Барышня и хулиган - Татьяна Полякова

— Если ты еще сможешь придумать, для чего это кому-то понадобилось: убивать Лося, а твоей сестрице ему помогать? Дорогостоящее алиби, ведь она тебе Париж обещала, а с Лося на днях и так бы шкуру сняли…

— Может, это как-то связано с Ильей? Вдруг Лось его шантажировал и тот решил от него избавиться?

— Приехали, — заявил Мишка, тормозя машину, я огляделась и обнаружила себя в нескольких кварталах от дома, где жил Лось.

— Миша, может, не стоит к нему вторгаться? — заволновалась я. Мысли о соседе-долгожителе всерьез меня тревожили.

— Оставайся здесь, — пожал он плечами.

— Что ты там надеешься найти? — разозлилась я, но Мишка, не обращая на меня внимания, уже покинул машину, и я выскочила следом. — А если нарвемся на милицию? Тогда нам точно не отвертеться.

— Ты б не каркала.

Мишка зашагал вдоль улицы, я догнала его и взяла под ручку, надеясь, что таким образом мы сойдем за влюбленных, а не за квартирных грабителей. Впрочем, на влюбленного Мишка совсем

Не похож.

Чем ближе мы подходили к дому, тем меньше мне хотелось в него вторгаться, но отпустить Шальнова одного я тоже не могла.

— Ты чего так в меня вцепилась? — удивился он. — Боишься, что ли?

— Еще бы мне не бояться. Ты, может быть, к тюрьме привыкнуть успел, а я о ней даже думать не могу, мурашки бегут по коже.

— В каком месте?

— Что?

— Твои мурашки бегают? Покажи, а?

— Шальнов, ты дурак.

— Это я уже слышал. Будешь меня оскорблять, получишь по носу.

В этот момент мы свернули в переулок, и Мишка сделал мне знак молчать, очень не вовремя, сказать по правде, мне было, что ответить. Занятая этой перепалкой, я не сразу сообразила, куда мы двигаемся, а вот теперь, оглядевшись, поняла, что находимся мы в узком переулке между двух заборов, а прямо перед нами третий, а за ним нужный дом. В нескольких шагах калитка, запертая на щеколду.

— Открыть сможешь? — спросил Шальнов, я протиснула руку в щель между досками и без труда ее открыла.

Мы вошли в сад и по тропинке направились к дому, соседа нигде не было видно, это меня очень порадовало и одновременно насторожило: старичку ничего не стоило наблюдать за нами в бинокль, например, из чердачного окна. Такие, как он, вполне на это способны. Мишка быстро поднялся на крыльцо, начал возиться с замком и тут же, чертыхаясь, распахнул дверь. Его умение меня огорчило: конечно, не то, что мы попали в дом с такой легкостью, а то, что приличному человеку подобные навыки вовсе ни к чему.

— Где ты этому научился? — прошептала я, поднявшись на крыльцо и входя в маленькую прихожую вслед за Мишкой.

— Двери открывать? — хмыкнул он. — Так она была не заперта.

Не успела я толком понять, что это значит, как мы вошли в комнату. Квартира была небольшой, из коридора дверь на кухню, прямо — в комнату, разделенную на две части дощатой перегородкой, оклеенной обоями. Большая часть была гостиной, а меньшая с одним окном — спальней.

Там стоял старенький гарнитур, ящик одной из тумбочек был закрыт неплотно. Пока Мишка осматривал гостиную, я прошла к этой самой тумбочке и выдвинула ящик. Внутри лежали какие-то бумаги, аккуратно сложенные в папку. Вместе с этой папкой я вернулась к Мишке.

— Посмотри, это было в тумбочке. Он извлек бумаги, взглянул на них и зло засмеялся.

— Нет, это уж слишком.

— Что такое? — испугалась я.

— Идем отсюда. Боюсь, нас здесь ждали.

Не помню, как мы покинули дом. Мишкины слова возымели на меня такое действие, что я пребывала в полуобморочном состоянии. Только вновь оказавшись в машине, я понемногу пришла в себя, но и тогда каждую секунду ожидала грозного окрика, а дальше дело известное: щелкнут наручники, и вот она — тюрьма…

— Что это было? — смогла спросить я минут через десять. К этому моменту мы уже выехали на проспект.

— Расписки. Лось был должен Палычу кучу денег.

— Значит, все-таки он его убил?

— Кто? — повернулся ко мне Мишка со следами душевной муки на лице.

— Лось…

— Как он мог его убить, ведь говорили уже…

— Тогда я ничего не понимаю.

— А что тут понимать? Кто-то очень нагло подставляет Лося: в клубе и в доме Палыча искали расписки. Свои расписки убийца прихватил, а вот эти подсунул Лосю, чтобы запутать все еще больше.

— А если это мы напутали и во вторник Лось еще был жив, убил Юрия Павловича, а уж потом…

— С этим менты разберутся, можешь не беспокоиться. Не знаю, кого убийца собирался обвести вокруг пальца, но с ментами этот номер не пройдет. Пожалуй, стоит получше присмотреться к твоему Илье.

— В клуб поедем?

— Обязательно.

— Тогда мне необходимо переодеться.

Мы приехали домой, я поднялась в спальню, надела очередной Катькин костюм и минут пятнадцать вертелась перед зеркалом. Заглянув в гостиную, я обнаружила Шальнова в кресле перед телевизором с бутылкой пива в руках, в полосатом халате и босиком.

— Ты почему не оделся? — в некоторой растерянности спросила я.

— Соблазнять этого Дружинина без меня тебе будет гораздо удобнее.

— Я вовсе не собираюсь его соблазнять.

— Да? По тебе не скажешь. — Он выразительно оглядел меня с ног до головы и отвернулся.

— По-твоему, я должна идти в клуб в джинсах и футболке?

— А физиономию-то намалевала, вылитая Катька.

— Именно ее в настоящий момент я и готовлюсь изображать. Ты ведь этого хотел?

— Чего я хотел, о том я уже сказал, но ты моим мольбам не вняла.

— Шальнов, — начала я, а закончили мы вместе:

— Ты свинья. Мы едем в клуб или нет?

— Ты едешь. Поговори с Дружининым о том о сем, намекни, что догадываешься, куда мог деться Палыч…

— А если он решит, что я все знаю…

— Так это хорошо.

— В самом деле? А если он сочтет необходимым избавиться от меня?

— Будь бдительна.

— Я надеялась, ты будешь рядом. Или хотя бы отвезешь меня в клуб.

— Вызови такси. — Он уставился в телевизор, а я, презрительно фыркнув, направилась к телефону.

Конечно, Мишкино поведение никуда не годилось. Благоразумнее всего было послать этого типа подальше и остаться дома, пусть он свои догадки проверяет сам. Но я так разозлилась, что благоразумием и не пахло, поэтому, вызвав такси и громко хлопнув входной дверью, я оказалась на улице, мысленно костя Шальнова на чем свет стоит. Такси не замедлило появиться, я с последней надеждой взглянула на окна гостиной и вздохнула, потому что надежды не оправдались.

Всю дорогу до клуба я жаловалась на судьбу и сочувствовала себе, может, поэтому дорога показалась мне слишком короткой. Швейцар у дверей выглядел каким-то пришибленным, но, увидев меня, взбодрился. Распахнул дверь, пропуская меня, и шмыгнул следом. Я было подумала, что он вновь затеял какую-нибудь пакость, и пообещала себе непременно заехать ему в ухо, но о пакостях он в тот вечер не помышлял.

— Катрин, — зашептал он трагически, торопливо оглядываясь в пустом холле. — Чего хоть делается-то?

— Где? — испугалась я.

— В клубе, само собой. Куда Палыч исчез? Неужто порешили…

— А что, труп нашли? — Колени у меня вроде бы подкосились.

— Пока нет, но ведь куда-то человек подевал-ся? Который день не показывается ни дома, ни на работе. В квартире у него чего-то искали, я слышал, как Колька с ментом разговаривал. И в клуб влезли… Палыч-то многих деньгами снабжал, а в кабинете, в ящике железном, у него расписки были, Колька менту объяснял. Во-от… может, кто того… из-за денег Палыча…

— Чего ты его хоронишь? Вдруг он влюбился и на Канары укатил?

— А как же клуб?

— А чего клубу сделается?

— Нет, Катрин, Палыч не из таковских. А потом ограбление это, то есть не ограбление, а вообще не пойми чего. А парня-то убили, Игорька Прокофьева, поди уже слышала?

— Ничего я не слышала…

— Так ты ничего не знаешь?

— Нет, конечно… Откуда?

— Ну, сейчас введут в курс дела… Пять лет работаю, но чтоб такое… Бывало, пьяные клиенты пальбу устроят, помню, Гришу-Фортача прямо у дверей уложили. Если б я по нужде не отлучился, лежать бы мне рядом с ним. Из автоматов однажды стреляли, четверых тогда труповозка свезла, но чтоб нас грабили, такого не припомню.

— Времена меняются, — пробормотала я.

Швейцар подобрался, робко кашлянул и торопливо выскользнул за дверь, а я, повернув голову, увидела парня, который в прошлый раз выспрашивал меня насчет Юрия Павловича. Следом за ним появилась рыжая Зинка, ворчливо крикнув:

— Николай Семенович, мы сегодня работать-то будем?

— Иди, Зина, работай, — отмахнулся он.

— Как работать, все точно на похоронах. — Тут оба заметили меня и заспешили навстречу.

— Катрин, — вроде бы обрадовался Николай Семенович, который, как видно, в отсутствие Палыча руководил данным притоном. — Хорошо, что пришла. Здесь из милиции товарищ хотел с тобой поговорить.

— Зачем? — перепугалась я.

— У нас ограбление, всех допрашивают.

— Слышала, сторожа кокнули? — затараторила Зинка. — Я тебе звонила, нарвалась на автоответчик, а с ним я разговаривать не люблю, чувствуешь себя дура-дурой…