Поспорь на меня (СИ) - Эн Вера

Кажется, Роме хватит для этого сил.

— Давай сделаем так, Бессонова, — наконец сказал он, принимая решение. — Стремительное наступление на Карпоноса пока отложим, а я пригляжу за Катюхой. Обещаю не спускать с нее глаз и в случае острой необходимости прикрыть собственным телом. Я все это заварил, мне и расхлебывать. Если не справлюсь, призову тебя на помощь: твой номер у меня теперь есть.

Сонька посопела в трубку: такой вариант ее явно не слишком устраивал. Но все же неожиданно пошла на уступки.

— Но чтобы больше никаких авантюр! — предупредила она. Рома кивнул: он уже зарекся.

— Никаких! — торжественно пообещал он, а Сонька вдруг весело фыркнула.

— Тортик ей испеки, Давыдов: кто же девушку картошкой соблазняет! — съязвила еще она и наконец отключилась. Рома хмыкнул и послал необидное проклятие в адрес Сонькиной проницательности.

Глава 15

Катя сидела в пустой аудитории и равнодушно поглощала «улитки» с корицей. Большая перемена только началась, и одногруппники разбрелись по столовым, чтобы подкрепить силы перед грядущей парой химии. У Ромки Давыдова химии никак не могло быть, но именно он первым зашел в кабинет и направился к Кате решительным, хоть и немного скованным шагом. Уселся за впереди стоящую парту, развернулся и вместо приветствия стащил из ее пакета одну булочку. Тут же запихал ее в рот и только после этого подал голос:

— Слушай, Катюха, у меня к тебе деловое предложение…

Она, однако, смотрела только на то, как двигаются его челюсти, пережевывая «улитку».

— Вкусно? — не дослушав, поинтересовалась она. Рома кивнул и весьма красноречиво посмотрел на пакет, в котором оставалось еще несколько булочек. У Кати от этого взгляда почему-то защекотало в груди.

— Очень, — отозвался Ромка. Катя склонила голову на бок.

— И зубы от корицы не ломит? — снова спросила она. Ромка передернул плечами и перевел взгляд уже на нее.

— А должно? — уточнил он. Катя придвинула пакет к нему.

— У меня не ломит, — сказала она. Ромка взял еще одну «улитку» и зачем-то ее понюхал. Лицо у него посуровело, а у Кати замерло внутри: ведь не вернет же обратно, только не Ромка! Он не умеет так больно бить.

— Карпонос нос воротит? — догадался он и откусил он половину второй «улитки». — Привет ему и благодарность за привередливость. А я уж думал, с пустым брюхом буду до вечера ходить.

Катя мигом выбралась из своих страданий. Ну да, она встала сегодня чуть свет, чтобы испечь для Олега свои любимые булочки с корицей, уверенная, что ими обязательно покорит если не его сердце, то его желудок-то точно. Да, она везла их через полгорода, боясь помять в автобусе и представляя, как Олег удивится и обрадуется ее вниманию. Да, он совершенно убил ее этим своим пренебрежительным: «Прости, Катюш, не выношу корицу: зубы от нее ломит», но все эти мелочи не шли ни в какое сравнение с тем, что так обыденно сказал Ромка.

— Ты почему без обеда? — забыла обо всех обидах она и схватила его за руку. — Денег нет? Или опять…

— Компании нет, — прервал ее Ромка таким тоном, что стало ясно: о деньгах он говорить не хочет. Катя притихла: кажется, она сегодня все делала не так, как надо. — Да и дело у меня к тебе, Сорокина, не терпящее отлагательств. Аккурат касательно сегодняшнего беспредела.

Катя потупилась и тоже принялась грызть «улитку», чтобы не отвечать. Ромка был умным парнем. Ему ничего не надо было объяснять.

Он подождал с полминуты, очевидно рассчитывая услышать от нее резонный вопрос о своем деле, потом непонятно мотнул головой и положил перед Катей два билета с нарисованными на них парусными кораблями. О том, что это билеты, Катя догадалась по цене в правом нижнем углу. Ничего не понимая, она подняла голову.

— Что это?

Рома передернул плечами и указал на корабль.

— Айвазовский, — сообщил он. — Живые полотна. Ты же, кажется, уважаешь русскую классику, Сорокина?

Катя моргнула. Айвазовского она любила той нежной любовью, какой только можно любить море и его романтическую непредсказуемость. У его полотен она дольше всего стояла в Русском музее, когда они с мамой ездили в Питер. А когда в школе им задали написать сочинение по любой картине, она выбрала «Радугу». Но Ромка об этом знать не мог. И не должен был…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— В профкоме билеты раздавали? — изобразила равнодушие Катя, жутко боясь, что не права. И удивленный Ромкин взгляд подтвердил худшие опасения.

— А у нас есть профком? — поинтересовался он, и она со стоном закрыла лицо руками. Значит, купил. Сумасшедший рыцарь Давыдов.

— Ромка, зачем? — выдохнула она. — Это же почти половина стипендии! А жить ты на что будешь?

Даже сквозь ладони Катя почувствовала, как он весь подобрался и сверкнул глазами.

— Это восемь процентов от того, что я получил за последнюю работу! — холодно отрезал он. — Так что не волнуйся, Сорокина, на паперть из-за этих билетов я не пойду. И не придумывай повод, чтобы отказаться: если это дурацкая идея, так и скажи, я без обид.

Катя развела пальцы и посмотрела на Ромку, как на что-то невиданное. Он просто не представлял, какую чепуху говорил!

— Это потрясающая идея, Давыдов, — наконец прошептала она, чувствуя, как внутри все оттаивает, избавляясь от горечи утренней неудачи. — Не знаю, какая вездесущая муза тебя надоумила, но я расцеловать вас обоих готова.

Ромка усмехнулся — наконец-то без всякого напряжения.

— Не обещаю насчет музы, но сам приму такую благодарность с удовольствием, — провокационно проговорил он. — А если она заартачится, то и за нее тоже.

— Ах ты! — весело воскликнула Катя и небольно шлепнула его по лбу. Ромка вскинул брови и вытянул у нее из-под руки еще одну «улитку».

— В счет оплаты музе, раз уж у тебя все поцелуи на строгом учете, — заявил он. — Но от своей доли не отказываюсь: тебя никто за язык не тянул.

Катя легкомысленно прыснула, ни на секунду не веря в искренность такого Ромкиного желания. С чего бы ему хотеть с ней целоваться? После того как она на его глазах целовалась с Олегом? Даже если у него вдруг был к ней случайный интерес, ее столь явное предпочтение другого парня должно было убить этот интерес напрочь. И Ромино весьма сухое прощание в субботу на крыльце было лучшим тому подтверждением. Тогда Катя, правда, списала его на слишком легкую Ромкину одежду и его желание поскорее забраться в автобус, но подкараулившие уже вечером угрызения совести обрисовали совсем другую картину. И Катя провела, кажется, худшую ночь с самой маминой свадьбы, то вспоминая странную близость, что накрыла их с Ромкой во время просмотра «Обыкновенного чуда», то понимая, что ее никогда больше не будет и что она лишь сама в этом виновата. Да-да, нельзя усидеть на двух стульях, надо выбрать один, и Катя выбрала, ведь она так долго была влюблена в Олега и наконец добилась его внимания, а Ромку знала слишком давно, чтобы рассчитывать на пробуждение в нем нежных чувств к себе. Вот только ни разу в объятиях Олега она не ощущала ни того уютного тепла, ни того сладостного трепета, что чувствовала у Ромкиного бока. И именно они вдруг оказались важны — куда важнее чужих холодных губ и красивых, но совершенно пустых слов. И именно от них Катя отказалась, позволив Олегу, согласно Сонькиному совету, делать то, что он хочет. А он явно хотел уесть мнимого соперника, иначе не стал бы столь вызывающе демонстрировать свои отношения с Катей. Он вообще не любил выставлять их на обозрение, всегда удостоверяясь перед поцелуями, что рядом нет посторонних. А Катя убедила себя, что слишком соскучилась и что он слишком соскучился.

И оттолкнула Ромку.

Вряд ли ему было больно на это смотреть, но уж точно неприятно хотя бы потому, что Катя таким образом показала свое предпочтение и унизила им Давыдова, откачивающего ее от каждого свидания с Олегом. Она не имела права пренебрегать им на глазах другого парня, и условия спора не имели к тому никакого отношения. И Катя себя не простила, запретив идти в соседний двор на хоккейную игру, как Игорешка ни тянул ее к корту. Но заглянуть в разочарованное — ею — Ромкино лицо было выше ее сил. Вторая полубессонная ночь заставила встать чуть свет и заняться выпечкой, надеясь хотя бы с Олегом не испортить отношений. Но Катя и тут оплошала. И меньше всего рассчитывала на Ромкино сегодняшнее прощение и совсем уже невероятное приглашение на… свидание?