Переинкарнация (СИ) - Сергеева Александра Александровна

Леший его там разберёт, что сразило этого ботаника больше: моё непонятное ему поведение или непотребные мысли? Но завис Тармени качественно. Я же присела напротив него на задницу в благопристойной позе невинной кошки – даже обвила себя хвостом. А вот тут его щелястая клыкастая пасть распахнулась. Длинные иглы на загривке пришли в движение, распускаясь павлиньим хвостом. А когти задних лап сами собой проскрежетали по полу.

Ну, перевозбуждение-то налицо, а вот по какому поводу? Это он меня так хочет? Или хочет придушить кощунственную гадину? В принципе, не имеет значения – резюмировал Сли скучным тоном патологоанатома, не имеющего ничего личного к двадцатому за сутки трупу. Что изнасиловать, что убить – Тармени это проделает с лёгкостью, не дав мне даже стартовать по пути к спасению. Физиология, етить твою.

– А почему бы и не в человеческую? – струхнув, но продолжая стоять до конца, осведомилась я. – Тебе, может, ещё несколько тысяч лет тут куковать. И что? Так и будешь прозябать в своей гробнице? Или это билет в один конец?

– В смысле? – лязгнул пастью иновселенский рохля, так и не развив наш триллер до кульминационного катаклизма.

– Ну, став человеком, ты сможешь потом снова разэволюционироваться обратно в обезьяну?

– Смогу, – брякнул он, продолжая таращиться на меня и шевелить вздыбившимся загривком. – А зачем?

– А ты что, хочешь очеловечиться навечно? – обалдела я, невольно поднявшись и сделав первый шаг по пути к богу.

– Пошла прочь!! – взвыл он, не дав свершиться второму шагу.

И вздыбился иглами уже весь. По всей поверхности. Ох, как же он рычал и прыгал! Думала: порвёт и не склеит обратно. Сама не поняла, как свернулась в клубок встопорщенным обороняющимся ёжиком. Только оскаленная пасть наружу – знай наших!

А Тармени знать не желал – мавру не до этого. Взбесившийся гамадрил так и побежал: сначала по полу, а затем по потолку. И визжит, и блажит – натуральный псих. Сиди тихо – посоветовал испуганный не на шутку Сли. И не вздумай пикнуть ему под руку, не то, чтобы высказываться.

А я что? А я ничего. У меня на такие случаи есть второе правило успешного брака: не суйся в клетку со зверем, не произведя предварительной разведки. Мужчина – существо пылкое и увлекающееся. К тому же не всегда последовательное. И если в данный момент он бесится не из-за тебя, не стоит обращать на себя его пыл. Особенно, если не знаешь, где у  него выключатель. В смысле, у пыла…

Мой рассудительно познавательный диалог со Сли прервало локальное землетрясение перед самым носом. Тармени обрушился сверху со всей неотвратимостью рока. И навис надо мной бедняжкой… не передать, какой гротескной сволочью.

Я высунула из клубка один глаз и проинспектировала доведённого до бешенства мужчину. Сверху вниз. На ожидаемом месте нашла ответ на принципиальный вопрос насчёт намерений. Итак, мне, несомненно, продемонстрировали прелюдию. Но не к финалу жизни, а к её продолжению. Видать, я и вправду уже достаточно взрослая. Клубок распустился сам собой, вопреки предупредительным воплям Сли. Что он понимает – нецелованный?

Женщина, которую хотят убить, и женщина, которую хотят – это вам другое дело. Женщина, которую хотят, почти всемогущее существо – пока её хотят. Тут есть, над чем подумать, в разрезе того, чего, собственно, хочет она сама. И как много. Сли придушённо пискнул и пропал, скромник. Справедливо посчитал, что третий – лишний. А эта дура пускай сама расхлёбывает, раз такая дура.

А я вовсе не дура. У меня помимо Сли и свои родные инстинкты могли, когда надо. Они, как оптимизм: хрен сдохнут прежде хозяйки. Подумаешь, изнасилует! И что, помирать? Накося выкуси! Будет плохо – потерплю, раз уж влипла. Будет приятно… На досуге придумаю, как этим распорядиться – сейчас не до торговых сделок. Тем более что я совершенно не представляю себе техническую сторону процесса. Нет, «чем и куда» – это очевидно. С этим проблем нет. А вот «как» – с этим возможны варианты. Не может не быть, ведь мы же разумные, как-никак. У нас воображение, страсть к новизне и всякое такое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Уйди! – грохнуло у меня в башке.

И я шмыгнула обратно внутрь ёжика, по пути сообразив, что выпустила ситуацию из-под контроля. Совершенно некстати задумалась там, где раздумья выглядят или нелепо, или подозрительно. Или вовсе уж оскорбительно для другой стороны.

Анализ другой стороны показал, что Тармени изо всех сил пытается взять себя в руки. Он всё ещё порыкивал, топорщился и тяжело дышал надо мной – а вот это вполне узнаваемо. Но в глазах бабуина уже вовсю работал над собой рассудок. На помощь хозяину пришёл производственно-лабораторный комплекс: пространство молнией прорезал очередной живущий своей жизнью щуп. Тармени собрал нос гармошкой, получив куда-то в тыловую часть укол спокойствия и выдержки. Почти сразу иглы на его теле начали медленно опадать.

– Тармени…, – попыталась мяукнуть я.

– Уйди, – уже вполне по-человечески, но страшно неприятным тоном повторил он.

Я тихохонько распустила клубок и пулей вышмыгнула прочь.

Влетела к себе, побегала по турникам, поорала на бобиков. Выпустила пар и рванула обратно объясняться с этим орангутангом. По пути машинально рявкнула на барбоса, дескать, где хозяин – етить его! Получила ответ и ушам не поверила. Бросилась проверять: влетела в усыпальницу, глянула на монументальную хозяйскую гробницу и обнаружила, что её активность в самом разгаре. На этот раз не поверила и подошла ближе. Для уверенности вскарабкалась по стене, чтобы заглянуть внутрь через защитный колпак: этот гад разлёгся там в самой укоряющей позе. Мол, глаза бы мои тебя не видели, засранка.

Ну и зря: я хотела извиниться. И поговорить по душам. Впрочем, это от нас никуда не убежит. Уж что-что, а обижаться я всегда умела правильно: чуть-чуть побрыкаться или подуться и скорей сделать вид, будто ничего не произошло. Это очень благотворно отзывается на семейной человеческой жизни – отзовётся и на нашей, когда я приберу к рукам этого замшелого девственника. С Дерком вышло, и этот никуда не денется – самоуверенно заявила я Сли и отправилась спать.

Покрутилась часок с боку на бок – если так можно выразиться о привычной позе мартышкина бублика – и поняла, что дело не ждёт. В конце концов, подскочила с лежанки и понеслась обратно к усыпальнице. Сли запротестовал против такого насилия над нашим общим организмом.

Я отчасти пошла на попятный – выдула из поилки весь скопившийся запас энергетика. Немного посидела, ожидая, пока тот не заработает на полную катушку. Напрудила лужу, ибо круговорот воды в теле никто не отменял, а тащится в «отведённое место» реально лень. Полюбовалась на аккуратиста бобика, тотчас бросившегося подтирать моё произведение. Поскандалила с насильственно приободрённым Сли и, наконец-то, почувствовала прилив сил.

Тут вспомнила, что не знаю, где искать своего троглодита. Залезла в программу его перемещения и снова не поверила глазам. От бога всякого можно ожидать, но совесть-то надо иметь: заблокировал гад свои намерения. Ну, и куда его понесло на ночь глядя?

Ругаясь, на чём свет стоит, я залезла в саркофаг и дала команду на старт. Решила начать поиски с самого очевидного места. Последней мыслью было: я, кажется, снова чувствую себя на своём месте – надо же.

Глава 13

В которой я начинаю путаться в планах…

На войну или сначала замуж?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как там было у Цветаевой? «Вы мне сейчас — самый близкий, вы просто у меня больнее всего болите»? Я как-то не задумывалась, что Тармени у меня сейчас реально самый близкий… человек. Наверно потому, что больнее всего у меня болело по сыну. Я то думала о нём, то боролась с этими клятыми думами. А иновселенский мужик слышал меня всю до самого донышка и просто был. Кстати, именно мужик – и как я могла об этом позабыть? Вот уж точно: если Бог хочет наказать женщину, делает её деревянной.