Тамо далеко (1941) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит

— Зря вы, добра господа, носы воротите. Воевать нам долго, трудно, незнамо еще что лопать придется.

А сам застыл от озарения — надо ведь еще и курс выживания делать! Только вот из чего? Сплошь обрывки сведений, да малость опыта с боснийской войны. Но и то хлеб, даже минимальные знания лучше, чем никаких.

Попробовать строганину сподобился только Марко, но бурного восторга не выказал. Ну и ладно, мне больше достанется.

— Не хотите, как хотите, — добрал я остатки. — Разводите костерок, тащите лопухи и глину, запеку вам остальную рыбу.

Тоже ничего сложного — посолил-поперчил, часть завернул в лопухи, обмазал глиной, сунул в костер. Парочку на прутики насадил, воткнул у огня. Теперь только поворачивать да угольки ворошить, рыбка нежная, сготовится быстро.

Хозяин тем временем накидал на стол во дворе сковородень с фасолью, кувшин вина, бутыль ракии, перцы-баклажаны и прочие дары природы. Жаль, картохи нет, не очень ее в Сербии выращивают, вот кукурузы хоть завались, но где форель и где кукуруза?

Помощники мои по команде повыдергивали рыбов, я палочкой расковырял спекшуюся глину и чуть не захлебнулся слюной, до того густой аромат потек. И снова промазал — не оценили мою кулинарию. Что Бранко, что Глиша, что Лука, Небош и подошедшие еще бойцы в лучшем случае ковырнули из вежливости по кусочку и отставили в сторону. Так что вся рыба досталась мне, Марко и хозяину, и нельзя сказать, что я очень огорчился. Припрет — и не только рыбу жрать будут, а сегодня пусть овощи едят.

А вот вино и ракию уговорили почти мгновенно. Хотя чего там уговаривать, на десять взрослых мужиков по стаканчику да по стопочке досталось.

Не успели мы стол подчистить, как в селе поднялась непонятная движуха — промчался, звеня стременами, верховой посыльный, пробежало отделение второй роты, хлопнула дверь, через улицу начали выкликать бойцов по именам…

Югославские села раскиданы куда шире российских, при каждом подворье и сад, и огород, и хозяйственных построек куча. Я еще в Боснии удивлялся — от одного дома до следующего места столько, что у нас бы еще четыре-пять воткнули. Был случай, когда наш взвод ночевал на одном краю деревни, а противник на другом, и узнали об этом только через два дня, когда пленного допрашивали. При таком размахе сразу ведь не въедешь, кто где и кто чей.

— Марко, сбегай, узнай, что там, только осторожно!

Парень ухватил шмайсер и выскользнул за ворота, а мы на всякий случай придвинули оружие поближе. Может, начальство чего придумало, или четники явились, а может и немцы или недичевцы.

Марко вернулся буквально через минуту, да не один, а в компании с Радо и с ходу выпалил:

— Тебя срочно в штаб отряда!

Я вопросительно уставился на связного, но он, как опытный боец, первым делом пристроился к еде и успел набить рот остатками рыбы:

— Вывехаф вевовек ов гвавово фаба.

Радо плеснули вина, он запил, прожевал и разъяснил:

— Приехал человек из Главного штаба, тебя требует.

Ну вот, испортили ужин. Всегда подозрительно относился к вниманию вышестоящего начальства — непременно какую пакость измыслят или задач подкинут или виноватым сделают.

Но делать нечего, застегнул куртку, автоматически разогнал складки под ремнем, поправил пилотку, проверил пистолет в кобуре и пошел. По дороге Радослав немного прояснил обстановку — по отрядам ездят эмиссары Главного штаба, собирают командиров на совещание. В Валевский отряд приехал даже не связной, а член Главного штаба, вроде как с попутной инспекцией. Ну Здравко и Мило похвастались — ведем, мол, подготовку штурмовых групп, вот штабной и возжелал на меня посмотреть…

Вот кто их за язык тянул, спрашивается? Давно известно, перед лицом начальствующим не выпендриваться надо, а вид иметь лихой и придурковатый! И надо не бахвалиться, а прибедняться! Расскажешь, что у тебя хорошо со снабжением — отберут, похвастаешься успехами — нагрузят дополнительно! А будешь плакаться — глядишь, чего и подкинут.

Ожидал я увидеть старого коммуниста, с опытом боев в Испании, а то и участника гражданской в России — кого же еще в Главный штаб назначить могут? Но между Здравко и Милославом сидел молодой человек лет двадцати пяти.

— Иво, будем знакомы, — без церемоний протянул он руку.

— Владо, — ответил я рукопожатием.

Странное лицо — высокий лоб с залысинами по бокам, волосы зачесаны назад, нос широкий, рот широкий, глаза узкие, будто навсегда прищурены, но смотрит прямо, без подвоха.

— Расскажите, друг Владо, про вашу систему подготовки.

— Да какая там система, так, с миру по нитке… Как двигаться, как стрелять, сигналы в бою, всего понемножку.

Начал, что называется, за упокой, но Иво ловко и вовремя задавал наводящие вопросы и я раздухарился, начал излагать, размахивая руками и даже пару раз вскакивал, чтобы показать прием в движении. Вот будто только что сам не пенял командирам, чтобы перед начальством не хвастались!

— Добро, добро, друг Владо! А не хотите поехать со мной и сделать доклад Главному штабу?

Здравко вскинулся — караул, грабят! Но Иво и Мило его вдвоем заткнули. Вот так вот, не хвастай. А по мне так хорошо — чем шире мои знания разойдутся, тем лучше. Может, еще и капну там кому на мозги, чтобы с четниками не ссорились.

— Согласны, друг Владо?

Я на секунду завис: а ведь он хорват, у сербов товарищ — друже, а не друг, а потом вспомнил, что у коммунистов интернационализм и сам Тито вроде тоже хорват.

— Согласен, но только если у вас бумага есть.

Историческая справка №3

К сентябрю 1941 года восстание в Черногории практически сошло на нет после переброски туда в августе шести итальянских дивизий — Италии была необходима сухопутная связь ее владений в Далмации и протектората в Албании.

В Сербии и Боснии в результате вооруженного восстания, начатого по инициативе КПЮ после нападения Германии на Советский Союз, партизаны и четники освободили значительную часть территории, включая ряд крупных городов (Ужица, Чачак, Крупань и т. д.). Немецкие гарнизоны в Шабаце, Валево и Обреноваце оказались фактически в окружении.

«Народно-освободительные партизанские отряды» действовали под руководством созданного ЦК КПЮ Главного штаба. Главнокомандующим стал Иосип Броз Тито, в штаб вошли члены ЦК КПЮ Милован Джилас, Эдвард Кардель, Александр Ранкович, Иво Рибар и другие. Общая численность партизан на свободной территории Западной Сербии и Шумадии составляла примерно 20–25 тысяч человек, объединенных в 24 крупных отряда.

«Югославская армия на родине» насчитывала в том же районе, по разным оценкам, от 8 до 15 тысяч человек и направлялась штабом Дражи Михайловича в Пожеге недалеко от Ужице. Воеводами — членами штабы — были Никола Калабич, Передраг Ракович, Душан Смилянич, Драгутин Кесерович и другие.

Несмотря на антикоммунистические установки, четники первоначально взаимодействовали с партизанами. 19 сентября прошла первая встреча Тито и Михайловича с целью выработки условий и целей сотрудничества. Однако, этому мешали воззрения на стратегию: коммунисты полагали, что немцев и коллаборационистов следует бить здесь и сейчас, а четники считали необходимым накапливать силы и выступить только в благоприятной обстановке, после перелома, достигнутого союзниками на других фронтах.

Также не способствовало взаимопониманию различие подходов к будущему и текущему устройству Югославии. Если четники твердо стояли за восстановление монархии и предпочитали брать под контроль органы власти режима Недича или вербовать его сотрудников, то партизаны видели Югославию советской республикой и создавали на местах аналог Советов — «народно-освободительные комитеты».

К концу сентября центром освобожденных территорий стал город Ужице, где одновременно действовали комендатуры партизан и четников (как, впрочем, и по всей остальной свободной территории).

Немецкая оккупационная администрация в Сербии, в силу ограниченности в силах, переброшенных на другие, более важные для Вермахта театры, к середине сентября удерживала только самые важные города и дороги. Фельдмаршал Лист ради экономии сил приказал не разбрасывать мелкие гарнизоны, а наоборот, укрупнять их до размера минимум батальона. Мелкие ягд-команды, используемые для борьбы с партизанами, действовали неэффективно, уже в середине сентября численность в 30–35 человек была признана недостаточной, а в начале октября их использование вообще запретили во избежание потерь.