Графоманка - Аля Пачиновна

по синему ряду сорочек и пиджаков. Пальцы остановились на знакомом павлиньем принте и чуть потянули вниз. Шёлк соскользнул с вешалки, упал Лере в руки. И конечно же, она не смогла противостоять желанию набрать полные лёгкие запаха, который странно будоражил и успокаивал одновременно. В него захотелось завернуться, как в плащ-невидимку от враждебно настроенного к ней Меркурия. Почти полностью уверенная в том, что сходит с ума, Новодворская облачилась в рубашку, зарылась носом в ее ворот, закрыла глаза, собирая из молекул портрет Графа в памяти. И так увлеклась этим, потеряв бдительность и чувство времени, что не смогла совладать с параличом, услышав звук открываемой двери.  Она так и стояла посреди гардеробной, заледенев от ужаса и абсурдности своего положения и выбирала, в каком виде предстать перед хозяином гардероба: почти голой в одних трусах или в трусах и в его рубашке? Оба варианта Новодворская предпочла бы заменить на один выстрел в лоб, чтобы не объяснять Графу ни того, ни другого.

Что-то тихо проскрипело за стеной по направлению к гардеробу, звук замер перед раздвижной дверью синхронно с Лериным сердцем. Створка медленно поехала в ту же сторону, что и бедная ее голова. Лера сжалась, утопила шею в плечах, зажмурилась, как перед атомным взрывом...

Повисла тишина. Такая же мертвая, как Лерина душа, усвистевшая в пятки…

Глава 18

Глава 18

Вероятно, ни Аристотеля, ни Данте никто не заставал за обнюхиванием чужих рубашек, иначе у ада был бы десятый круг, как раз для таких дур, как Новодворская.

Сейчас он увидит ее в своей рубашке и конец. Не надо быть Станиславским, чтобы больше не верить демонстрациям характера, принципиальности и целомудрия. Теперь все ее попытки изобразить крайнюю степень неприязни к Графу будут выглядеть так же комично-утрировано, как в немом кино. Сколько бы она не фыркала и не передергивала брезгливо плечами, он не поверит никогда, что она не думает о нем, как о мужчине. По-женски думает. Что он будоражит ее. Иначе бы она не напялила на себя его рубашку.

Лера медленно сползла спиной по зеркалу, надеясь просочиться под плинтус. Но судьба, видимо, сжалилась над ней и решила дать дополнительное время перед полным фиаско. На пороге стояла Мадина с пылесосом и смотрела так, будто решала, стоит ли сообщить кому-то о найденном в гардеробе «хосяина» трупе или сразу бежать куда глаза глядят. Лера поняла, что любое ее резкое движение сейчас может привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому она осторожно, плавно подняла конечность и слегка помахала девушке с улыбкой пьяного Горбункова из «Бриллиантовой руки».

- Мадина, я… со мной все в порядке, - вкрадчиво проговорила Лера, поднимаясь с пола. - Я просто… тут… это… - она замялась, сомневаясь в силе слов, способных дать хотя бы приблизительное объяснение ситуации. - Мадина! Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! - искренне призналась Лера.

Она просочилась мимо застывшей в проёме двери девушки, перешагнув через пылесос. Нашла в кресле свой халат и поменяла на него рубашку.

- Пожалуйста, - Лера повернулась к Мадине, - никому не говори об этом, - она взглядом поддела ткань в павлинах. - Мне здесь некому больше верить, кроме тебя. На воле мы могли бы дружить. Ты поможешь мне?

Мадина закрыла рот и пару раз невнятно кивнула.

- Спасибо. - Лера уже хотела выскользнуть из спальни Графа, но остановилась в дверях,  тихо добавила: - У меня ничего не было с твоим «хосяином».

И вышла.

Представляла ли эта информация какую-то ценность для целевой аудитории выяснять было некогда. Иногда опровержение нужно давать прежде, чем распространится слух.

У ее двери пыхтел Гога. Он уже выскреб замок и менял его на новый, источая враждебные флюиды. Вероятно, на утро пятницы у него были другие, более приятные планы.

- Здрасьте, - буркнула Лера и на цыпочках прошмыгнула мимо дядьки сразу в ванную.

- Забор покрасьте! - услышала она недовольное в ответ уже за дверью.

Она открыла холодную воду на полную, стала ждать подходящей для реанимационных процедур температуры. Умылась. Намочила небольшое полотенце и, толком не отжав, плюхнула его себе на грудь. Нужно было остудить двигатель, пока он не задымился.

Это был звоночек из отдела внутренней полиции нравов. Последнее предупреждение. И, наверняка, без бабушки не обошлось. Лера физически ощутила подзатыльник сухой руки прямиком из небесной канцелярии. Удивительно, как тюрьма прокачивает веру! Атеистка  Новодворская вдруг стала агностиком. Так, глядишь, и купола на груди с крестами появятся. Оставалось непонятным, за что небеса так обошлись? За избыточное морализаторство? Или, может, кто из героев ее фельетонов чертям наябедничал? Бузова? Киркоров? Путин? Может, тот Московский мажор? Как там его? Моронский, по чьей милости ее лишили журналистской аккредитации на год? Кому теперь челобитную слать с голубями?

Такое ведь, блть, специально не придумаешь! Это какой-то сюр. Если об этом написать… это ведь продать можно будет…

Старая дева с немалыми комплексами и сиськами попадает в плен к Графу (не) Дракуле и пытается выжить, чтобы умереть ещё более старой и сумасшедшей девой, так и не познав вкуса страсти. Бестселлер! Основано на реальных событиях.

У Леры перед глазами замелькали картинки экранизации, заголовки в статьях обозревателей: «Русский ответ всем оттенкам серого!» или «Новодворская больше не та!» или «Новодворск-ая-яй!»

Да здравствует безумие!

Когда она, немного посвежевшая, вышла из ванной, Гоги уже не было. Дверь обзавелась новым замком. С задвижкой. Теперь никакой ключ не нужен был. Всё к услугам тупых куриц. Главное теперь саму задвижку не забывать закрывать перед сном. А то ведь потом не докажешь, что это  склероз, а не приглашение.

К вечеру Новодворская поняла, что если не подвигается - лопнет. Нужно было сбросить пар и негативные установки. Почти на девяносто процентов уверенная в том, что встречи не избежать, Лера натянула спортивный топ под футболку, шорты и кроссовки, пошла в спортзал. Ну, как пошла… Поплелась на полусогнутых, скрипя заржавевшими суставами.

Но в спортзале было пусто и тихо. Лерой с радостью был обнаружен  пульт от стереосистемы, поскольку бегать без музыки она не любила. Включила. Ого, Депеш? На полке с дисками классика электрик рока. Надо же. Дюран Дюран, Ю-ту. Никакого шансона. Ну, кроме Розенбаума. Говорят, ничто так не сближает, как общий музыкальный вкус. Только это