Трепанация - Александр Коротенко

Через пару недель, когда священник разговаривал с прорабом о деталях восстановления храма, к церкви подъехали три больших автомобиля с затемненными стеклами. Заехали прямо во двор, к самому крыльцу. Вышли крепкие ребята, а впереди Мотор. Подошел, поздоровался. Остальные сзади, полукругом.

– Ты отдохни, строитель, – предложил он прорабу.

Тот без звука испарился.

– Отец, мы тут денег привезли. Лохан, дай сюда, – приказал он через плечо.

Ему дали пакет с рекламой «Макдоналдса».

– Вот, держи, – он передал пакет священнику. – Если будут проблемы или что-то понадобится, звони.

Мотор прошел в храм и, осмотрев все, вышел.

– Там еще иконы пацаны привезли. Посмотришь?

Священника подвели к раскрытому багажнику автомобиля. Там в каких-то старых тряпках лежали три довольно большие иконы.

Он по очереди рассмотрел их, удивившись прекрасному состоянию.

– Что скажешь? Хорошие?

– Да, прекрасные. Спас Нерукотворный, Георгий Победоносец и Матерь Божья. Судя по письму, восемнадцатый или начало девятнадцатого века. Можно узнать, откуда они?

– Да кто его знает. Они давно у нас были. Вот решили в храм передать.

Он взял священника под руку и, наклонившись, сказал:

– Слушай, у меня к тебе просьба. Если что, пусть меня похоронят рядом с церковью.

Священник растерянно посмотрел на него.

– Думаю, власти не разрешат.

– Какие власти! – повысил голос Мотор. – Какие, б…, власти. Слышишь, Хмурый, власти тут есть! – и он засмеялся.

Стоявший неподалеку детина ухмыльнулся.

– Ты сделай, что прошу. Остальное – не твои проблемы, понял?

– Хорошо.

Они еще не раз приезжали, привозя деньги и разной ценности иконы. Однажды даже привезли двухметровое распятие и настаивали, чтобы внизу была надпись «От местной братвы», но в конце концов согласились на то, что крест будет установлен рядом со входом в храм.

Собственно, выполнять обещание, данное Мотору, не пришлось. Через год он исчез бесследно, и его место занял Хмурый.

В общем, жизнь постепенно налаживалась. Храм отстроили, и начались регулярные службы. У священника Феодосия появились помощники, и в епархии стали поговаривать о его скором переводе в Москву.

Тем неожиданнее и безобразнее выглядело то, что в это время произошло.

Его пригласил епископ.

Закончив к обеду все дела, священник Феодосий надел новую рясу и отправился на встречу.

К вечеру он не появился. Не было его и к вечерней службе.

На звонки он не отвечал, а затем и вовсе выключил телефон.

Домой он пришел около двух часов ночи, пьяный и с бутылкой водки в руке. Сел за стол, потребовал закуски и молча пил, о чем-то напряженно размышляя. На робкий вопрос Клавы, что произошло, он зло усмехнулся и с выражением произнес:

– Все кругом пидарасы, а я главный среди них.

Клава перекрестилась и ушла в свою половину дома.

Утром пришел Иван Остров, а чуть позже Веня с Осипом и Вероника.

Неустойчивый элемент

Принято считать, что на историю влияют некие значительные люди. Они же в той или иной мере меняют судьбы людей. Вроде правильно. Однако мы совершенно забываем о таксисте, поругавшемся с женой и из-за этого по рассеянности (высшая форма сосредоточенности) ошибочно повернувшем не на ту дорогу. В результате мы опоздали… Неважно куда, но реальность для нас стала уже другой. Мы забываем и о том, что Каплан могла промахнуться, стреляя в Ленина… Кто ее знал до этого? Можно перечислять бесконечно мелкие эпизоды, изменившие траекторию движения стрелы.

Откровения Клавы

Есть речка Яланка. Она такая маленькая, что о ней знают только жители деревни Яланец. Яланец этот находится недалеко от Томашполя, а тот – от Винницы, довольно известного города на Украине. Сейчас Яланка ручей, но когда-то она была метров десять-пятнадцать в ширину и занимала достойное место в лексиконе жителей Яланца. В самом широком месте она образовывала извор, где вся деревня стирала белье и культурно проводила время за обменом информацией и эмоциями.

В то время там жила семья Чабан, обычная семья, состоящая из пяти человек. Что-то там сеяли, жали и жили. Старшим сыном был Зиновий, которого называли Зеня. Он женился на Параске, симпатичной крепкой девушке из их деревни, и работал в колхозе, пока его не забрали на фронт. Поскольку было начало войны, советские войска отступали, многие попадали в плен. Попал в плен и Зеня. Около трех лет он был в плену.

Вернувшись в деревню, он узнал, что жена его Параска во время его отсутствия жила с Иваном, который почти всю войну пробыл в деревне. Иван был женат на Мане, но когда решил жить с Параской, Маню выгнал.

Ну так вот, пошел Зеня к Ивану и забрал Параску назад. Ивану ничего не оставалось, как позвать к себе Маню.

Но, видимо, что-то не давало покоя Зене, и через год он решил добиться справедливости.

Как-то к нему в гости зашли дядя Захарий с Петром. Петр был неразговорчивым малоприятным субъектом. Ехидный и злобный, он работал в колхозе счетоводом. Его не любили, но дядя Захарий, старый учитель местной школы, находил в нем то ли слушателя, то ли собеседника, а поскольку дядя Захарий был авторитетным человеком, спокойным и рассудительным, компанию Петра приходилось всем терпеть.

Выпили, закусили, поговорили. Еще выпили, покурили, поговорили. Пригласили бабу Татьяну, которая собирала на стол, посидеть, но та отказалась. Разговоры кружились вокруг воспоминаний. Как и кто жил раньше. Что сделал и почему.

Выпили, закусили. Тут Петр вспомнил Ивана, который отсиделся всю войну в деревне, да еще и с чужими женами. Несправедливо? Несправедливо. И вообще, этот Иван – тот еще тип. Правда, морду бить ему никто почему-то не хотел. Он здоровый был как бык, но это к слову.

В общем, договорились до того, что надо, чтобы Зеня восстановил справедливость.

А как это сделать? Как, как – так же, как тот ему, так же и Зеня должен ему ответить.

Было уже поздно, но компанию это не смутило, и все пошли к Ивану. Подняли с постели. Отказались от еды, которую предложила Маня. Решили ограничиться бутылкой самогонки и четырьмя маленькими гранеными стаканами, именуемыми рюмками.

Зеня попытался изложить цель визита, но у него плохо получалось. Инициативу перехватил Петр. Получалось так. Раз Иван жил с Параской, то теперь Зеня должен жить с Маней. Раз Иван жил с Параской три года, то и Зеня должен жить с Маней три года. Таким образом, путем различных аргументов и апелляций к общественной морали и нравственности, пришли наконец к соглашению. Третью бутылку решили не открывать, наверное, постеснявшись солнца, которое уже всходило.

Соглашение действовало условленное время. Пока как-то Параска не встретила Зеню и не спросила, когда он может забрать ее назад. На это Зеня сообщил ей, что Маня плохо себя чувствует и пусть еще поживет у него. Возражений не было, и они расстались. Позже еще пару раз возвращались к этой теме, но под разными предлогами все оставалось на своих местах. Так они прожили до старости.

Описанная история выглядела так в рассказах односельчан. Я порасспрашивал очевидцев, и она дополнилась некоторыми деталями.

Во-первых, Иван был кумом Зени, который крестил его детей Витю и Лиду.

Во-вторых, на фронте Иван был. И попал в плен в районе Белой церкви, а потом вернулся в деревню. Может, из-за ранения. Зеня тоже попал в плен и был отправлен на работы в Германию. Там уже ближе к окончанию войны его освободили англичане. После этого он еще год провел в лагерях на проверке и лишь потом вернулся в деревню. Уже после войны.

Деревня попала в зону, оккупированную немцами. Когда те пришли в деревню и установили свою власть, первым делом они упразднили колхоз, а жителям предложили разобрать инвентарь по домам. Ивану досталась лошадь, и Параске досталась лошадь.

Как кум Иван предложил Параске объединить лошадей для обработки своих участков. Так они вдвоем и обрабатывали оба участка, пока не стали жить вместе.

Кроме того, Зеня какое-то время считался без вести пропавшим, но важно другое. Когда тот отыскался и дал о себе знать весточкой, Параска начала писать ему письма, полные любви, хотя жила уже давно с Иваном.

И вот Зеня возвращается в деревню и узнает о том, как жена его ждала. Со злости он отдает Ивану письма Параски. Раскрыв ее сущность, Иван прогоняет Параску и возвращает Маню, которая все это время жила где придется и на случайные заработки.

Так вот, спустя год Зеня решил забрать к себе Маню и прожить с ней три года в отместку за понесенные обиды. Такими деталями дополнилась эта история.

Они прожили до конца своих дней вместе. Маня была тихой, незаметной. За стол садилась редко. Когда она ела, никто не видел. А Параска осталась одна. Она жила в избе рядом с Зеней всю оставшуюся жизнь. Дочь Зени и Параски Клаву вырастила мать Зени баба Татьяна, дом которой был сразу за Зениным, чуть ниже, ближе к Яланке.

Зеня всю жизнь пил. Иногда буянил. То Маню отлупит, то из ружья постреляет. Баба Татьяна ухаживала за ним, как за больным ребенком, всю жизнь, пытаясь сгладить страдания, которые он перенес в плену. Он так и не работал после войны, предоставив заботы о себе этим двум женщинам.