Пятнадцать ножевых. Том 5 - Алексей Викторович Вязовский

как ушли, так целый день не было.

Блин, как-то мне совсем невдобняк стало. Только про Аню думал, письму радовался — и на тебе, получи.

— Да, устал как собака, — ответил я.

Вот точно, у женщин есть орган, отвечающий за интуитивное восприятие действительности. Только что Ким прижималась ко мне, и вдруг раз — вроде и держит под руку, как и прежде, но отодвинулась на десятую долю миллиметра, и какое-то напряжение чувствуется.

И точно — прошла со мной Женя буквально пару десятков шагов, потом засобиралась внезапно, мол, времени нет, пора работать, и вообще. Попрощались, я прошел метров пять, вдруг слышу — бежит.

— Ты возвращайся, Андрей, — переводя дыхание, выпалила она. — Я ждать буду!

* * *

Утром позавтракали раньше других даже, и двинулись с Бубновым к нашей чудо-машине. Возле нее уже крутился водитель, вроде узбек. Представился, сначала фамилию озвучил — Саидов, а потом, когда я спросил, и имя назвал, Бахтияр. Разговаривал по-русски он почти чисто, только постоянно путал мужской и женский род, как все тюрки. Петя еще вчера сказал, что я в кабине поеду, чтобы всё увидеть. Когда я начал моститься со своим броником, Саидов подсказал, что лучше его на дверцу повесить. Будут обстреливать, дополнительная защита получается.

— Лучше, конечно, в БТР ехать, но нам пока не дали, — пошутил он.

— А это что за чудо? — спросил я, показывая на стоящий неподалеку странный недотанк с четырьмя стволами.

— Секретное оружие! — уважительно сказал Бахтияр. — Шилка. Мощь — супер. Но фотографировать нельзя, на дембель когда идешь, все фотки проверяют, найдут — накажут сильно. Духи называют шайтан-арба. Боятся очень.

Я вылез из кабины. Успею еще насидеться. Лучше погулять в тенечке, пока не сильно припекает.

На торчащий из башенки БТР ствол крупного калибра боец деловито прикреплял синей изолентой полиэтиленовый пакет.

— Давай, чтобы целку не сломали, как в прошлый раз, — напутствовал его хозяин универсального крепежа.

— Сплюнь, придурок, — отвесил ему подзатыльник борец за чистоту ствола. — Девке своей загадывать будешь.

А что, удобно, по дороге пыль не попадет, а если стрелять — то не помеха.

Рядом с «шилкой» стояли четыре офицера — три капитана и майор, явно травивший какую-то байку. Подошел поближе, услышал окончание рассказа:

— …спрашиваю его, что ж ты, чувырло, не стрелял в меня? Было бы тебе счастье, офицера завалил. А он мне — зачем стрелять, хотел в плен захватить, продать, старший сын жениться собрался, на калым. И сколько б тебе дали, спрашиваю. Миллион, говорит.

— Брехня, — влез один из капитанов. — За тебя тыщ четыреста отсыпали бы, и то не гарантия. Миллион за летуна дают, восемьсот — за полковника.

— А за него?— вдруг показал на меня майор.

— Сотку, не больше. Лейтенантов на калым много наловить надо, — засмеялся знаток местного рынка живой силы.

* * *

Я, грустный от озвученных цен, вернулся к нашей шишиге, присел у колеса в тени, и достал письмо. Не знаю, какой раз перечитываю, но еще не надоело. Хорошо, когда тебя ждут. Когда есть к кому возвращаться. Прямо тепло на душе становится от каждой строчки. Вроде и чепуха всякая, а приятно. Пишет про погоду, квартиру, проделки Кузьмы. Ну, что скучает, само собой. А про великий замысел Ашхацавы — ни слова. Давид затеял что-то в секрете от остальных? Ладно, приедем из рейда, дозвонюсь, узнаю.

Дали сигнал «По машинам». Выдвинулись.

Саидов нашел благодарного слушателя, записался в экскурсоводы.

— Через город поедем, — начал он. — Там, бывает, стреляют. Недавно один клоун обкурился, наверное, выскочил на дорогу прямо, строчить из автомата начал. Ребята рассказывали. А вот площадь Пушкина.

— Что, правда? — удивился я.

— Нет, как ее местные называют, не знаю. Это из-за пушек. Вон, видите, установлены, старинные. От войны с англичанами осталось.

Скорость заметно увеличилась, я успел только рассмотреть какую-то Черную площадь, на которой по словам водилы, тоже стреляли часто.

— А что мчали так? Дорога не очень, трясет, — спросил я после очередного полета по кабине.

— А чтобы прицелиться не успели! — весело прокричал Саидов.

Притормозили только у выхода из города, когда колонна начала собираться.

— Это мы где?

— Голубые купола, — ткнул пальцем Бахтияр. — Мечеть. Тоже всякое случается.

— Похоже, тут безопасных мест нет, — сказал я.

— Только за Амударьей, — совершенно серьезно ответил водила. — Вот впереди еще Нахаганский поворот, там твари, постоянно стреляют. Почему на этом месте блок-пост не делают, не пойму.

Наконец, все собрались, и тронулись. Впереди нас пылил БТР, на броне которого сидели бойцы, еще дальше — секретная вундервафля.

Скорость опять начала расти. Я посмотрел на торчащие из башенки БТР пулеметы, повернутые к горам четыре ствола «Шилки». Вот тут меня проняло окончательно. Сразу вспомнились съемки разгромленных в Чечне вот таких же колонн, и я понял, что больше всего мне хочется отлить.

Это желание так заняло мои мысли, что для меня оказалось совершенно неожиданным, когда что-то со свистом ударило в борт едущий впереди БТР, и он начал сползать с дороги.

Глава 10

С брони посыпались сидевшие там бойцы. А больше я ничего увидеть не успел. Саидов, как мне показалось, даже под руль немного заполз, из всех сил нажимая на педаль газа.

— Стой! — закричал я, нащупывая ручку на дверце. Проклятый броник мешался, и я никак не мог ее найти. — Там же раненые!

— Их заберут, — выдохнул водила. — Нельзя останавливаться!

Он неслабо притопил, я потом удивлялся, как это довольно неповоротливая с виду шишига могла так быстро разогнаться.

Мы нырнули в узкую щель между «шилкой» и огромным камнем на обочине, я даже успел испугаться, что не пролезем, и тут я увидел, чего боятся духи в этой самой «шайтан-арбе». Вундервафля начала лупить по зеленке из всех четырех стволов. Я сразу оглох, а через секунду мне уже хотелось не отлить, а чего побольше. Растительность вдоль дороги крошилась в салат с неимоверной скоростью. Казалось, что с помощью этой дуры можно пробить сквозной пролом в скале, если палить в одно место. Наверное, там еще кто-то стрелял, но я не слышал за грохотом, который издавала зенитка.

Это если я здесь кирпичей отложил немало, то сколько там, в зеленке, душманы произвели? Охренеть.

— Когда обстрел, не останавливаемся,