Маньяк Фишер. История последнего расстрелянного в России убийцы - Елизавета Михайловна Бута

конного клуба он стал проводником во взрослую жизнь, в самую интересную ее область. На его новеньком видеомагнитофоне они смотрели боевики, с ним пробовали первый алкоголь и курили, от него узнавали о сексе, часто на наглядном примере в конюшне. Головкин впускал мальчишек в загон, отходил к стене и с видимым удовольствием наблюдал за тем, как восторг, интерес и притворное отвращение искажают лица подростков.

Однажды кто-то из ребят заметил, что дядя Сережа направился к жеребцу Бурану с большим шприцем в руках.

– Что это такое? Буран заболел? – с тревогой спросил Миша, который теперь посещал конный клуб и учился азам верховой езды. Нелюдимый, восторженный паренек буквально боготворил все, что имело хоть какое-то отношение к лошадям.

– Наоборот. Просто ему Сивка не нравится, – ухмыльнулся Головкин. – Это лекарство для возбуждения. Вколешь, и животное сразу готово спариваться.

Подростки загоготали, зашумели и потребовали показать, как это работает. Головкин заулыбался и начал отнекиваться. Казалось, он одновременно стыдится их интереса, и в то же время ему лестно такое внимание.

– А если человеку его дать? – поинтересовался приятель Миши, забежавший в загон за минуту до начала процедуры.

– Не пробовал, но человек – тоже животное, – пожал плечами зоотехник. Он поздоровался с Бураном, погладил его по бокам и спине, а затем резко всадил укол. Буран заржал и встал на дыбы от неожиданной боли. Из флегматичного и покорного животного жеребец моментально превратился в агрессивного и непредсказуемого зверя. Он ржал и бил копытом, а когда Мишин друг приблизился к нему, обнажил в оскале зубы. Подростки были впечатлены тем, как одна инъекция способна изменить характер и поведение живого существа.

Удовлетворившись результатом, Головкин отошел и стал ждать. Чтобы лекарство подействовало, должно было пройти хотя бы пятнадцать минут.

– А кобылам его колют? – поинтересовался кто-то из подростков.

Мужчина заговорщицки кивнул и взял за поводья Бурана, чтобы отвести на случку. Подростки, естественно, последовали за ним. Они подошли к загону, откуда им навстречу вышла уборщица.

– Привет, Сереж, на случку ведешь? А ребята зачем с тобой? – спросила она удивленно.

– Посмотреть хотят, – расплылся Головкин в улыбке.

– Не пускай, – приказала женщина, но подростки после ее слов демонстративно проскочили внутрь. Головкин виновато развел руками и пошел следом. Женщина неодобрительно посмотрела им вслед, но ничего не сказала. Зачем мальчишки хотят посмотреть на случку, она понимала. Но вот почему одинокий взрослый мужчина позволяет им все время за ним таскаться?

– У него в детстве друзей не было. Наверстывает, – пожала плечами девушка – помощник ветеринара, когда уборщица поведала ей о странностях Головкина.

Спустя время из загона вывалилась ватага подростков, которые с улюлюканьем и хохотом побежали к выходу с заводской территории. Один из парней держал в руках колбу наподобие тех, в которых на конезавод поставляли вазелин. Вообще-то выглядела эта сцена странновато: среди ребят были пятнадцати-восемнадцатилетние пацаны, практически взрослые люди. Головкин вышел за ними следом и закурил.

Только за воротами подростки остановились и начали наперебой обсуждать дальнейший план действий. Им удалось стащить колбу, на бумажной этикетке которой было написано «конский возбудитель».

– Может, девчонкам подмешаем? – тихо озвучил кто-то мысль, витавшую в воздухе.

– Ты видел эффект? Человек – это тоже животное!

Миша отказался идти с друзьями «на операцию», посчитав, что это «не очень правильно». Приятели над ним подтрунивали весь вечер, но подросток стоял на своем. Он вернулся домой и по привычке рассказал матери о прошедшем дне. Женщина потребовала, чтобы Миша немедленно пошел к друзьям и объяснил им, что они рискуют устроить массовое отравление, но было поздно. Когда подросток позвонил в дверь квартиры приятеля, за тонкой стеной уже слышались тревожные звуки. Кто-то матерился, кто-то опорожнял желудок, а фоном звучала вконец заезженная пластинка Pink Floyd.

Мише открыли дверь и кивком пригласили войти. Оказалось, девушки успели выпить по рюмке портвейна, в котором был щедро намешан «конский возбудитель», и уже через несколько минут почувствовали первые признаки отравления.

– Вызовите «Скорую», ребят, – донесся слабый девичий голос из туалета.

Миша обернулся и увидел девчонку из параллельного класса. Выглядела она так, что подросток невольно поежился. По позеленевшему лицу была размазана косметика: потеки от голубых теней на щеках, следы помады даже на шее. Девушка с трудом дышала и еле держалась на ногах, опираясь на дверной косяк.

– Ну и что они сделают? Желудок промоют? Вон вода, вон унитаз, в чем проблема? – вскипел хозяин квартиры.

Девушка с трудом выдохнула и снова закрыла дверь туалета. Вторая школьница лежала без сознания в одной из комнат.

– И правда, нужно врачам звонить, – заявил Миша. Будучи здесь единственным трезвым человеком, он чувствовал ответственность за происходящее, и ему было не по себе.

– Что мы скажем?! – взорвался приятель. Он был явно перепуган, а страх нередко рождает злобу и жестокость. – Что мы скажем, если они умрут в больнице? Нас же посадят! И тебя, кстати, тоже!

Миша молча сходил за зеркалом, чтобы поднести его к лицу распластавшейся на кровати девушки. Ждать пришлось, наверное, минуту, но стекло все же запотело.

– А если они здесь умрут? – резонно заметил он.

– Мало ли что в портвейн могли подмешать, – пожал плечами приятель.

– Вот именно. Выбрасывай бутылку от возбудителя и звони. Если что, скажем, на конезаводе у кого-нибудь украли. За это не посадят.

– У дяди Сережи? – спросил вошедший в комнату парень из их компании. В руках у него была клизма и упаковка активированного угля. Миша скептически посмотрел на приятеля, выругался и направился к телефону.

Медики приехали минут через сорок. По счастью, они вообще не задавали вопросов, просто погрузив девушек на носилки. Только перед уходом кто-то из бригады поинтересовался, не собираются ли ребята поехать с ними. Миша вопросительно взглянул на друга, но тот в ужасе замотал головой. Подростку казалось, если он не появится в больнице, то его и не арестуют за попытку отравления.

Когда двери за врачами закрылись, школьники стали судорожно звонить родственникам пострадавших. С регистратурой больницы им удалось связаться только к утру.

– Острое отравление неизвестным веществом. Сейчас ситуация стабильная, – ответил равнодушный голос на другом конце провода. В этот момент ребята наконец выдохнули.

– Пойдешь сегодня в конный клуб? – спросил приятель, когда Миша засобирался домой.

– Наверное. Будет что рассказать дяде Сереже, – ответил он, выдавив из себя улыбку.

Головкин выслушал рассказ с интересом и снисходительной ухмылкой, которая провоцировала ребят с каждым следующим словом становиться все более циничными и невозмутимыми.

– В больницу отвезли? – подытожил он, когда Миша закончил рассказ.

– Да… Так что человек не такое уж и животное, дядя Сережа, – вздохнул старшеклассник. Они стояли в