Нф-100: Небо в зеленой воде - Ольга Скубицкая

- Пойдем обратно, - предложил Даниэль, не понимая причины, спонтанного веселья. Я так часто теперь бросалась в крайности то одной, то другой эмоции, что он, наверно, принял бы меня за душевнобольную, если бы только мы оба не были, мягко говоря, не такими как все.

- Ты собираешься отвечать на вопрос или нет? - в этот момент даже захотелось поугрожать, ведь я могла внутренней силой спихнуть его прямо вниз с горы, и исполнилась бы моя недавняя мечта о его мучительной смерти, но я вовремя себя остановила. Во-первых, убить его я, конечно, бы не решилась, во всяком случае, теперь, когда потусторонняя кровожадная ярость перестала вырываться наружу, во-вторых, вспомнив его недавний рассказ, поняла, что, скорее всего, умру следом за ним, сначала изрядно помучившись, и, в-третьих, он был, так сказать, моим 'близнецом', и силы в нем не больше и не меньше, а ровно столько же, сколько и во мне, а значит, он может сделать со мной все, что угодно, как и я с ним. 'Две равные половины, бессмысленное соревнование, - пришла я к выводу. - Но зато теперь могу не бояться грабителей и маньяков, размажу любого одним махом'.

- Тебе нужно было самой вспомнить, как возвращаться. Невозможно словами объяснить и научить, как оказаться в настоящем, неужели это не ясно.

- Ну и что теперь? Я так и не научилась, снова пережила мучительную смерть, чтобы оказаться в собственном номере. Получается, я буду погружаться в прошлое, не имея возможности вернуться, и только смерть в прошлом позволит мне вынырнуть в реальности, причем непонятно, в какой период жизни нырну, а вдруг мне придется провести безмолвным зрителем и слушателем тридцать или сорок лет. И так еще две жизни, - я ахнула от страха, представив такую перспективу.

- Объясни мне, как сможешь, своими словами, постараюсь повторить, - попросила я, еще больше ненавидя его за свою вынужденную зависимость.

- Ты не дождалась смерти, - равнодушно изрек он совсем не то, что я ожидала. - Ты вынырнула за несколько минут до наступления окончательной гибели. Вернулась сама без моей помощи. Это удается легче, когда тело присмерти. Понимаешь, сложно объяснить, придется прибегать к аналогиям.

Англичанин развернулся и пошел в обратном направлении, и я поспешила за ним.

- Если ты упал в бушующую бурную реку и тонешь, не зная где верх, а где низ, единственный выход - не дергаться то в одну, то в другую сторону, не зная толком, куда плывешь, как это делает большинство людей, а расслабиться и позволить телу опустится в глубину, лишь оттолкнувшись от самого дна, возможно вынырнуть на поверхность. Так же и с погружением в прошлые жизни. Если попытаешься быть собой настоящей, пробиваясь мыслями сквозь мысли себя прошлой, попытаешься оставаться собой в прошлом теле, сопротивляясь и конфликтуя с прошлым сознанием, будешь как крупинка, дрейфующая в океане, безвольна и никчемна. Но как только успокоишься, смиришься, душа примет заново прошлую жизнь, поверит, будто прошлое и есть самое реальное настоящее, ты начнешь отделяться от настоящего и полностью растворишься в прошлом, словно достигнешь самого дна, и вот этого внутренняя сущность не позволит и вынырнет на поверхность.

Когда он закончил в моей голове все более или менее прояснилось.

- Скажи, значит, когда я, сгорая на костре, дотянулась то тебя, ты чувствовал то же, что и я, находясь на огромном расстоянии? - немного помолчав, возобновила я разговор.

- Да. Половины энергии слились в момент твоей смерти, и ничего ужасней я не испытывал. По опыту могу сказать, что это было самое болезненное из наших соединений. И с тех пор вот уже вторую жизнь подряд, встречая твои неестественного цвета глаза, я содрогаюсь от воспоминаний.

Что-то в его словах показалось странным, и в мозг закралось липкое подозрение. 'Пятнадцатый век, двадцать первый, но англичанин был другом моего жениха в восемнадцатом, прибывшим только перед свадьбой, и хотя мы находились рядом в тот момент, когда я поднялась в воздух, Даниэль говорил, что никогда меня не видел', - вспомнила я.

- Там где я бросилась со скалы... - закончить не успела, он понял свою оплошность и не дал мне договорить.

- Да, ты права, я солгал тебе. Это я был твоим женихом.

- Черт, - стон вырвался из моей груди. - Я что, во всех жизнях безумно одержима тобой, а ты ждешь, не дождешься, как бы поскорее от меня избавится?

Одновременно вспомнились мысли из кусочка прошлого на скале, мысли о мужчине, которого я любила и смертью спасала от нежеланного брака.

- В этой жизни, судя по всему, нет, - хохотнув, ответил он, но его настроение тут же снова помрачнело. - Не знаю, зачем я тебя обманул, я ведь понимал, что ты все равно вспомнишь правду. Знаешь, очень противно рассказывать о себе нелицеприятные вещи. Так уж сложилось, что мы ранее встречались именно в тех двух жизнях, где я бы предпочел не быть таким, каким родился. Почему мы не повстречались, например, в первой воплощении? Таким, как тогда, я нравлюсь себе больше всего.

- Рассказывай, не тяни, - прорычала я. Меня не трогали его жалкие оправдания.

- Рассказывать особо нечего, тебе практически обо всем известно, за исключением того, что, вернувшись после обучения за границей, я, помимо воли, стал твоим женихом. Ты была очень некрасивой и глупой, но богатой. Единственным твоим плюсом оставались все те же пронзительные глубокие зеленые глаза. Родители страстно хотели нас женить, брак бы стал очень выгодным для обоих семейств, а я тебя терпеть не мог.

К тому времени я уже пробуждался, вспомнил одну из жизней, но когда выяснилось, что ты мой энергетический близнец, и тоже просыпаешься, не стал признаваться, поняв, что это может сыграть мне на руку. Я обвинил тебя в одержимости бесом и отказался жениться. Пойми это стало лишь весомой причиной для того, чтобы избежать нежеланной матримониальной связи, я не хотел причинить тебе физический вред, я уже знал, что чувствую ту же боль, что и ты, и что мои страдания - неизбежный исход твоих. Рассчитывал, что тебя запишут в сумасшедшие, и я буду свободен, но ты, глупая, бросилась в море.

Он помолчал.

- Думаю, не стоит описывать, какая физическая боль терзала меня, пока ты погибала у подножия скалы, ты и сама все испытала, правда, справедливости ради стоит отметить, что в тот раз все переносилось легче, ты ведь не соединялась со мной своей силой в момент смерти, как в пятнадцатом веке. Но пережил я тебя ровно на девять дней, существование без твоей части энергии осталось столь же невыносимым, как и раньше. Теперь ты понимаешь, что причинять тебе боль не в моих интересах, это равносильно тому же, что делать больно самому себе, хотя огромное желание избавиться от нашей взаимной зависимости не покидает меня вот уже третью жизнь. В двух первых без тебя я не мог подниматься в воздух, двигать предметы, но мое существование протекало свободно и счастливо, и я даже не подозревал, что со мной что-то не так.

Крыть было нечем, не одобряя и презирая, я все же лучше всех в мире понимала его. Ненависть и умиротворение, отторжение и притяжение, рвущаяся наружу огромная сила и жесткий опутывающий поводок одновременно - слишком тяжело нести на плечах, причем не только всю жизнь, но и гораздо дольше, насколько дольше, ни один из нас не знал.

Все изменилось навсегда, навсегда для этой моей жизни точно.

Спускались мы, по предложению Даниэля, не прежним способом, а на приспособленном для сидения подъемнике, который представлял собой удобную двухместную скамейку, двигающуюся по высоко натянутому тросу. Она ползла гораздо медленней, чем канатная тележка, и я продрогла окончательно. Холодные ветер дул прямо в лицо, проникая, казалось, даже под кожу.

- Надеюсь, блондинка не видела милой 'семейной сценки', разыгравшейся между нами? - издевательски осведомилась я, принимая и натягивая протянутые им кожаные перчатки. Руки сразу затерялись в их объемных глубинах, но стало чуть теплее. - Не хотелось бы лишних проблем.

- Нет, мы скрылись из поля видимости как раз, когда ты окончательно решила убить меня. - Он сказал это так равнодушно. Хотя чему я удивлялась? Для него смерть не конец, а лишь начало очередного этапа бесконечности.

- Теперь тебе придется долго и изощренно лгать, чтобы вернуть ее благосклонность, - насмешливо проговорила я, радуясь, что смогла досадить англичанину.

- С каких это пор мы говорим на личные темы?! - Его недовольство ощущалось почти физически, а в голосе снова обнажились металлические ноты.

- Почему бы и нет, после многовекового знакомства? - хмыкнула я, и он усмехнулся в ответ.

- Что-нибудь придумаю. Как тебе версия о кровном родстве и радости обретения потерянной некогда сестры?

Вот теперь я засмеялась. Высказывание звучало настолько нелепо, что я свалилась бы вниз от смеха, если бы не плотный ремень с застежкой, держащий мое тело надежно прижатым к подъемнику.

- Ты себя в зеркало видел? А теперь посмотри на меня. Ты большой высокий и смуглокожий, а я белая и стройная, у тебя черные прямые волосы, а я рыжая и кудрявая. Да никто в жизни не поверит в наши кровные узы.