На дальних воздушных дорогах - Эндель Пусэп

В результате усердия и стараний экипажа самолет вскоре был готов к вылету.

5 мая командующий авиацией дальнего действия генерал-лейтенант авиации Голованов вызвал меня и обоих штурманов, Штепенко и Романова, к себе. Внимательно выслушал он наши доклады о полете в Англию. С тяжелым сердцем рассказал я о трагической гибели майора Асямова. Генерал молчал, медленно расхаживая по кабинету.

— Вы уверены, что гибель майора Асямова была случайностью? — спросил он вдруг, остановившись. — Кто еще находился в самолете кроме работников нашего посольства?

Я рассеял понятные сомнения генерала:

— Вместе с нашими людьми в катастрофе погибли пять английских старших офицеров.

Генерал опустился в кресло и задумался. Через некоторое время он энергично поднялся. Встали и мы.

— В ближайшие дни вам придется выполнить еще одно сложное и ответственное задание. Подготовьте самолет самым тщательным образом! — Сделав небольшую паузу, он добавил: — А за рубежом придется отказаться от чужих самолетов. Если окажется необходимым, поезжайте на поезде или в машине.

С этими словами генерал протянул каждому из нас руку.

На пути домой мы строили бесчисленные предположения, стараясь догадаться о цели и месте назначения будущего полета. Ясно было, что лететь придется за кордон — иначе генерал не говорил бы о чужих самолетах. Но куда именно? Этого не смог отгадать ни один из нас.

На следующий день мы рапортовали полковнику Лебедеву:

— Товарищ полковник, экипаж и самолет к полету готовы!

— Отлично! Но куда вы намерены лететь? — спросил полковник, улыбаясь.

— Куда прикажут!

— Хорошо сказано! Тогда я прикажу вам полететь в Соединенные Штаты Америки!

Вот это была новость так новость!

Мне почему-то сразу вспомнились полеты. Героев Советского Союза Чкалова и Громова в Соединенные Штаты Америки через Северный полюс в 1937 году… Но не забывал я и о Сигизмунде Леваневском…

— Пошлите обоих штурманов в штаб армии! — Слова полковника Лебедева прогнали возникшие было у меня воспоминания. — Там они получат карты и необходимые указания и узнают маршрут полета.

На следующий день на аэродроме появилась техническая комиссия во главе с генералом инженерно-авиационной службы Марковым. Наш самолет, особенно моторы, был осмотрен и опробован с особой тщательностью и аккуратностью.

— Все в порядке, — ответил генерал, когда я спросил его о результатах осмотра.

Вечером, когда я хотел подойти к самолету, меня ждал сюрприз. Дежурного солдата не было видно, однако вокруг самолета ходил совершенно незнакомый мне человек в штатской одежде. Этот незнакомец не разрешил мне даже приблизиться к моему самолету!

Недоразумение быстро уладили, и меня пустили в самолет. Но этот инцидент заставил меня серьезно задуматься о том, кто будет нашими пассажирами. Я знал только, что их будет десять человек. Но кто? Вероятно, довольно высокопоставленные люди. Вся эта сверхтщательная подготовка и меры предосторожности позволяли сделать такое предположение.

Начались томительные и однообразные дни ожидания. Погода совсем испортилась. С запада проносился циклон за циклоном. На протяжении более чем десяти дней повторялось одно и то же — с самого утра мы готовились к вылету, а к концу дня получали приказ вылет отложить:

Лишь 19 мая метеорологи пообещали удовлетворительную погоду. Мы быстро заправили объемистые баки самолета бензином. Оставив самолет на взлетной дорожке, мы поспешили на ужин. Едва я начал есть, как в столовую вошел полковник Лебедев.

— Товарищ Пусэп, с вами желает поговорить «хозяин».

Я не сразу понял, о каком «хозяине» он говорил. Вместе с полковником мы отправились на аэродром.

Уже издали я увидел вокруг своего самолета десяток автомашин. Около самолета группа людей в фетровых шляпах надевала летные комбинезоны. Выходя из машины, я старался рассмотреть обращенные в нашу сторону лица. Мое внимание сосредоточилось на генерал-лейтенанте Голованове и мужчине в пенсне, стоявшем рядом с ним. В летном комбинезоне, застегивая застежку «молнию», стоял В. М. Молотов! Генерал представил ему меня и обоих штурманов.

— Такой молодой, а уже майор! — с улыбкой сказал В. М. Молотов, протягивая мне руку. — Значит, мы теперь в его распоряжении? — добавил он, обращаясь к генералу.

— Выходит, так. Распоряжаться они умеют и доставят вас точно туда, куда надо, — улыбнулся генерал в ответ.

Я доложил о готовности самолета и экипажа к взлету.

— Готовы? Ну что ж, командуйте! — ответил В. М. Молотов, улыбаясь.

— По местам! — громким голосом произнес я традиционную команду.

Члены экипажа и пассажиры поспешили к самолету. Генерал обратился ко мне:

— Как самочувствие экипажа?

— Колени немного дрожат, — ответил нетерпеливый Штепенко.

— Пройдет, когда начнется полет, — улыбнулся генерал. Затем, уже серьезно, обратился ко мне: — Главное — нигде не торопитесь. Действуйте осторожно и благоразумно, так же тщательно, как вы делали это до сих пор.

— Все будет сделано точно и аккуратно, товарищ генерал-лейтенант! — ответил я бодро.

— Надеюсь. Счастливого пути! — Он поднял руку к фуражке.

Я полез в самолет. Сначала в кабину штурманов, оттуда еще выше, в кресло командира, на «насест», как летчики называют его в шутку, поскольку это самое высокое место в самолете. Закрепляя ремни парашюта и провода телефона, я услышал в наушниках голос бортинженера:

— Все готово!

— Запустить моторы!

Один за другим закрутились трехлопастные винты.

— Можно опробовать моторы, — доложил бортинженер.

Тщательнее, чем когда-либо раньше, я следил за работой каждого мотора, прислушивался, как к биению сердца, к все усиливавшемуся шуму, не отрывая в то же время взгляда от приборов. Показания термометров, манометров, тахометров были именно такими, какими они и должны были быть. Все в полном порядке.

Я опросил по телефону экипаж о готовности к вылету.

— Готов!.. Готов!.. Готов!.. — доложили члены экипажа в установленной последовательности, начиная от штурмана и кончая стрелком кормовой башни.

— Товарищ Кожин, пассажиры на местах? — спросил я у бортового стрелка.

— Да. Все на местах. Парашюты надеты.

— Идем на взлет!

Равномерно подавая вперед секторы газа всех четырех моторов, я увеличил их обороты. Тяжелый самолет двинулся с места и, плавно набирая скорость, помчался по бетонной дорожке. Бросив взгляд на указатель скорости, я увидел, что стрелка колеблется около цифры «100». «Маловато, — подумал я, — ведь позади осталось уже более половины взлетной полосы».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});