Тамо далеко (1941) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит

— Да я тебе!!!

— Ладно, один на один, на кулаках, — я сунул винтовку и без того оборуженному Марко и скинул куртку.

— С землей сравняю! — кинулся снимать китель неудавшийся пулеметчик.

— Э, он Джина завалил, — негромко сказал ему на ухо носатый.

Угрюмый еще секунду ярился, а потом до него дошло:

— Джина? Бубку Шопича, из Йованья?

Видимо, услышали и другие — по собравшимся прошел удивленный шепоток. Носатый утвердительно покивал.

— Да? — спросил притормозивший угрюмый. — И как?

— Да лоб ему прострелил, — не стал темнить информатор.

— Ну-у, это не в счет! — успокоенно оскалился готовый к драке партизан, засучивая рукава.

Прикинул — я выше, но он заметно тяжелее и явно не слабак. Значит, надо выматывать, пока не выдохнется и упирать на технику. Но получилось и того проще — он самоуверенно оглянулся на крик «Двинь ему, Глиша!» и открылся, ну я и ввалил со всей дури.

Угрюмый аж сел на задницу, а изо рта у него вылетело нечто маленькое и блестящее. Я уж подумал, что зуб выбил, но нет, всего лишь брызги слюны.

Пока он там ворочался на земле, я успел оглядеть собравшихся, намеренно скаля зубы и раздувая ноздри — дескать, кому еще вломить? Желающих не нашлось, но, к чести угрюмого, он поднялся с намерением продолжать бой.

— Прекратить! Немедленно прекратить!

Невысокий и не слишком объемный мужик в портупее, чрезвычайно похожий на Гжеся Саакашвили из «Четырех танкистов», но только без усов, решительно расталкивал зрителей. Лишившиеся зрелища вместо того, чтобы поставить нахала на место, наоборот, расступались, подтягивались и даже принимали некое подобие строевой стойки.

«Гжесь» вышел на середину круга, оценил мизансцену и безошибочно определил зачинщиков:

— Небош, Глиша! Опять?

Названные немедля приняли вид «А мы чо? Мы ничо! Мы просто мимо шли, оно само!», но если носатому Небошу еще можно было поверить, то разбитая рожа Глиши ставила все точки над «и».

— По два наряда каждому!

Тут уж мое удивление вообще плеснуло через край — да у них в отряде совсем армейские порядки!

Оставшись без развлечения публика разошлась, за исключением стайки малолеток — их, словно магнитом, тянуло к пулемету и Марко. Ну как малолеток, примерно его возраста, плюс-минус один-два года. Все время забываю, что по внешнему виду тоже попадаю в эту категорию тоже.

Пацаны, большинство с оружием, солидно расспрашивали парня о боевом пути, особо интересуясь подробностями добычи пулемета. А «грузин» навел порядок на пятачке перед домом и взялся за нас:

— Кто такие, почему не знаю?

— Радо привел, — появился за его плечом комиссар.

— Значит, теперь наши бойцы, — удовлетворенно хмыкнул «Гжесь». — Я командир Валевского отряда Здравко Йованович. Вы поступаете во вторую роту, пулемет сдать.

Ну здрасьте, мне что теперь, каждому встречному-поперечному, включая командиров, морды рихтовать?

— Во-первых, мы не ваши, а сами по себе. Во-вторых, пулемет мы взяли с боя, если кто себе такой же хочет, пусть идет в Валево, там пулеметов много, на всех хватит.

— У нас положено делиться трофеями, — надавил Здравко.

— Делиться мы любим, — тут же согласился я. — Нашу долю с убитых егерей выдайте и забирайте пулемет.

Командир обернулся на комиссара, тот утвердительно моргнул.

— А, это ты егерей помог разбить…

— Ну, это еще кто кому помог.

— Н-да?

Комиссар вкратце рассказал о бое, да еще вовремя появился Радо с подробностями, так что через пять минут Здравко, и без того поглядывавший на нас с интересом, мнение насчет пулемета переменил. Особенно после того, как связной подтвердил, что командовал в бою не Бранко, а вот этот вот недоросль Владо.

Пошли взглянуть и на пулеметчика, к неудовольствию распоряжавшегося в доме то ли фельдшера, то ли доктора. Три его помощницы-сестрички отмыли полы до блеска и при появлении четверых мужиков в уличной обуви только молча поджали губы, а вот «главврач» высказал командиру все, что он о визитерах думает. Мелькнула мысль о бахилах и я чуть не фыркнул — ну какие бахилы посреди партизанской Сербии, да еще в 1941 году?

Бранко отделался относительно легко и, несмотря на ворчание медика, рвался в строй, а белая повязка через всю голову придавала ему вид лихой и геройский. Луке же пуля недобитого егеря отстрелила кусочек седалища, отчего он крайне настороженно смотрел на нас и ерзал на пузе в ожидании шуточек.

Но командир и комиссар люди ответственные, я сдержался и показал Марко кулак на всякий случай. Лука, конечно, боец так себе, но ведь не удрал, не спрятался, зачем же его сейчас обижать?

Вот заживет, тогда и примемся.

На прощанье за Бранко принялась симпатичная черноглазая девица с внушительными достоинствами, чему он точно был рад. А вот тому, что я проводил ее задумчивым взглядом, совсем не обрадовался:

— Эй, Владо, не лезь к девчонке!

Я вытаращился на соратника — я тут его пулемет защищаю от толп халявщиков, сил не жалею, а он за косой взгляд взбеленился! Вот чего нам точно не хватает, так это пересобачиться из-за женского пола.

Бранко отмяк — не иначе, видок у меня больно ошалевший был, и мы засобирались, чтобы успеть получить пайку на ужин. Стоило нам выйти на трем, как за спиной зашоркал веник и зашлепала тряпка.

После ужина нет бы залежать съеденное — нас дернули на доклад. Командир и комиссар внимательно выслушали нашу эпопею, задали немало вопросов, а потом официально предложили вступить в отряд. И не просто вступить, а заняться обучением партизан.

Вот хорошо, что Здравко имеет военный опыт — служил в королевской армии унтером, наредником-водником, оттого в отряде и наряды, и порядок, и дисциплина. А вот комиссар, Мило из «студентов», как и Лука, только постарше, сам преподавал в учительской школе. По забавному совпадению — французский язык, на котором мы с ним с удовольствием перекинулись парой-тройкой фраз. Ну, это я с удовольствием, а он-то наверняка мою легенду проверял.

— Нам, пока четники думают да собираются, надо подготовить ударные команды для штурма Валево, — объяснял задачу командир. — У нас уже есть группа бомбашей-гранатометчиков, к ней нужно натаскать и остальных.

Первым делом я отказался — ну какой из меня инструктор? Казимираса бы сюда Гедиминовича, вот он бы да, дал просраться всем, от рядового до маршала. Но мне объяснили, что офицеров у партизан нет как класса. А которые есть, тех буквально по пальцам пересчитать можно, и всех на штабную работу припахали. А водники и наредники, хоть и присутствуют в количестве, больше гарнизонную и караульную службу знают, да правильный фронтовой бой в лучшем случае. А тут я такой красивый, со специальными знаниями и показавший себя в деле. Короче, есть такое слово — «надо, товарищ!»

Вот тут я и задумался — а чему и как учить? Ну, с вооружением более-менее понятно, гранаты да шмайсеры, на крайняк карабины, ближний бой, винтовки не роляют. Кстати, хорошо бы выучить снайперов и пулеметчиков для поддержки с дальних дистанций.

Выдернул у комиссара из папки листок бумаги, принялся накидывать карандашиком — от пяти до восьми человек, по автомату и десятку гранат на нос, пулеметчик и снайпер. Перемещение парами или тройками, скрытное, садами-огородами. Контроль секторов. Стрельба навскидку. Саперов бы еще хорошо, да где их взять. Или вот лопатки пехотные, первое же дело в рукопашной…

Что еще? А, группа закрепления, а то штурмовики уйдут, а противник точно так же просочится в захваченные вроде бы дома и кварталы. И резерв. Сигналы еще, тактическое рукомашество.

Удивительно, сколько всяких не особо нужных знаний хранится в голове — просто потому, что читал, смотрел, слышал. А если еще и специально интересовался…

— Сколько у нас времени на подготовку? — вынырнул я из мечтаний.

— Неделя, — ответил Здравко, — я бы не рассчитывал на большее, хоть четники и тянут время.

Ну да, дотянут до того, что начнут действовать немцы.