Печать волка (СИ) - Федорченко Юлия

— Говорят, все зло исходит от ведьм. А ведь именно мы приручили первичный хаос, придали ему форму и наполнили ее смыслом. — Летиция обернулась на голос. Отличить одну женщину от другой было невозможно. — Говорят, освобожденная сила способна создавать аномалии.

— Ликантропы, — продолжил другой голос. — Вампиры, алчущие крови, жизненной силы или плотской любви. Людоеды. Существа с одним разумом на двоих. Мстительные призраки. Меняющие облик. Похитители снов…

— Я вынимаю глаза и кладу их в чашу, когда ложусь спать, — перебил третий голос.

— А я — зубы, — доверительно прошептал четвертый. — Боюсь порезаться.

— Замолчите, — зашипела на них женщина, говорившая первой.

— Ты не знаешь, что я могу видеть, — возразила третья.

— Вот именно, — поддакнула еще одна ведьма. — Не знаешь, что я могу слышать…

— …обонять…

— … вкушать…

— … ощущать кожей…

Хор голосов, перебивающих друг друга, наконец — то начал затихать. Первая ведьма дождалась, пока сестры соизволят выговориться, и опять взяла слово:

— Поэтому Гильдия ищет нас среди людей. Собирает в стадо, как заблудших овец, утешает и дает пристанище падшим ангелам, изгнанным из рая. И мы повинуемся, позволяем заковать себя в цепи и стать… наблюдаемыми. Ни шагу в сторону. Ни шагу назад. Ты или с нами…

— … или против нас.

— Потому что мы несем беду и отчаяние. Редко — надежду.

— Нас никто не любит, — всхлипнул кто — то.

— … ни люди, ни другие ведьмы…

— … мы ненавидим себя самих.

— Что вам нужно от меня? — пробормотала Летиция. Ее губы дрожали. — Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я просто хочу попасть домой, увидеть отца. Я не хочу становиться волчицей…

На какое — то время в склепе повисла тишина, а затем из глубины зеркал донеслись тяжелые, разочарованные вздохи, чередуясь со стонами и короткими всхлипами. Упадок духа, который продемонстрировали ведьмы, был почти осязаемым. Сестры разорвали кольцо рук, их силуэты начали удаляться и меркнуть. Осталась лишь одна, самая старшая: та, что завязала беседу.

— И это все? — спросила ведьма. — Все, чего ты хочешь? Впрочем, — медленно добавила она, — твои желания не имеют значения.

— Я не понимаю, — покачала головой Летиция. Свет больше не резал глаза. В погасших зеркалах клубился сизый дым. — Здесь пыль, водоросли, вода…

— Ты знаешь, что там? — Ведьма указала на озеро. — Останки тех, кого поглотили боги. Они спят, но им нужно чем — то поддерживать свое существование. Почему они не взяли тебя? Не отвечай. — Воздух плотным сгустком закрыл девушке рот. — Окажи мне услугу, Летиция ди Рейз… нет, Медейна. В конце концов, у тебя уже есть этот шрам… Бледный полумесяц на левом плече. — Летиция машинально ощупала плечо, но кожа была ровной и гладкой, как прежде. — Поклянись, и я отпущу тебя. — Девушка кивнула. Ведь посмей она отказать ведьме — клятву вырвут силой. — Слушай внимательно. Найди девушку по имени Морвена. Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. Я не помогу тебе в поисках, не направлю тебя: прошлое, настоящее и будущее смешалось в моем сознании, и я не берусь отличить одно от другого. Найди Морвену и скажи ей…

За этим последовал такой оглушительный грохот, что, казалось, небесный свод рухнул наземь и похоронил под обломками города и людей, искавших убежище среди высоких стен — но от божественного гнева нельзя укрыться. На потолке змеились трещины, из них ручейками сыпалась пыль. Ведьма все еще пыталась говорить, хотя потусторонний мир затягивал ее обратно, скручивая в спираль; осталось одно лицо под капюшоном, белее кости, и сухие губы, произносившие отдельные звуки, которые не представлялось возможным разобрать. Летиция не услышала слов, но они отпечатались в ее сознании; когда — то они всплывут на поверхность, будут обработаны разумом, и, наконец, донесены до адресата.

Ведьму поглотил водоворот; гладкая, сияющая поверхность зеркала треснула и поблекла. Секундой позже прекратился шум, ожесточенно терзавший слух, на голову больше не сыпалась пыль, а земля больше не норовила уйти из — под ног. Летиция перевела дыхание, нашла взглядом выход и осторожно двинулась к нему, когда фрагмент пола, на который она ступила, внезапно ушел вниз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она сорвалась в пропасть. Девушка инстинктивно вскинула руки, надеясь ухватиться за край скалы, нащупать опору или хотя бы замедлить падение. Пальцы скользнули по шершавой поверхности, когда чья — то рука вынырнула из тьмы и обхватила ее запястье. Тогда она по — настоящему испугалась. Летиция беспомощно болтала ногами в пустоте, сердце бешено колотилось в груди, ведь сила, тянувшая ее наверх, страшила ее значительно больше, чем неминуемая гибель. Липкие от пота пальцы, глаза безумца в прорезях хрустальной маски, торжествующая улыбка: теперь не уйдешь…

Последним рывком он освободил ее из цепких объятий смерти. В этот раз он сумел ее удержать. Обхватил руками, прижал к себе: слова казались ненужными. Летиция дышала прерывисто и тяжело, все еще не сознавая своего счастья. Спустя минуту она мягко отстранилась и с восторгом ощупала его лицо: коснулась сеточки выпуклых шрамов на щеке, тонкого носа, знакомого излома губ. Колыхались висячие серьги. Из глаз струился лазоревый свет, матовый отблеск этого света лежал на ее лице.

— Я принадлежу другому, — прошептала она. — Волку.

— Нет, — возразил он. — Пока еще нет.

Ланн убрал мокрые волосы, облепившие ее щеки и лоб. Они с любовью взирали друг на друга: душевная пустота вдруг оказалась наполненной чем — то обжигающе горячим, перехлестнувшим через край. Не в силах противиться наплыву чувств, он едва коснулся губами ее рта и сразу же отпрянул. Долго ждал с холодеющим сердцем, что она рассердится и влепит ему звонкую пощечину, но Летиция лишь растерянно улыбнулась в ответ на его ласку. Это придало ему смелости. Ланн стиснул в ладонях ее лицо и жадно впился губами в ее губы, покрыл поцелуями мокрое лицо, стирая с него грязь и пыль.

— Ланн, — шептала Летиция, гладя его по голове и плечам, — Ланн…

Когда схлынула первая волна нежности, он сунул ей в руку холодный, тяжелый предмет. Летиция вздрогнула от неожиданности.

— Что это? — испуганно спросила она, ощупывая подарок.

— Кинжал Лирена, лорда карцев, — объяснил Ланн. — Он носил его на шее, как талисман. Я забрал кинжал, когда Лирена сразил ульцескор. Взгляни.

Ланн накрыл ее руку своей и вытащил из ножен кинжал. Повертел его в пальцах. По гладкому лезвию скользили лунные блики. Ульцескор вложил его обратно в ножны.

— Это серебро?

Он кивнул.

— Ланн, я… — умоляюще начала она. — Я… не смогу.

Холодный воздух резко вошел в легкие. Выпуклый купол, нависший над головой, венчало круглое витражное окно с изображением Богини. Стеклянные шестигранники отлично сохранились, не потемнели от времени и древней пыли; они зажигались светом и меркли, отбрасывая цветные блики на девушку, распростертую на алтаре. Три лика Богини: величественная королева в серебряном венце, гордо смотрящая прямо перед собой, улыбающийся паяц слева от нее и тень в капюшоне, методично пожирающая спящий мир, справа. Царский венец был выполнен в форме символа — два полумесяца, обозначавшие растущую и убывающую луну, острыми концами повернутые наружу, а между ними — белый диск, полнолуние.

Летиция приподнялась на каменном ложе, широко раскрывая рот и стараясь вдохнуть как можно больше кислорода. Вдоволь наглотавшись воздуха, она немного успокоилась и критически осмотрела себя: обрывки черных водорослей все еще охватывали запястья и лодыжки. Прямоугольник, на котором она лежала, находился в центре округлой выбоины с неровными краями. Вода ушла, земля ничуть не пострадала от подземных толчков, а на стенах не было никакого намека на зеркала. Внутри болезненно сжалось сердце.

Ничего не было. Она спала и видела сны. Не было ведьм, не было Ланна, не было его сияющих глаз; это тепло было ненастоящим. Ей явилась странная химера образов, звуков и чувств. Летиция сглотнула подступившие к горлу слезы и спустила ноги с алтаря. Что — то соскользнуло вниз и с металлическим лязгом ударилось об камень.