Пятнадцать ножевых. Том 5 - Алексей Викторович Вязовский

— услышал я голос водителя. — Железное правило. Можно там рядом остаться.

— А раненые? Им помощь надо оказывать! — не успокаивался я.

— Сейчас вертушка прилетит, всех заберут, — терпеливо объяснил Бахтияр. — Автомат, наверное, положить можно.

А я думаю, что не так? Конечно, если пытаться раздавить калаш голыми руками, то результат будет вот как у меня — врезавшиеся в кожу выступающие детали. Хорошо хоть не проткнул.

* * *

Под конец я даже начал клевать носом. А на что смотреть? Пейзаж, мягко говоря, однообразный. Скалы, равнина, островки пыльной выгоревшей зеленки. Временами казалось, что мы ездим по кругу. А мне нравится. От скуки помирать легче, чем от работы. Хоть и не так интересно. А уж от всяких военных приключений… Бррр… Честно говоря, я теперь не знаю уже, буду ли когда смотреть столь любимый до последнего времени «Апокалипсис». Вся разница только в том, что там река и джунгли, и влажность повыше здешней.

Когда зарулили в какую-то небольшую долину между двумя горами, нам определили место подальше от основной группы. Поближе к тому пятачку, где будут садиться вертолеты. Логично, конечно, эвакуация от нас в первую очередь, и таскать носилки лучше на короткие дистанции.

Вояки занимались своим, малопонятным — ставили какие-то антенны, кричали и бегали. Вариации на тему «Солдат, бери лом, подметай плац». Круглое носим, квадратное катаем, кто не носит люминий, тот таскает чугуний. Ну и мат-перемат. Я особо и не смотрел. У нас, как сказал Бубнов, своя свадьба. Палатку санитарно-транспортную водружали, чтобы хоть какой-то тенек раненым был, возле шишиги тоже навесик сделали, носилки расставили. С кислородом я и сам разобрался. То же, что и у нас на скорой было, вид сбоку. Размер только чуть побольше.

Внутри, кстати, от тряски ничего не пострадало. Это я не догадался операционный стол и лампу проверить, спасибо Пете, напомнил. К слову, после того анекдота про охотников его будто подменили. Может, понял, что у нас тут не девятый класс, вторая четверть, и решил отложить штурм крепости Ким на потом? Не знаю, не спрашивал. И вообще, я домой собираюсь, мне Дава обещал.

Тарасов, конечно, подарок судьбы. Без него точно в три раза дольше было бы всё. На пару с Саидовым они носили, расставляли, как пазл собирали. Не успел оглянуться — а всё выглядит так, будто оно уже здесь сто лет было, именно на этом месте.

Только расставились — привели первого пациента. Водитель впопыхах и на адреналине не заметил, что душманская пуля клюнула его в предплечье. Ранение не слишком серьезное, поверхностное. Даже не пришлось извлекать пулю — под играющие желваки и сдавленный мат обработали перекисью, замотали бинтом.

— Пан, тебя насчет самострелов Шота предупреждал? — Бубнов вытер пот со лба и шеи, глотнул воды из фляжки. Протянул мне. Я тоже охладился. Пот мигом вывел всю воду наружу.

— Неа. А чего она у тебя соленая? — я потряс фляжкой.

— Так положено на жаре. Пот первым делом выводит соль из организма. Поэтому хочется постоянно пить. Кстати, у шахтеров также, везде стоят автоматы с бесплатной соленой водой.

— Воспоминания детства?

— Они самые.

— Ясно. А что там с самострелами?

— Если заметишь пороховой ожог на коже — пишешь рапорт особисту.

— Этому мудаку Карамышеву?!

— Тихо ты! — Бубнов вроде как испугался даже. — Он не один там. Толик злопамятный мужик, к тому же ходят слухи, что неровно к тебе дышит.

Вот уже и слухи идут.

— Неровно ко мне может дышать только Женя. И то не каждый день.

Лейтенант надулся. Ну да, Ким мимо его либидо пролетала. Как фанера над Парижем. Тут я вспомнил историю этой шутки и засмеялся про себя. В 1908 году известный французский авиатор Огюст Фаньер, совершая показательный полет над Парижем, врезался в Эйфелеву башню и погиб. После чего не менее известный меньшевик Мартов писал в «Искре», что «царский режим летит к своей гибели так же быстро, как г-н Фаньер над Парижем».

— Чего ржешь? Думаешь, Карамышев от тебя отстанет?

— Я же не могу это изменить. Тогда зачем переживать?

Тут я серьезно задумался. Пошла ли история другим путем? С одной стороны, Суслов умер на полгода позже, чем надо. Ушел ли Андропов с поста председателя КГБ секретарем в ЦК? Вроде не сообщали. Значит, его вражда с Щелоковым по-прежнему в силе. Последний попытается в сентябре арестовать Юрия Владимировича. Получит отлуп от Альфы и сдуется. А там уже и парад катафалков продолжится Брежневым.

— Даже не хочу обо всем этом думать — я тяжело вздохнул — Короче, самострелов сдаем особистам. Это я понял. Я вот не догнал только, что они вообще в этом рейде делают.

— Да как обычно, — пожал плечами Бубнов. — Вроде ловят банду, что обстреляла базу. А подробностей я не знаю, до нас не доводят. По слухам какой-то караван с оружием из Пакистана где-то тут шляется. Обычно разведчики садятся на тропе и ждут. Как засекут — выдвигаются основные силы. Так что если его поймает пехота с вертушками — всем сразу ордена.

— Кроме нас.

— Ты все правильно понял. Кроме нас. Но у тебя, считай, уже есть один, чего переживать теперь? Да и дают их каждый день только в кино.

Потрепались, к приему раненых приготовились и дальше положено что? Правильно, перекусить. Можно даже вместо, но тогда нас могут неправильно понять. В вырытую ямку поставили пустую консервную банку, в ней развели микрокостерчик и разогрели кашу перловую с мясом. Три звезды Мишлена, а то и все четыре. У Бубнова на крайний случай были припасены специальные модные консервы для разведчиков — с дыркой для химпатрона посередине. Но у нас тут просто прием пищи, так что пусть полежат немного. Вряд ли там что-то сверхъестественное. А кипяточек для чая — на таблетке сухого спирта.

* * *

Потом мы в основном занимались ИБД. Имитация бурной деятельности — один из самых важных навыков медика. Без этого никак, особенно в присутствии начальства и родственников. Зато никто не скажет, что загорали и ни хрена не делали.

А в час дня нас посетил посыльный — меня и Бубнова пригласили на обед для товарищей офицеров в большой палатке. Сержанты с рядовыми принимают пищу во вторую очередь. Мы перебили уже аппетит перловкой, но в армии от приема пищи не отказываются, и мы пошли. И не