На пути в академию (СИ) - Птица Алексей

Требовалось срочно придумать для себя дополнительные меры безопасности. И, достав пузырёк с магическими чернилами, я начал рисовать на свинцовых пулях руны усиления и ярости. Пыхтя от усердия, высунув язык, я пытался надерганными из пера берета волосками ровно вывести сложные руны морского народа.

Постепенно это у меня получилось, хоть и коряво. Дрогнуло моё магическое ядро, и, зажав в ладонях пули, я стал вливать в них энергию, пока руны не засветились отчётливым синим цветом. Зарядив все четыре пистоля усиленными пулями и ещё раз проверив все, я уснул с ними в руках, не раздеваясь, сидя на кровати.

С первыми лучами восходящего солнца я проснулся и, спустившись вниз, плотно позавтракал, не надеясь, что смогу пережить этот день. Иллюзий я не питал. Монахи явно подозревали меня, но не напали, а значит, основные опасности ждут в пути, и надо быть к ним готовым.

Забрав коня, я оседлал его, и выехав со двора, пустил рысью, не жалея ни его, ни свои ляжки. Феникс, повернув ко мне голову, неприятно осклабился, но испуганное и хмурое выражение моего лица убедило его в том, что у меня есть веские причины заставить его бежать рысью. И мы помчались!

Не знаю, как это выглядело со стороны, но, наверное, смешно. Болтаясь на крупе коня, как дерьмо в проруби, я постоянно оглядывался назад, ожидая погони. Но пока дорога была пустынна.

Примерно через час пути, мои глаза увидели позади три чёрные точки. Пришпорив Феникса, я снова затрясся на его спине, теперь с удвоенной силой. Но старый конь не мог долго быстро бежать. Его бока заходили ходуном, и три всадника стали быстро приближаться ко мне. Ведь их кони были гораздо лучше и моложе моего.

Один из преследующих меня монахов закричал, когда они почти настигли меня.

— Именем святой церкви, остановитесь!

Естественно, я проигнорировал его призыв.

— Остановитесь, если вы не подозреваете ничего против церкви и короля!

— Это было уже посерьёзнее, но всё равно не убедило меня броситься им навстречу. Но мой старый конь бежал всё медленнее и медленнее, и у меня просто не оставалось другого выхода, как остановиться. Осадив Феникса, я неловко слез с него, тут же за ним спрятавшись.

— Именем ордена Кающегося, приказываю вам сдать оружие и сдаться.

— Пошёл на …

Очень было бы интересно посмотреть, пойдут ли они туда, или нет. Да и вообще, как они меня будут брать в плен. У меня ведь были пистоли, два из которых я вытащил из перевязи и направил на них.

Но никто не сомневался, и не собирался никуда идти или отступать. Главный монах вскинул руки и пропел короткую арию. Феникс тут же вспыхнул огнём. Дикое ржание умирающего коня резко ударило в мои уши. Феникс поднялся на дыбы и стал бить копытами от жестокой боли, и вдруг замертво рухнул на землю, постепенно превращаясь в пепел.

Страх от увиденного быстро привёл меня в чувство и побудил к ответным действиям. Вскинув оба пистолета, я поочерёдно выстрелил из них, целясь в грудь главному из этой троицы. Усиленные рунами, крупные свинцовые пули ударили в щит монаха, выставленный амулетом.

Первая пуля перегрузила защитное поле сильного амулета, отчего он вспыхнул разноцветными красками, словно мыльный пузырь. Вторая пуля, ударившая через секунду после первой, разбила в клочки щит и тяжело ударила в грудь Хугадора, отшвырнув его своей силой далеко назад.

Никто не ожидал от меня такого отпора, и два следующих выстрела, из второй пары пистолей, пронзили грудь оставшихся в живых монахов. Перезаряжать пистолеты было некогда, и рапира покинула свои ножны, а сам я уже бежал добивать своих противников, пока они опять не исчезли в портале, как в прошлый раз.

Хугадор был ещё жив, судорожно отплёвываясь кровью, струящейся изо рта, он пытался понять, как так получилось, что у него пробито легкое, и он умирает. Его амулет мог выдержать с десяток подобных выстрелов, должен был выдержать! Он был полностью заряжен и боеготов, и вот…

Значит, этот парень один из тех, кто был в утонувшем городе и нашёл там силу древних артефактов, иначе не объяснить, почему амулет не выдержал всего двух попаданий. Эх, а ведь он мог бы его поймать, мог бы, и тогда его карьера резко бы пошла в гору. Но… это неосуществимо, в его нынешнем состоянии, и круг силы уже не создать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Два помощника мага были тяжело ранены и не могли ничем помочь. Осталось последнее, на что он ещё был способен. Проклясть идальго! Но нет, он хотел лично увидеть, как этот… будет гореть, и не в аду, а сейчас. Хугадор скрючил пальцы в давно отработанном жесте и, прошептав одно слово, разжал их. Огненный шар тут же соскочил с его вялой ладони и помчался навстречу идальго.

Подходя к монаху, я сразу увидел, что он ещё живой и что-то замышляет. Благодаря этому, я успел упасть на землю и пропустить огненный шар над собой. Как только опасность миновала, я быстро вскочил и, в два прыжка преодолев оставшееся до монаха расстояние, вонзил рапиру ему в лицо.

Четырёхгранный клинок глубоко вошёл в мозг, и главарь боевой тройки ордена умер, так и не успев увидеть смерть своего врага. Следующий монах лежал без сознания, и добить его оказалось несложным.

Последний был самым молодым из всех троих. Увидев приближение к себе странного идальго, убившего всесильного командира боевой тройки, он заверещал, словно заяц, а потом и заплакал.

— Пощади, пощади! — я ведь ничего не сделал тебе. Мы просто хотели взять тебя в плен и доставить в горный монастырь. Я хочу жить, я хочу жить!

— Где находится этот монастырь? — мрачно спросил я у него.

— В Швейцарии, в Альпах. Но туда тебе не попасть, тебя уничтожат, тебе нужно бежать. Тебя всё равно найдут.

Я сделал шаг в его сторону. Я не хотел его убивать, и где-то в глубине души шевельнулась жалость и раскаяние от своих поступков, я не зверь, мне претило убивать себе подобных. Но и меня никто не собирался спрашивать и жалеть.

— Тебя всё равно найдут, найдут и уничтожат, — от мольбы монах перешёл к угрозам.

— Не найдут, если ты не расскажешь, — и резкий удар рапиры пробил его трусливое сердце, заставив содрогнуться всем телом, а потом обмякнуть. Когда я вытащил рапиру, все трое монахов из ордена Кающихся были мертвы. А в моей душе царил хаос, и было противно, как никогда.

Мне это не простят. Надо уничтожить трупы, но как? Поймав лошадей, я попытался нагрузить их трупами, пока никого не было на дороге. Но животные храпели и отбегали от меня. Магией огня я не владел, а потому, обыскав монахов, я забрал деньги, которые нашёл и, привязав верёвкой к одной из лошадей, отволок их дальше в поле.

Найдя ложбину, не заметную с дороги, я ножом, найденным у монахов, выкопал глубокую могилу, провозившись с ней до обеда, и сбросил туда трупы. Ни одной вещи у них я не взял, оружие и амулеты собрал и выбросил в ручей, протекающий недалеко от этого места.

С лошадьми я поступил проще, ударил плашмя рапирой каждую и, дождавшись, когда они с диким ржанием унесутся прочь, снял с себя шпоры и отправился пешком в направлении, перпендикулярном дороге в Толедо, решив сделать лишний крюк, но остаться живым.

Ночевал я первую ночь в поле, вторую — на постоялом дворе, где и задержался на пару дней, надеясь, что все поиски утихнут. Денег у монахов с собой было немного, всего двести реалов, но на них удалось прожить неделю и купить подходящего коня в соседнем поместье.

И через неделю я уже въезжал в Толедо, держась верхом на крестьянском коне, не приспособленном для верховой езды, зато отлично умевшем таскать за собой повозку, а не седока. Внешний вид у меня был тоже не таким бравым, как в начале моего пути по Испании. Зато он полностью соответствовал моему настроению и достатку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 13 Академия

Глухая высокая стена, окружающая по всему периметру огромное здание, не позволяла ничего рассмотреть за ней. Только узкие витражные окна необычного сооружения, больше похожие на бойницы, выделялись над ней. Плавно касаясь коня шпорами, я направил его вдоль стены, чтобы оценить масштабы академии магии, в которой мне предстояло учиться.