Заманчивые обещания - Сюзанна Симмонс

Мгновение Элламей Фрик безмолвствовала. Затем подняла взгляд и спросила:

— Я могу делать все, что угодно, со своей долей наследства, да, мистер Баллинджер?

— Да, мисс Фрик, это так, — заверил ее Трейс.

Ида тоже вдруг неожиданно поинтересовалась:

— Любопытно, так ли хороша французская кухня, как о ней говорят?

Трейс поставил чашку на стол.

— Мисс Грант должна знать ответ на этот вопрос. В конце концов, она прожила во Франции почти десять лет.

Шайлер подхватила нить разговора:

— Для такого гурмана как вы, мисс Фрик, вряд ли найдется место благодатнее, чем Франция.

Ида Фрик — со сползшей на ухо шелковой веточкой сирени — повернулась к сестре:

— Элламей…

— Да, сестра?

— Нам надо начать собираться.

— Собираться, Ида?

Розовощекая пухленькая женщина расправила плечи и провозгласила:

— Мы едем в Париж.

Надо было видеть, как внезапно преобразились обе женщины!

Шайлер с трудом пришла в себя.

— Какая чудесная идея, мисс Фрик. Если хотите, я могу дать вам координаты моих друзей, которые с удовольствием покажут вам Париж и Францию.

Чуть позже Шайлер и Трейс прощались с будущими путешественницами.

— Вы были очень любезны, — воодушевленно произнесла Шайлер. — Ваш кекс просто таял во рту, мисс Ида. А эти букеты, должно быть, из вашего сада, мисс Элламей? Не помню, чтобы мне когда-либо доводилось видеть такие красивые цветы. Вы оказали нам очень радушный прием.

В ответ Элламей Фрик разразилась потоком слов:

— Это мы должны быть вам благодарны, мисс Грант. Я никогда и не думала, что смогу увидеть Париж. Для меня это просто сказка, ставшая явью.

— Спасибо вам за рецепт, — присоединилась к сестре Ида. — Уверена, мы привезем с собой из-за океана много новых рецептов.

Когда гости пересекли лужайку и приблизились к своему автомобилю, сестры громко закричали им вслед:

— Оревуар!

Элламей Фрик нервно покусывала нижнюю губу — что было совсем нехарактерно для нее — и наблюдала, как элегантная мисс Грант и мужественный мистер Баллинджер направляются к своей машине. Наконец она высказала тревожившую обеих сестер мысль вслух:

— Я думаю, может, стоило им все рассказать, сестра?

Блеклые голубые глаза — они слишком часто казались лишенными мысли и безвольными — следили за удаляющимися фигурами.

— Не знаю.

Элламей тяжело вздохнула:

— Нет, наверное, будет лучше, если они сами узнают.

— Возможно.

Еще минуту-другую они постояли молча. Затем Элламей произнесла:

— Кора, конечно, была права.

— Как обычно, — согласилась Ида.

Элламей кивнула.

Ида добавила:

— Они составят прекрасную пару.

Открывая дверь, Элламей Фрик заметила, что ее руки слегка дрожат. Она подождала сестру, и они вместе вошли в дом, где прожили всю свою жизнь.

— Да, дорогая, это так. — Элламей на мгновение остановилась. — Если только справятся со всеми испытаниями.

Глава 17

— Где ее носит?

Джонатан Грант откинулся на спинку обитого кожей кресла и, стараясь не выдать своего раздражения, повторил:

— Я же говорил тебе, Элейн. Миссис Данверз сказала, что Шайлер пьет чай с сестрами Фрик.

Элейн Кендалл негодующе фыркнула в особой, ей одной присущей манере и высказала свое возмущение вслух:

— Не понимаю, почему она пошла пить чай со старухами, если знала, что придут смотреть дом. Не каждый день люди интересуются поместьями, подобными Грантвуду. Такие состоятельные клиенты, как Планкетты, знаешь ли, не растут на деревьях.

Красивая женщина — на свою беду, даже слишком красивая, как считал Джонатан Грант (он был уверен, что красота стала причиной определенных недостатков в ее характере, но, естественно, эти соображения он держал при себе) — прервала свою тираду, пробормотала что-то себе под нос и, шагая взад-вперед перед камином в библиотеке, в десятый раз за последние несколько минут посмотрела на свои часы.

Джонни, как мог, пытался ее успокоить:

— Шайлер, наверное, забыла, что ты придешь сегодня.

— Конечно, забыла, — огрызнулась Элейн, — иначе она была бы здесь, разве нет? — Джонни обратил внимание, что, когда она вот так ходит взад-вперед, ее высокие каблуки не производят никакого шума на толстом ковре. — Мы ведь решили, что присутствие твоей кузины просто необходимо для более выгодной продажи дома. — Она досадливо махнула рукой.

— Что ж, мы просто начнем без нее, если Планкетты придут первыми.

Однако Элейн тщательно подготовилась к переговорам.

— Слава Богу, я изучила историю Грантвуда. Дом имеет несколько изумительных особенностей, характерных деталей, которые, я думаю, как раз во вкусе мистера и миссис Планкетт.

Джонни решил прояснить ситуацию:

— Шайлер может и не захотеть продавать дом.

Элейн Кендалл крайне редко удовлетворялась отрицательным ответом.

— Конечно же, она захочет. Ты ведь сам говорил, что за последние десять лет это ее первый приезд в Грантвуд.

Он снова попытался предостеречь Элейн:

— С моими родственниками никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Они все довольно эксцентричны.

Элейн, само совершенство от макушки — ее черные волосы были подстрижены сверхкоротко, как того требовала последняя мода, — до кончиков идеально ухоженных ногтей и от пиджака эксклюзивного костюма до узких носов ее «шпилек», произнесла:

— Ты хочешь сказать, что все они похожи на сумасшедшую Кору?

Джонни небрежно закинул ногу на ногу.

— Значит, ты слышала о Коре?

— О ней все знают. По правде говоря, я знаю немало любопытного о Коре Лемастерс Грант. — По лицу Элейн Кендалл скользнула самодовольная улыбка, напоминавшая улыбку Чеширского кота. — Почти столько же, сколько я знаю о тебе, дорогой.

Никогда нельзя показывать своего раздражения. Джонни удалось скрыть от Элейн свою реакцию на подразумевавшуюся угрозу.

— Старая история, — заявил он, беззаботно стряхивая несуществующую пылинку с брюк.

Молодая женщина обиженно надула алые губки:

— А разве старые истории ничего не значат?

— Между нами все давно кончено, ты же знаешь, — раздраженно сказал он.

Она знала.

И тем не менее получала удовольствие, напоминая Джонатану Тибериусу Гранту о том, что хотя бы ненадолго их отношения вышли за рамки делового сотрудничества.

— Ты рассказал о нас Шайлер?

— Нет никаких «нас», — отрезал красавец. Элейн попробовала прибегнуть к шантажу:

— Я могла бы заставить ее поверить в «нас». Заливистый искренний смех Джонни заполнил пространство библиотеки.

— Элейн, ты забываешься.

— А я не хочу быть паинькой, — честно призналась она. И никогда не хотела, находясь рядом с Джонни. Ведь она любила его.