Жестяной самолетик (сборник) - Елена Яворская

на два голоса запели в кустах. Душевно так запели.

Ладно, один — ясно, кто. А второй? Неужто Варгас местного лешака подпоить и сагитировать ухитрился? Или сагитировать и подпоить, что сути не меняет?..

Колобок испуганно скатился с трибуны, уступая место немножко смущенному, чуть-чуть возмущенному, но традиционно деловитому Борису.

— Я немножко дополню… гм… предыдущих ораторов, — растягивая слова больше, чем обычно, начал Семин. — Я хочу сказать, что мы постарались сделать все от нас зависящее, чтобы участники слета могли пообщаться в… гм… неформальной обстановке… — и рефлекторно дернул головой в сторону кустов, откуда доносилось тихое, лиричное, слезовышибательное:

Seguiremos adelantecomo junto a ti seguimos,y con Fidel te decimos:Hasta siempre, Comanda-ante!..

— Ли-ись… Лиска!

Обернувшись на зов, она увидела тех, кого и предполагала увидеть, — Стаса и Настю.

— Есть такое мнение, что сейчас тут будет предсказуемо и неинтересно, — с обычным своим ну очень умным видом изрек первый.

— Тут речка в двух шагах, пляжик… — блаженно протянула вторая. — И катамараны.

— И чего? — искренне не поняла Лиска.

— Как это что? — ответно удивился Стас. — У кого-то одна культурная программа, у кого-то — другая.

И они пошли кататься на катамаранах. Точнее сказать, бедному Стасу пришлось катать то Настю («Мы на лодочке катались, не гребли, а целовались», — рефреном звучало в Лискином мозгу), то Лиску (и мирная болтовня ни о чем понемногу переходила в яростную дискуссию о судьбах мира). Странное дело — на пляжик никто не претендовал. И Лиска нет-нет да с тоской думала о том, каково будет возвращение в лагерь. И искренне не понимала, на кой черт вообще приехала. Ну, не Стаса же, в самом деле, агитировать? Если в их споре и рождается какая-то истина, то она похожа на воду в решете. Что — ну, да — не добавляет им любви друг к другу. Лиску с первых дней знакомства раздражало в Стасе стремление к лидерству, пусть даже в сколоченной им из пяти приятелей молодежной ячейке почти не существующей партии. Стас втайне не доверял Лиске, подозревая ее в подобных же намерениях, что для него было равноценно покушению на его эфемерную власть. А Настя… Настя и осталась бы в стороне, кабы не любовь к Стасу и дружеские чувства к Лиске. Именно она всегда и поддерживала равновесие в их странной компании, не давая вялотекущему конфликту перейти в бои без правил.

— А вы тут неплохо устроились, — заявил, мгновенно оживляя своим присутствием пустынный пляжик, Максим. Лиска как раз сходила с катамарана, уступая место Насте, помедлила, спросила настороженно:

— Чего там творится-то?

— А! — Макс неопределенно махнул рукой, подтверждая наихудшие Лискины опасения.

Ветер испуганно донес со стороны лагеря возбужденный многоголосый гомон.

4

Они столкнули на воду еще один катамаран. И Макс катал Лиску, уже в сумерках. А она пыталась дотронуться до молочно-белого, мягкого и теплого на вид отражения луны — и чуть не свалилась в воду, когда, блекло посверкивая, под ноги подкатилась ошалелая рыбешка, контуженная катамараном. Макс сгреб ее пятерней, ткнул под нос Лиске:

— Вкусно пахнет?

— Ты чего? — Лиска отпрянула, но на этот раз предусмотрительно ухватилась за край сиденья.

— Нифига ты, Лизавета, не рыбак, — снисходительно обронил Макс. — Для настоящего рыбака нет ничего вкуснее запаха только что пойманной рыбы.

— Ты не рыбак, Максим, ты браконьер. Это ж надо — рыбу катамараном глушить! Отпусти немедленно!

— Да пожа-алуйста! — Макс, несильно размахнувшись, без колебаний отправил водяную жительницу в ее родную стихию.

— А может, сначала надо было исполнение желания стребовать? — задумчиво спросила Лиска.

— А подуманое не считается? — серьезно откликнулась с другого катамарана Настя.

— Да ну нафиг! Максимкиной милостью голова у нее того, бо-бо, мало ли, чего она нам наворожила бы. Попросились бы в сказку, а прочухались в такой суровой параллельной реальности, что ой.

— Ребя-ят, вы Семина не видели? — грустно проблеял сатир с лицом Коли, выглядывая из прибрежных кустов.

— А чего, уже потеряли? — опередив Лиску, язвительно поинтересовался Максим.

— Не-е… Не то чтоб потеря-а-али… — жалобно проблеял мохнорылый. — Он пошел московских гостей до машины провожать…

— А чего, уже свалили? — на этот раз Лиска оказалась первая.

— Ага, — еще печальнее подтвердил сатир, смахивая приставший к волосам листок липы. И исчез так неожиданно, как если бы его утащили поддатые наяды или дриады с целью проведения бесчеловечных экспериментов, проще говоря — чтоб поглумиться.

Из лагеря слышался невнятный усталый гул.

Возвращаться не хотелось. Но и от мысли провести всю ночь на катамаранах штормило.

Кое-как причалили.

— Ну наконец-то! — приветственно выдохнула тьма Борькиным голосом. — Лю-уди! Люди-и-и! — наверное, так Робинзон Крузо встречал своих спасителей. — А лагерь где?

— Чего-о-о? — в один голос переспросили Лиска и Максим.

— Где лагерь, спрашиваю? — утомленное солнце местного авангардизма опустилось прямо на песочек. — Я хожу-хожу, дорогу не нахожу. Тут где-то Колька плавал… Я его вытаскивал… Вода мокрая, холодная… — Семин по-собачьи встряхнулся… или просто поежился, но так энергично, что воздух вокруг него в спираль закрутился.

— А может, он тебя спасал? — уточнил Макс, демонстрируя незаурядный жизненный опыт.

— Может, и он меня, — Борюсик совсем закручинился. — А московские гости… того…

— Уплыли? — Лиска сочувственно покачала головой.

— Угу. Надо было для них коньяка взять, правильно Николай Захарыч говорил, — выдал вполне связную мысль Семин — и тотчас же снова впал в прострацию. — Ну где лагерь-то, а?.. А то завтра все очнутся… будут главного искать…

— А кто у нас главный? — прокурорским тоном вопросил Максим.

— Я? — несмело предположил Борюсик.

И все поняли, что дело плохо.

Общими усилиями транспортировали главнюка в лагерь (справедливости ради следует заметить: непосредственно транспортировкой занимались Макс и Стас, Настя охала и ахала, а Лиска то желчно комментировала, то норовила дать Борьке ускоряющего пинка) и даже ни разу не уронили, хотя его физическая устойчивость уступала его же моральной, а дорогу через лесопосадку можно было назвать дорогой только потому, что они-таки по ней шли. Под ногами зловредно похрустывал сушняк, предрекая кое-кому очень скорое явление своего тезки. Селена, притомившись глядеть на творящиеся в лагере безобразия, закуталась в облачко и завалилась спать как минимум суток на полтора. А вот Лиске со товарищи нынче поспать не грозило. Достаточно было ступить на порог домика и принюхаться. Упрямая Лиска все ж таки прошла еще с полдюжины шагов. И поняла, что концептуальное «мальчики направо, девочки налево» не такое уж концептуальное.

— Чего там? — шепотом спросила Настя.

— Бардак, — многозначительно ответила Лиска, не понижая голоса.

И они пошли искать своих. Определение слова «свои» в данном случае выводилось из народного постулата «трезвый пьяному не товарищ».

Нашли быстро. Уже без Борюсика, но зато с доцентом, тверезым и деловым, который впотьмах что-то вычерчивал в записной книжечке.

— Не, ну чего непонятного-то? Вот лес, — ручка энергично упирается в страничку. — Вот река. А вот где-то тут беседочка. Не, ну она там не одна, конечно. По ходу дела сориентируемся. А в кустах возле этой беседочки я четыре бутылочки заныкал.

— Как только донес-то? — вздохнул сердобольный Макс.

— А-а, сам не помню! — отмахнулся Варгас. — Важно совсем не это. Важно то, что мы сейчас пойдем их искать!

Лиска тихо ужаснулась. Настолько, что даже икнула, хотя не выпила ни грамма. Жутко захотелось лимонаду. И вместе с жаждой пришло вдохновение: девчонка принялась сбивать с толку искателя счастья в жидком эквиваленте:

— А куда вы Борюсика подевали?

— Да в столовке кинули. Там теперь никого, пусть отсыпается, — рассудительно ответствовал Максим.

— Теперь? — слегка опешила Лиска.

— Угу, — мрачнея, подтвердил команданте. — Приперлись, нашумели, разбудили меня… контры!

— Из зависти, — пояснил Макс. — Если мы не спим, хрена кто-то рожу плющить будет? В прошлый раз фоткались, так твоя ряха в объектив не влезла!

— Я на вредном производстве, — Варгас горестно вздохнул. — Нормальных людей в технарей преобразую. Ну что, тронулись?

Никто не нашел, что возразить. Ну, не считать же, в самом деле, возражением Настино обычное: «Давно уже тронулись» и Стасово печальное: «А может, лучше в шахматы сыграем?»

Доцентову нычку, впрочем, тоже не нашли, полночи шарились по лагерю, как души грешников по средневековому замку, — и не нашли. К рассвету Лиска уже испытывала к затихарившимся бутылкам вожделение (нашлись бы уже, хоть посидеть спокойно можно было!), а к спутникам — лютую ненависть. Наконец Варгас сдался, понимая, что на следующем круге его единодушно притопят в речушке во избежание дальнейших мытарств и беспорядочных миграций.