и эволюционизм, что позволяет, исходя из идеалистических посылок, делать глубочайшие эволюционистские выводы.

Стремясь постигнуть логику Абсолютной Идеи, Гегель раскрывает логику протекания эволюционных процессов, хотя и остаётся при этом в рамках своеобразной логицистской метафизики, которая сводит эволюцию к логически направляемому развитию, а механизм этого развития – к функционированию категориального аппарата по законам диалектической логики. Утверждая содержательный характер диалектической логики, Гегель первоначально назвал эту логику онтологической, т. е. логикой бытия.

Возникновение диалектики как логики содержания мышления было связано с кризисом традиционной метафизики и метафизически ориентированного естествознания, которые стремились зафиксировать выработанные ими понятия, придать им жёсткие формы, предложить раз и навсегда данные классификации и определения по роду и видовому отличию, воспринимая их как формальные выражения достигнутого ими абсолютного знания вещей и процессов внешнего мира. При этом они опирались на метафизическое истолкование классической формальной логики, в системном виде сформулированной Аристотелем в IV веке до н. э.

Правила и законы логики утверждались Аристотелем на основе критики софистики, которой он посвятил работу «Софистические опровержения». Сыграв значительную роль в развитии греческой философии, софистика во времена Аристотеля вырождается в профессиональную деятельность риторов и демагогов, бравшихся доказать или опровергнуть любую аргументацию с суде и народном собрании Афин, а в теории разработавших огромное число мыслительных трюков и парадоксов (апорий), которые выглядели безупречными с точки зрения формы высказываний, но приводили к совершению неверным и нелепым выводам. Использование подобных трюков, получивших название софизмов, было особенно опасно в условиях древнегреческой демократии, не выработавшей ещё механизмов элитарно организованного упорядочения и селекции спонтанных решений народных масс и нередко идущей на поводу у софиствующих демагогов, одобряя неверные и нелепые решения. Создавая первую в истории человечества систему формальной логики, Аристотель стремился не только найти ключ к опровержению софистических аргументов, но и помочь афинянам избавиться от тирании безответственной болтовни, в которой погрязало по причине неограниченной массификации управления афинское государство. В основу своей системы формальной логики Аристотель заложил сформулированные им законы тождества, непротиворечия и исключённого третьего.