Воздушный корабль - Жюль Верн

вѣтра было сѣверо-западное.

Къ часу утра вѣтеръ установился и подулъ съ ужасающею силой. Аэронефъ, однако, бодро побѣждалъ его сопротивленіе и неуклонно летѣлъ впередъ, хотя уже и далеко не съ прежнею скоростью.

По всѣмъ признакамъ собирался сильный циклонъ, или вертящійся вихрь, гибельный для всякаго судна, которому случится попасть въ этотъ ужасный воздушный мальстремъ. Робюръ это зналъ. Кромѣ того, ему изъ собственнаго опыта было извѣстно, что въ такихъ случаяхъ для аэронефа полезно подняться въ верхніе слои воздуха. По крайней мѣрѣ, до сихъ поръ это средство постоянно удавалось. Но только не нужно было терять ни минуты, ни даже секунды.

Дѣйствительно, сила вѣтра увеличивалась съ каждымъ мигомъ. По морю бѣжали валы, украшенные гребнями сѣдой пѣны. Очевидно, циклонъ приближался съ необыкновенною быстротою.

— Наверхъ!.. — крикнулъ Робюръ.

— Есть!.. Поднимается!.. — отвѣчалъ Томъ Тернеръ.

Подъемнымъ винтамъ аэронефа сообщили наибольшую скорость, и онъ понесся вверхъ по невидимой наклонной плоскости.

Барометръ упалъ еще ниже, сначала на восемь, потомъ сейчасъ же вслѣдъ затѣмъ еще на двѣнадцать миллиметровъ. И вдругъ Алъбатросъ пересталъ подниматься.

Что случилось? Что задержало его подъемъ?

Очевидно, быстрое теченіе въ верхнихъ слояхъ воздуха.

Возьмемъ примѣръ, болѣе близкій намъ. Пароходъ, плывя вверхъ по рѣкѣ, силою своего винта борется съ теченіемъ. Допустимъ случай, что сила теченія вдругъ почему-нибудь сдѣлалась равна силѣ винта. Тогда, разумѣется, пароходъ останавливается. То же самое случилось теперь и съ Альбатросомъ, только не на водѣ, а въ воздухѣ.

Однако, Робюръ не сложилъ оружія передъ стихійною силой. Онъ рѣшился воспользоваться послѣднимъ запасомъ скорости своихъ семидесяти — четырехъ винтовъ и отдалъ въ этомъ смыслѣ приказаніе… Къ сожалѣнію, оказалось поздно.

Воздушный корабль незамѣтно оказался втянутымъ въ сферу циклона. Бороться съ нимъ онъ уже не могъ. Ему грозила участь превратиться въ жалкую игрушку вѣтровъ.

Среди воя бури Робюръ и Томъ могли переговариваться между собою только знаками. Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ, прислонившись къ периламъ, хладнокровно смотрѣли на борьбу аэронефа съ циклономъ и строили предположенія о томъ, какъ слѣпая стихія сыграетъ имъ въ руку, уничтоживъ и воздушный корабль, и его изобрѣтателя, и секретъ изобрѣтенія.

Но если Альбатросу не удалось унестись отъ циклона по вертикальному направленію, то нельзя ли было какъ-нибудь спастись отъ него по направленію горизонтальному? Извѣстно, что циклонъ представляетъ изъ себя вертящуюся воздушную воронку, въ центрѣ которой сравнительно тихо. Такъ вотъ нельзя ли было достичь какъ-нибудь центра и тамъ держаться, покуда не уляжется буря?

Едва ли это было возможно. Мало было надежды на то, что аэронефу удастся побѣдить сопротивленіе слоевъ, окружающихъ этотъ центръ.

Вдругъ хлынулъ дождь, и вѣтеръ разомъ изъ крутящагося перешелъ въ прямолинейный; циклонъ превратился въ ураганъ, но за то въ какой ураганъ!.. Съ нимъ можно сравнить развѣ только бурю, разразившуюся 22 марта 1882 года надъ Коннектикутомъ, когда вѣтеръ пробѣгалъ около двухсотъ-пятидесяти верстъ въ часъ.

Теперь оставалось только отдаться на волю вѣтра и летѣть туда, куда онъ помчитъ.

Но это значило летѣть къ полярнымъ странамъ, то-есть именно туда, куда Робюръ не хотѣлъ.

Томъ Тернеръ всталъ къ рулю. Трудно было управлять аэронефомъ въ такую погоду. Для этого требовалась вся ловкость опытнаго воздухоплавателя.

Къ утру, — если только это названіе примѣнимо къ тому сѣренькому, туманному разсвѣту, который чуть забѣлѣлся на горизонтѣ,—Альбатросъ пролетѣлъ пятнадцать градусовъ за мысъ Горнъ и достигъ южнаго полярнаго круга.

Здѣсь въ іюлѣ мѣсяцѣ ночь продолжается девятнадцать часовъ съ половиною. Солнечный дискъ, тусклый и негрѣющій, не долго гоститъ на небѣ: не успѣвъ появиться, онъ уже вскорѣ исчезаетъ. На самомъ же полюсѣ въ теченіе семидесяти дней стоитъ совершенно безпросвѣтная ночь.

Если бы можно было произвести въ этотъ день наблюденіе, то оно показало бы 66°40′ южной широты. Слѣдовательно, аэронефъ находился всего въ 1,400 миляхъ отъ Южнаго или антарктическаго полюса.

А ураганъ продолжалъ нести его впередъ съ неослабѣвающей силой. Робюръ, опасаясь какого-нибудь несчастія, приказалъ сдѣлать ходъ поступательныхъ винтовъ какъ можно медленнѣе, чтобы не увеличивать быстроты урагана собственною скоростью аэронефа. Вообще инженеръ не падалъ духомъ среди всѣхъ этихъ бѣдствій и распоряжался совершенно хладнокровно, какъ будто ему и не думала ежеминутно грозить ужасная катастрофа.

Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ все время оставались на палубѣ, не покидая ее ни на одну минуту. Впрочемъ, стоять на ней было довольно сносно, такъ какъ сопротивленіе воздуха было незначительно. Аэронефъ находился въ положеніи аэростата, перемѣщающагося не самостоятельно, а вмѣстѣ съ тою средою, которою онъ окруженъ.

Южная полярная страна обнимаетъ собою, какъ говорятъ, пространство въ четыре-милліона-пятьсотъ-тысячъ квадратныхъ миль. Что представляетъ она изъ себя? Материкъ? Архипелагъ? Покрытое вѣчнымъ льдомъ море? — Неизвѣстно. Достовѣрно одно, что на Южномъ полюсѣ гораздо холоднѣе, чѣмъ на Сѣверномъ. Это происходитъ отъ особенности положенія земли на ея орбитѣ во время антарктической зимы.

Въ этотъ день буря такъ и не выказала ни малѣйшей наклонности утихнуть. Альбатросъ вступалъ въ полярную область подъ семьдесятъ-пятымъ западнымъ меридіаномъ. Подъ какимъ меридіаномъ долженъ онъ былъ изъ нея выйти, если только это было ему когда-нибудь суждено?..

Долгота дня все болѣе и болѣе уменьшалась по мѣрѣ движенія на югъ. Вскорѣ Альбатросу предстояло вступить въ тотъ вѣчный мракъ, который освѣщается лишь луннымъ свѣтомъ и блѣдными лучами сѣвернаго сіянія. Но въ это время было какъ разъ новолуніе, и воздухоплаватели наши рисковали погрузиться въ совершенную тьму, такъ и не увидавъ полярныхъ тайнъ, до сихъ поръ еще неразоблаченныхъ пытливымъ человѣчествомъ.

Вѣроятно, Альбатросъ уже пронесся надъ тѣми немногими пунктами, которые до сихъ поръ удалось открыть за чертою южнаго полярнаго круга, какъ напримѣръ надъ Грагамовой землею, открытою Бискоэ въ 1832 году, и надъ землею Людовика-Филиппа, открытою въ 1838 году Дюмомъ-Дюрвилемъ. Это — крайніе предѣлы таинственнаго материка, извѣстные намъ нынѣ.

Однако, на бортѣ аэронефа холодъ чувствовался не въ такой степени, какъ бы слѣдовало предполагать. Вѣроятно, ураганъ игралъ въ этомъ случаѣ роль воздушнаго гольфстрема, приносящаго съ собою извѣстное тепло.

А жаль, что темнота мѣшала разсмотрѣть хорошенько эту интересную страну. Надо замѣтить, что даже если бы луна и свѣтила, то все равно поле для наблюденія представилось бы весьма ограниченное. Въ это время всю поверхность полярной области окутываетъ толстая покрышка снѣга, такъ что не бываетъ видно блика—чрезвычайно оригинальной и красивой игры свѣта на льду. При такихъ обстоятельствахъ, разумѣется, нельзя было разглядѣть подъ аэронефомъ ни горъ, ни безводныхъ рѣкъ, потому что всѣ отдѣльныя формы сливались въ одну абсолютную безформенность.

Незадолго передъ полуночью мракъ озарился сѣвернымъ сіяніемъ, въ видѣ лучистаго вѣера занявшимъ полгоризонта. Крайнія полосы его доходили до созвѣздія Южнаго Креста, четыре звѣзды котораго ярко блестѣли на самомъ зенитѣ; явленіе было необыкновенно-величественное,