Первозимок - Михаил Касаткин

«Это за каким же лешим тебя туда занесло?!» - изумится бабушка, всплеснув руками.

И уж тогда Петька расскажет ей все: и про белолобого, в белых носках собачонка - давно не щенка, но и не кобеля еще, но из которого вырастет, если его учить, настоящая, умная и сильная собака, потом расскажет про яйца, которые нужно достать, потому что собак немцы извели, а такие, как Расхват, и в другое время на вес золота... Потом уж расскажет и про молоко, про то, как они в Староверовку бегали с Сережкой...

С этими согревающими Петькину душу мыслями он и уснул.

Однако утром тоже все получилось опять не так, как планировал очень довольный собой Петька.

Во-первых, когда он проснулся - было уже не утро, и лучи солнца не могли пробиваться в окошко, потому что погода на улице стояла пасмурная.

Во-вторых, не слышалось привычного поскрипывания прялки.

«Значит, бабушка ушла куда-то еду промышлять...» - решил Петька.

«Надо же кормить и себя, и внука», - вспомнил он ее всегдашний ответ людям. И, повернувшись лицом к стенке и натянув на голову то, что называлось когда-то лоскутным одеялом, однако продолжало честно служить ему, он снова будто уплыл в приятную легкость сна... Окунулся в него так прочно и глубоко, что проснулся во второй раз уже где-то к середине дня, когда пришла домой бабушка и стала греметь возле печки то кочергой, то рогачом.

И поэтому заговорить первым, как Петька планировал, чтобы удивить бабушку, тоже не удалось.

- Ты где это, Аника-воин, мотался вчера до петухов, считай? - строго, но спокойно осведомилась бабушка, даже не глядя на него. И коротко предупредила: - Только говори правду, не ври. Я так и так все знаю.

А Петька и не собирался врать. Немножко разочаровался только, что важный разговор начался не по его почину и удивить свою бабушку Самопряху ему не удалось и не удастся теперь...

Но все равно, уж раз так вышло, Петька честно, без утайки рассказал все, как было: без прикрас и без хвастовства - какой он догадливый и шустрый... На одном только делал Петька упор: какой хороший и умный собачонок у дядьки Савелия, какая нужная, сильная собака из него выйдет, если обучить как надо...

При этом Петька спохватился и испуганно принялся шарить в изголовье, ища спрятанную перед сном под голову тетрадку. Тетрадка, к счастью, была на месте. И он завершил свой доклад простым, любому человеку понятным сообщением, что без Расхвата жить больше не сможет, и дело всего за пустяком: надо раздобыть где-то два десятка яиц, которые, оказывается, не только вкусные - хоть сырыми, хоть вкрутую, - но еще и полезные, как лекарство, - вот что интересно...

Бабушка слушала его, не перебивая, вроде бы понимающе, сочувственно, лишь изредка уточняя рассказ внука немногословным вопросом. Но когда все, о чем нужно было поведать ей, Петька толково и доказательно изложил - она, опершись на рогач, по-всегдашнему спокойно, коротко и просто заключила:

- Затея эта безнадежная. Хвокус твой.

Петька от неожиданности даже не нашелся что возразить - будто все свои слова растратил, пока толково, по-деловому объяснил бабушке всю важность вчерашних событий и для него, и для нее. Теперь даже рот приоткрыл и заморгал, изумленный бабушкиными словами.

Бабушка не обратила внимания на его потрясенный вид и тем же спокойным, ровным голосом растолковала Петьке свое заключение:

- Где их взять - эти двадцать яиц? А?.. Да и потом-самим в избенке тесно: тут и пол, тут и стол... Негде нам твоего собачонка держать. И кормить нечем. Да и что нам караулить?.. Зачем нам сторож? Ничегошеньки у нас нет. Одна прялка. Остальному - цена гривенник в базарный день. Пущай Сережка берет, они все-таки семьей живут, и дом у них боле, и сенцы есть, и барахлишко какое-никакое... Елизар - он мужик не промах. А у нас... - Бабушка горестно обмахнула повлажневшие глаза. - Хорошо, хоть выпросила в районе - пообещали нам пару ярочек да валушка выделить. - И пояснила: - Из тыла везут подмогу для нас - как разграбленных фашистами. И валушок, и ярочки тоже ведь с нами тут будут жить. - Она ткнула рогачом в земляной пол посредине их маленькой избенки, где возвышалась их кормилица-прялка. - А собаку нам совсем некуда...

- Бабушка! - прервал ее обрадованный Петька. - Дак она с этими овечками как раз и будет жить вместе!

- Говорю тебе: пусть Сережка берет, - упрямо возразила бабушка. - Ну, а ты ему помогать будешь - возиться с этим кобельком...

- Сережка-то с радостью взял бы... Хоть сейчас... - обиделся Петька. И тут же вспомнил: - Да ведь не отец у него - отчим: сама знаешь!..

- Это верно... - согласилась бабушка. - Елизар - крутой мужик, строгий, зряшным делом заниматься не позволит... - И спохватилась: - Да и чего это мы шкуру зайца неубитого делим?! Собаки-то нет еще! И яиц у нас нет...

- Но ты придумай, бабушка, где их взять - эти яйца! - взмолился Петька. - Двадцать штук всего!

- Думай не думай - от этого они не появятся... - глядя в пол возле прялки, рассудительно заметила бабушка. И продолжала в том же духе: - Но если с другого краю подумать... Кур небось еще скорее завезут в наши края из тылу... Слышала я, что колхозы уж опять налаживать начинают. Даже поговаривают: Елизар у нас не то председатель, не то бригадир будет... Ишь ты! Кругом ему фартит вроде - куда ни кинь... Да ведь, считай, один мужик в деревне!.. Савелий-то совсем хворый. - Бабушка вздохнула и примолкла, но тут же вернулась к прерванному разговору: - А райпотребсоюз уже организовался и задания разные получил: чего, сколько заготовить за лето. Ну, из лесу, с поля, от речек... - И вдруг, отставив рогач, она внимательно посмотрела на внука. - Да ведь райпотребсоюз - это такая штука, что там все должно быть, когда он силу возьмет! Если, к примеру, вы с Серегой вместе наберете много грибов, или ягод, или трав, какие скажут, так ведь вам за труд-то два десятка яиц дать могут?! - то ли спросила у Петьки, то ли заверила его бабушка. И обрадованно пообещала: - Это я сегодня же все разузнаю!

Бабушкина подсказка не просто обнадежила Петьку, а прямо-таки окрылила, как если бы дело было уже сделано и двадцать яиц лежали у него в подоле вылинявшей рубахи. Поэтому целый день Петька даже на улицу не выходил: не мог оторваться от тетради, что оставил дядьке Савелию неведомый старшина: надо было прочно - не ради оценки, как в школе, а ради дела изучить все эти записи...

И ведь слышал от дядьки Савелия, но теперь, когда прочитал то же самое на бумаге, очень удивился, что собака действительно не понимает человеческого языка, - она запоминает, если выучить ее, интонацию голоса и звуки. Тогда «фу!» означает для нее «нельзя!», а «фас!», наоборот, - «возьми!»: это что-то вроде их деревенского «Ату его!».

Петька разобрался даже в непонятных «рефлексах», которые вырабатываются у собаки сначала каким-нибудь лакомством, потом больше - лаской, повторением слова «хорошо, хорошо...», если она делает все правильно, как от нее требуется...

Раньше Петьке думалось, что с собакой даже посоветоваться можно или просто поговорить по душам, как с бабушкой, например, или с другом, с Сережкой. Но оказалось, что даже короткие, даже однословные команды, вроде: «сидеть», «лежать», «рядом», «ко мне», «место» или «аппорт» (принеси), «дай», «охраняй», «вперед»,- усвоит Расхват не вдруг, не с одного раза...

Однако потом, после учебы, он, и голодный даже, откажется от куска мяса, если его даст не хозяин, то есть не он, Петька...

Расхват научится охранять какую-нибудь вещь или кого-нибудь, если прикажешь: «Охраняй!»

Петька решил, что этому он обучит Расхвата в первую очередь. И тогда при всех положит на землю, скажем, свою школьную сумку, прикажет: «Охраняй!» - а сам пойдет себе: попробуй кто притронуться к его тетрадям!

«Пойдут мимо другие мальчишки,- размечтался Петька, - глядь: чья-то сумка с тетрадями валяется... „Давайте возьмем“, - решат. А у Расхвата сразу - шерсть дыбом, холка дугой...

„Кинь ему кусок хлеба! - посоветует кто-нибудь. - Пока он ест - мы сумку утянем!“

А Расхват аж зарычит от злости и не то что на хлеб - на колбасу не глянет!»

Хотя лучше сделать из Расхвата сыщика, как в милиции, чтобы всяких врагов да грабителей хватать! Но в записях отыскалось даже специальное указание. Что «дрессировать собаку для розыскной службы можно только тогда, когда она хорошо усвоит навыки общей дрессировки...»

Дрессировка оказалась целой наукой! И не легче школьных: физики там, географии... Хотя - гораздо интереснее! А главное - гораздо важней для Петьки, и оценки при этом он должен будет ставить себе сам!

Что ж... трудностей Петька не боялся. И потому, взяв одну из трех с трудом запасенных бабушкой для будущего учебного года тетрадей, он подсел к окну и для надежности стал терпеливо переписывать в нее все самое главное, самое необходимое для учебы Расхвата. Решил, что в школе он обойдется двумя тетрадями, а одна будет вроде учебника для Расхвата...