Охота на маршала - Андрей Кокотюха

– Что значит – пока? – не понял Иван.

– Могли появиться. Он в розыске уже полтора года. Судя по документам из архива абверкоманды, шрамов на морде, как и ничего другого, чем бы он выделялся, у Ржавого не было. Кто знает, вдруг теперь есть… Дело не в этом. Вот, любуйтесь и слушайте дальше.

Выложив на стол фотографию, с которой смотрел мужчина среднего возраста без особых примет, Гонта продолжил:

– Осужден за бандитизм в тридцать девятом. Бандитское нападение на инкассаторов, с убийством. Дело прозвучало громко, хорошо помню, как по району рассылали ориентировки. У нас-то по большей части тихо, убивали не часто, слава богу… Так, ладно. Значит, кличку свою Ржавый уже тогда носил, а вот главарем банды не был. Подрезали инкассатора финкой, такую же нашли при обыске там, в «малине», где банду накрыли. Кто убивал – по-моему, тогда точно не установили. Никому на себя брать такое дело неохота, доказательств никаких. Пальцы с рукоятки вообще сняли женские: содержательница притона, где они тихарились, любовница одного из бандитов, сало ею резала. Понятно, на дело с лихими ребятами не ходила. Я это к тому говорю, чтобы понятно стало, почему главаря подвели под высшую меру по совокупности, а остальным навесили крупные срока. Дальше так. Весной сорок второго бандит Ржавский подал заявление на фронт, желая сражаться за Родину, за Сталина и искупить вину кровью. Был зачислен вместе с такими же в штрафную роту, подробности в деле есть, нам сейчас они не нужны. Ну а летом того же года дезертировал.

– Следовало ожидать, – кивнул Соболь.

– Явление знакомое, – подтвердил Гонта. – Сдавшись в плен, попал в диверсионную школу абвера. О его подвигах там тоже известно, но пропустим. При отступлении немцам удалось уничтожить не все документы. Среди сохранившихся нашлось личное дело Ржавского, снят в немецкой форме. Куда он девался, не знает никто, хотя некоторых курсантов удалось захватить. Не видели Ржавого ни живым, ни мертвым. Но летом прошлого года здесь, по округе, пошла пошесть[32] бандитских нападений. Была засада, чуть не накрыли, группа прорывалась с боем. Осталось двое убитых, одного тяжело ранили. В больнице умер, но его успели допросить. Так выяснили, что главарь банды – тот самый Григорий Ржавский, вооружены они трофейным оружием. Состав – десять человек.

– Семь, – вставил Борщевский. – Уже семь.

– Не скажи. – Гонта закурил. – Кто знает, может, с того времени у них пополнение было. Обращаю ваше внимание, мужики: Ржавому нечего терять, и, кроме того, он прошел специальную подготовку в школе диверсантов. Пускай даже ускоренную, но кое-чему обучен. Есть там еще двое бывших курсантов, вовремя сделавших ноги. Остальные – сброд: полицаи бывшие, каратели. Не успели уйти с хозяевами, схоронились кто где.

– Они, выходит, больше двух лет по лесам партизанят? – Удивление Борщевского было искренним.

– Я в тылу, Ваня, с сорок четвертого. Положение обязывает ковырять ситуацию. Если тебе интересно, поясню. Когда началось массовое бегство, о своих цепных псах хозяева думали в последнюю очередь. Подразделения вспомогательной полиции или оставляли прикрывать отход, или просто бросали на произвол судьбы. Полицаи уходили подальше от мест, где успели нагадить, потом каждый был уже сам за себя. Самые ушлые обзаводились фальшивыми документами, смешивались с обычными людьми. Освобожденные территории, бардак, все способствовало. Тю ты, у нас в районе история была: полицай из Богодухова с документами красноармейца попал в госпиталь, там его даже подлечили, комиссовали. Типус пристроился в одном селе у вдовы, мужиков-то не хватает. Так филонил почти год, пока не раскусили. Удрал в лес, около месяца ловили. – Гонта снова закурил. – Я трачу время на этот разговор только затем, чтоб вы понимали, с кем придется иметь дело. Ну и картина нападения косвенно подтверждает: бандитов таки не меньше семи.

– Согласен, – вновь кивнул Павел. – Глядите, мужики: они на трех машинах приехали, если ошибки нет.

– Почва влажная, мягкая, – напомнил Гонта. – Следы трех автомобилей, верно все. К тому же свидетели есть, видели колонну.

– Вот и считаем. – Соболь загнул сразу три пальца. – Уже трое, за баранками. Да в каждой кабине по бойцу. – Он сжал кулак и согнул мизинец другой руки. – Допустим, еще один человек болтался где-то в кузове. Информация о составе банды какой свежести, командир?

– Осень прошлого года.

– Точнее?

– Ноябрь.

– Еще точнее?

– Конец месяца.

– Значит, считай – декабрь. Когда они активизировались в округе после того?

– Легли на дно. – Гонта заметно оживился. – Слышь, Павло, а ты правильные вопросы задаешь. Не думал в органах послужить?

– Благодарствую, – последовал сдержанный ответ. – С органами я уже познакомился слишком близко, чтобы там еще и работать.

– Понял, извиняюсь. Проехали. Значит, что имеем? Только сейчас припоминаю – никто о Ржавском не слыхал, почитай, до конца этого января. Поговаривали, убрались они совсем. А с началом февраля опять началось. Видать, уходили, зализали раны, отлежались. Может, где еще пошуровали. Теперь вернулись. Ржавый – главарь, ему в родных местах командовать ловчее. И если за это время к ним никто не примкнул… – майор выдержал паузу, подводя в уме окончательный итог, – если никто к ним не присоединился… Таки да, хлопцы, семеро их должно быть.

– Как дважды два.

– Вот. А база у них на старой усадьбе, это километров десять на север, в лес.

– Если, конечно, твой «язык» не соврал, – вставил Борщевский.

– Вряд ли. Ему не выгодно. Наоборот, Васька опытный, ситуацию прокачал, как положено. Зачтется такое признание обязательно. Тем более бояться мести Кривому не надо. Я на пальцах изобразил: скорее всего, никого в живых не оставят, всех покрошат автоматчики. Кто уцелеет – вышка, без вариантов. Кривой еще и героем станет при хорошем раскладе.

– Что за усадьба?

– Одно название, вообще-то. До революции местный богатей жил. Так, уездный князек. Потом селяне все разгромили, растащили. Долго была чем-то вроде дома с привидениями. – Гонта усмехнулся. – От города хоть недалеко, однако и не рядом. Под учреждение не приспособишь. Хотели коммуну создать для беспризорников, потом что-то вроде лагеря детского. В конце концов приспособили под склад. В войну там немцы пленных держали. Теперь вот пустует. Но крыша над головой есть, а главное – подвалы. Мыслю так: трофеи складировали там, обитают рядом. Жрать нечего, вот и решили помаленьку скидывать добро в обмен на продукты по своим каналам. Должны были влипнуть, я предполагал.

– Наша задача какая?

– На удивление простая. – Дмитрий взглянул на часы. – Пока текст песенки, которую мне один на один спел Васька Кривой, никто, кроме вас, не знает. Декорация – задержанный думает. Я возвращаюсь назад, снова его вызываю. Кривой уже должен все обдумать, написать мне признание. Дальше я даю информации ход. Долго волынить не смогу, но пока доложу, пока в области переварят, пока примут решение… Короче говоря, автоматчики могут выдвинуться из Чернигова часа через три.

– А здесь разве солдат не хватает?

– Уточняю расклад, Ваня. Начальник УМГБ дал понять: все контролирует лично. Значит, и автоматчиков пришлет из области. Если вообще сам с ними не прискачет. Так что нам нужно всего лишь быть на шаг впереди полковника Коваля. У нас три часа, не больше. Считайте, вам двоим надо совершить диверсию. Уничтожить вражескую базу стратегического значения. А я прикрываю тылы и занимаюсь обеспечением. Так что, подбиваем бабки?

– Валяй, командир, – сказал Соболь. – Расклад понятен в целом, но закрепить не мешает.

– Добраться к старой усадьбе. Ликвидировать банду Ржавого. Если трофеи там же – уничтожить. Лучше всего – подпалить, но по ситуации. Если трофеев Жукова там не окажется, найти способ вычислить, где все спрятано. Тогда снова получаем выигрыш по времени, ведь Коваль все равно не узнает ничего. Мы же, так или иначе, уничтожим груз, но уже чуть позже. Только сдается мне, барахло там, где Ржавый. У него не такой широкий выбор мест, где можно схоронить добро. Принимается?

– Трое на одного, – ухмыльнулся Борщевский. – Нормальный расклад, Григорьич. Фронтовой. Помнишь, как в сорок третьем под Бурлуком…

– Отставить воспоминания. – Ладонь Гонты легонько хлопнула по столу. – Вопросы еще будут?

– Ты про обеспечение говорил, командир, – напомнил Соболь.

– Все в мотоцикле. Ну, в коляске то есть. Неучтенного оружия навалом, конфискуем скорее, чем успеваем оформлять. Автоматы, пистолеты, револьверы, даже гранаты есть. Все боевое. Пошли вооружаться?

– Хоп!

Хлопнув от нетерпения в ладоши, Соболь вскочил первым и быстро вышел из дома во двор. Поднялись и Гонта с Борщевским, двинулись за ним. Но у дверей Иван неожиданно остановился, несильно сжал Дмитрию локоть.

– Погоди. Два слова еще.

Ожидая чего-то подобного в свете недавних разговоров, внутренне даже угадывая, что хочет сказать Борщевский, майор обернулся. Глаза встретились.