Правда и другая ложь - Саша Аранго

– Я хочу попросить тебя только об одном. Поезжай к Генри и обсуди с ним роман. Мне кажется, ты сейчас ему очень нужна. Время поджимает, к книжной ярмарке мы уже практически не успеваем. Он говорил мне, что осталось страниц двадцать, но я не верю, что сейчас он способен писать. Будет досадно, если он не успеет дописать его до моего отпуска, не так ли?

Во рту у Бетти высохло так, что слиплись губы, когда она пригубила коньяк. Алкоголь обжег горло. «Он не знает, – подумала она, – не знает, что ребенок от Генри». Она встала, поставила бокал на стол и обняла Мореани. Никогда еще она не была с ним так близка и так благодарна. Какой благородный человек, какой настоящий мужчина…

– Я сейчас же ему позвоню, Клаус, обещаю тебе.

Мореани устало кивнул:

– Спасибо. Когда встретишься с ним, не говори ничего обо мне.

Если бы в этот момент Мореани предложил ей руку и сердце, она, не колеблясь, ответила бы «да».

– Конечно, не скажу, Клаус.

Гонория убрала от уха стакан, с помощью которого подслушивала разговор за перегородкой, и быстро села к компьютеру. Одной рукой она живо надела на голову наушники и положила руки на клавиатуру. Бетти не прошла, как обычно, через приемную к выходу, а остановилась у стола и оперлась на него ладонями.

– Гонория, – начала она, – могу я попросить вас об одном одолжении?

Гонория сняла наушники. Дела действительно приняли серьезный оборот, если эта дамочка так уважительно с ней заговорила. Она решила послушать.

– Что вы сказали?

– Могу ли я попросить вас об одном одолжении?

– Конечно. Чем я могу быть вам полезна?

– Если в следующий раз вам позвонит какой-нибудь тип из страховой компании, не выдавайте ему личную информацию о Генри Хайдене.

Айзендрат дернула головой, как делает курица, когда нацеливается на зернышко.

– Он сам спросил меня о господине Хайдене!

– Да, о нем многие спрашивают. Мы же охраняем частную жизнь наших авторов, не так ли?

Это «не так ли» не оставило Айзендрат иного выхода, как ответить:

– Я работаю здесь очень много лет, Бетти, и, если мне действительно что-то дорого, так это частная жизнь наших авторов. Вы должны были давно это понять.

– Она сделала что?

Генри вскочил на ноги и принялся нервно расхаживать вдоль панорамного окна. Ховаварт тотчас сорвался с места и, поджав хвост, выскользнул из комнаты. Он вернется только после того, как его чувствительный нюх подскажет, что вспышка гнева миновала.

На столе перед Бетти лежал компакт-диск с ультразвуковым изображением плода. Сидя на диване, Бетти следила глазами за Генри. В контражуре она видела его контур как перемещающуюся черную тень.

– Конверт доставили прямо Мореани, – продолжила она. – Это она позвонила гинекологу и попросила прислать протокол и изображение на его адрес в издательстве.

– Айзендрат?

– Это почти наверняка она. Звонила женщина. Она представилась моим именем, она знала мой возраст, адрес и то, что я беременна.

На мгновение Генри повернулся к Бетти спиной и посмотрел на поля. На часах только десять часов утра, но солнце уже припекало. На небе не было ни облачка, лишь одинокий аист кружил на большой высоте. День обещал быть жарким.

– Откуда она могла об этом узнать? – спросил он, не оборачиваясь.

– Точно не от меня. – Она сбросила туфлю и подогнула под себя ногу. – Я не говорила об этом и Мореани. Вообще о моей беременности не знал никто, кроме врача. Между прочим, вчера приходил агент страховой компании и потребовал у меня ключ от машины. Я не смогла его дать.

На фоне окна Бетти не видела глаз Генри, но чувствовала его буравящий взгляд.

– Не смогла? У тебя не осталось ключа?

– Нет. – Она наклонилась и взяла со стола конверт. – Это была твоя идея – заявить об угоне автомобиля. Почему мы ведем себя как преступники, Генри? Почему вместо всего этого мы не можем просто оплакивать твою жену и радоваться нашему ребенку?

Бетти прикрыла ладонью глаза, чтобы видеть Генри.

– Ты можешь отойти от окна? Я тебя не вижу.

Генри опустил электрические жалюзи, и в большой комнате сразу стало темнее и прохладнее. Он снова стал видимым.

– Я иду в полицию, Генри. Больше так продолжаться не может.

– Ах так, – сказал он тихо и добавил после долгой паузы: – Ты знаешь, что тогда произошло?

– Я не знаю, но, может быть, знаешь ты?

Бетти вытащила из конверта компакт-диск. Свет радугой отразился от блестящей поверхности. Она повертела диск в руках. Бетти уже надела панцирь материнства, вдруг стукнуло в голову Генри. Она уже не боится меня, она хочет одного – спасти ребенка.

– Честно говоря, мне абсолютно все равно, что произошло, – продолжила Бетти. – Думаю, что правда – это наш лучший выбор. Я не хочу, чтобы мой ребенок появился на свет в тюрьме. Надеюсь, ты тоже этого не хочешь?

Генри уставился на серебристый диск в руке Бетти. Все началось с этого изображения. С маленькой фотографии кусочка живой плоти размером не больше спичечного коробка. При виде плода в Генри проснулся демон, его старый приятель и хранитель. Иди за мной, шепнул он, и Генри последовал за ним. С демоном он приехал к скалам, чтобы убить свою жену, демон завлек его на чердак, где его до сих пор ждет куница. Именно демон посоветовал ему выбрать поворот, за которым он подстерег своего врага, и вот теперь демон нашептывает ему коварный план.

– Роман готов.

Бетти удивленно посмотрела на Генри.

– В самом деле?

– Да, я как-то сразу увидел конец. Я сел и дописал его. За одну ночь.

Она положила диск на стол.

– Не могу в это поверить. Можно я его почитаю?

– Безусловно. Прочитай его, скажи, что ты о нем думаешь, а потом мы отметим это дело.

Генри подошел к письменному столу и взял рукопись. Взвесив ее на ладони, он протянул пачку листов Бетти.

– У меня не было времени перепечатать рукопись на компьютере, так что это единственный экземпляр. Копий у меня нет.

Он заметил, что Бетти хочет что-то возразить, и поднял руку.

– Я хочу, чтобы ты прочитала роман, прежде чем покажешь его Мореани. Потом мы пойдем в полицию и покончим с этим делом. А теперь… – Генри сел рядом с Бетти на диван и взял в руки диск, – покажи мне нашего ребенка.

XVI

«Дрина» мерно покачивалась на мертвой зыби. По гавани гулял западный ветер. Обрадин сунул вскрытую консервную банку под патрубок выпуска масла и осторожно открыл кран. Может быть, смена масла поможет дизелю, а может, это последняя смена масла. Обрадин сложил губы и попытался насвистеть любимую мелодию, но получилось лишь невыразительное шипение. Новыми резцами он мог превосходно откусывать пищу, зубы перестали реагировать на холод, но свистеть он разучился.

Черное от изъеденного металла масло потекло в банку, сверкая на солнце, лучи которого падали в машинное отделение через открытый люк. Обрадин окунул палец в масло и испытующе растер его по ладони. Машинное отделение накрыла темная тень. Обрадин медленно поднял свой массивный череп, взглянул вверх и увидел Генри, который стоял на краю люка, скрестив руки на груди. Шляпа была надвинута на глаза. По выражению лица Генри Обрадин понял, что случилось что-то серьезное.

Генри затянулся дымом и окинул взглядом причальную стенку.

– Мне придется уехать отсюда, друг мой.

Обрадин смотрел на струйки дыма, вытекавшие из ноздрей Генри, словно пар на морозе. Дым вился в воздухе и исчезал над зелеными от водорослей сетями. Нельзя было придумать места для мужского разговора лучше, чем его качающаяся на волнах и прекрасная в своем уродстве «Дрина».

– Я по уши увяз в дерьме и не знаю, как из него выбраться. Поэтому мне надо исчезнуть. Но прежде… – Генри положил руку на вымазанные в масле штаны Обрадина, – мне захотелось повидаться с тобой. Ты ничего не знаешь о моей жизни и никогда меня о ней не спрашивал. Ты не хотел знать, откуда я приехал, что я делал и чем занимаюсь изо дня в день. – Он сдвинул шляпу на затылок и печально улыбнулся Обрадину. – Ты просто не представляешь себе, как это приятно.

– Куда ты хочешь уехать?

– Прочь. Я исчезну до тех пор, пока меня не перестанут искать.

Генри задумчиво посмотрел на мыски своих кожаных туфель.

– За прошедшие годы мне уже приходилось пару раз прятаться. Я жил один в доме с замурованными окнами, и меня никто не замечал. Дом принадлежал моим родителям, он стоял, хотя их самих уже давно не было в живых. В школу я ходил только до шестого класса, ты можешь себе это представить? Я до сих пор не умею считать в уме. Ты можешь в это поверить?

Обрадин сплюнул в воду крошки табака.

– Вот и видно, как мало на самом деле надо человеку.

Генри снял шляпу, вытер со лба пот и принялся вертеть шляпу в пальцах.

– Моя жена утонула не на берегу.

Обрадин вскочил с банки и, словно заклиная Генри, поднял обе руки. От этого движения «Дрина» резко накренилась.