Люди со звезды Фери - Богдан Петецкий

Я вышел на берег и неторопливо направился в сторону строений. Они были на возвышении. Обширная площадка была обнесена пологой насыпью, вдоль которой автоматы устанавливали остро затесанные на концах столбы. В двух метрах вал расширялся, образуя округлые платформы. На них была смонтирована система радиомаяков и антенн дальнего радиуса действия, однако, не настолько дальнего, чтобы они могли установить связь с солнечной системой. Разумеется, если захотят, они смогут построить более мощные. На это потребуется всего какая-то пара лет.

Я прошел вдоль восточного края насыпи и оказался напротив ворот. Их створки были сделаны наподобие врат, ведущих в древнеславянские храмы. Я об этих храмах ничего не знаю, но могу поклясться, что именно так они должны были выглядеть.

За воротами шла довольно большая площадь, сияющая вытоптанными в траве проплешинами, с обеих сторон обнесенная низкими, прямоугольными строениями. В длинных, утопленных глубоко в почву помещениях были локализованы вся энергетика и переработка сырья. Было этого немного. Один небольшой реактор, универсальный, работающий на редкоземельных элементах, батарея лазерных преобразователей, силовые туннели для переработки руды. В сравнении с оборудованием самой крохотной базы, на самом завалящем астероиде, это было убожество, приближающееся к примитивности. Не то, чтобы я пожалел их. Я подумал о Сеннисоне и Реуссе, о тех, с «Идиомы». То, что они решили оставить копиям, наилучшим образом свидетельствовало о их собственной озабоченности, чем любые возможные слова. Как люди, копии получили сотую часть от того, что должны были бы. Как прародители новой космической расы, в сто раз больше необходимого.

В глубине поднимались стены невысокого, просторного жилого дома. Со временем им наверняка захочется поменять его на строение поменьше, что-то вроде павильонов. Но это уже их дело.

Дальше виднелись только бараки химической лаборатории, склады, два небольших здания с неясным для меня назначением, станция связи.

Я вышел на центр площадки и остановился. Напротив меня, повернувшись спинами, Може, и Успарт были заняты подсоединением каких-то кабелей. Нацепив длинные, прозрачные перчатки они вели стволом индикатора от одного конца провода к другому, словно выискивая причину дефекта соединений. Чуть погодя Муспарт немного повернул голову, заметил меня и что-то сказал. Я не расслышал ответа. Мне только показалось, что Може еще больше сгорбился.

Из главного здания вышла Нися. Огляделась и направилась в сторону Ибы, которая была чем-то занята на возвышении, доходящем до половины высоты стены лаборатории. Она должна была заметить меня. Но ничем не дала по себе этого понять.

Зато Реусс, тот, первый, которого мы называли «нашим», демонстративно повернулся ко мне спиной. Словно в самом деле верил, что мне станет от этого плохо.

Мне и стало. Но не из-за того, что он от меня отвернулся. От того, что я его увидел. Что какое-то мгновение мне пришлось смотреть ему прямо в лицо.

Я почувствовал прилив физической слабости. Меня прямо зашатало. И снова меня поразило мысль, что в этой абсурдной реакции кроется отвращение к самому себе. И снова мне пришлось себя уговаривать, что все это не имеет значения.

Я шел в сторону ворот, неестественно выпрямившись. Я уже знал не только то, что останусь здесь. Но и то, что не останусь с ними. В этой котловине, рассеченной рекой и окруженной лесом с листьями-шариками. На этом полушарии. На этой планете.

Пусть себе стартуют, как им только захочется. Чем раньше, тем лучше. По крайней мере, для них. Но до этого пусть выстроят мне добротную базу. Оборудованную так, чтобы человек, подлинный человек, чувствовал себя там на своем месте.

Я торопился. Я отказался от прогулки по лесу. И уже не любовался водой. Направился прямо к месту посадки «Идиомы», вошел в тень, падающую от похожего на лист обтекателя дюз, и остановился на платформе подъемника. Поднимаясь вверх, я невольно присматривался к корпусу. Через несколько недель он окажется на свалке. Сен и Гус займутся тем временем личной жизнью. Может быть, отправятся в горы.

Я прикинул, кто вселится в мою кабину на базе Проксимы. Кто бы он ни был, несколько дней у него уйдет на демонтаж «доктора» и родственных ему автоматов. Если только это не окажется такой же человеконенавистник, как я. Не очень в это верится.

Я подумал, что теперь не стал бы забивать себе мозги своими «докторами». Кто знает, не отправил бы я сам их на слом. Нет, чтобы доставить удовольствие «Технарю». А чего ради — сам не знаю. Может, повзрослел?

Я обрушился бы на каждого, кто еще несколько дней назад посмел бы сказать недоброе слово о моей «личной» аппаратуре. И порекомендовал бы придержать язык за зубами.

Так почему же теперь…? Из-за Петра?

Я почувствовал шум в висках. И снова увидел лицо женщины, о которой не смог бы сказать ничего, кроме того, что я ее знаю. И это хорошо.

Проще всего было бы удостовериться в этой… разнице, сравнивая приобретенное знание. Но он тоже был кибернетиком. И прошел те же стадии специализации, что и я.

Надо взять себя в руки. Я вычеркнул из своей жизни прошлое. Со всеми его атрибутами и нюансами, не исключая и лиц людей.

Петр, горбящийся под моим взглядом, Реусс, поворачивающийся ко мне спиной. Совсем так, словно они знали, что надо думать об этом… несчастном случае.

Ерунда. Это все из-за того «сеанса», который им не удалось пройти. А если даже… разве и без того можно было думать о каких-либо взаимоотношениях? Не считая притворства, что одним своим видом мы не причиняем друг другу ни хлопот, ни неприятностей?

Я не подумал об одном, поднимаясь вдоль панциря и разглядывая следы, которые оставило на нем пространство. О том, что увижу его еще лишь один-единственный раз в жизни. Когда придется покидать корабль и спускаться на мою новую базу.

В кабине стояло молчание. Подходя по коридору, я не слышал их голосов. Несмотря на это, выглядели они так, словно кто-то прервал их на середине разгоревшейся дискуссии. Одной из тех дискуссий, которые, в любом случае, не предназначались для моих ушей.

— Договорились? — спросил я. — И что же?

— Мы ждали тебя, — ответил Сен.

Трудно соврать лучше. Более замаскировано. Словно кто-то влил в трубы органа бочку старого мыла.

— Сен имел в виду, что мы решили все возложить на тебя. На Реусса мы не можем рассчитывать. Он говорит, что ты, по сути дела, уже мог бы лететь, но, как любой в его положении, добавляет, что тебе еще какое-то время требуется покой.

Именно. Что мне нужно, так это покой.

— Я не лечу с вами, — заявил я. — И прошу, чтобы никто не вздумал растолковывать, что я хотел этим сказать.

Вновь настала тишина. И длилась она дольше, чем перед этим. Так долго, что могла означать только одно: они об этом говорили. Но не достигли взаимопонимания. В любом случае, не пришли к решению, которое устроило бы всех. И чтобы они могли смотреть мне в глаза.

Я понял достаточно. Мне позволят остаться. Не прибегнут ни к коварству. Ни к силе. И то хорошо.

— Ерунда, Жиль, — Гускин вздохнул и неспокойно пошевелился в кресле. — Ты сам не знаешь, что говоришь. Ни один из нас тебе этого не позволит… Подумай, что бы мы сказали на базе…

Уже оправдываются. Это последнее замечание многое мне прояснило. Милости прошу. Хотя бы это я могу для них сделать.

— Вот что у вас болит, — пробормотал я. — Ладно. Поговорим конкретно. Вы им скажете, что копии сохранили потенциальную агрессивность. Никто не может предвидеть, когда и где придется иметь дело с ее реактивизацией. Что, может быть не так? — спросил я вызывающе. — Дальше вы скажете, что, оставляя их не этой планете, вы были вынуждены снабдить их оборудованием и технологией, что, в качестве отправной точки, открывает перед ними далеко идущие перспективы. Никто из вас не будет спорить, что это правда. Вы скажете, — продолжал я, — что в сложившейся ситуации было бы чистым легкомыслием оставить их без присмотра. Причем, не на расстоянии в эти несколько десятков парсеков. Без такого, чтобы он обеспечивал оперативность действий, если к ним придется прибегнуть. Иначе говоря, кто-то должен был здесь остаться. Расскажете, — продолжал я, не меняя тона, — что здесь случилось. И что я сам попросил об этом. Поскольку, однако, копии должны дать начало автономной расе, контроль не должен носить признаков управления. Вмешательство предвидится только лишь перед лицом чего-то в самом деле серьезного. Поэтому я не остался с ними, на Четвертой. Выстроил базу на спутнике и оборудовали ее всем тем, что…

— Нет! — выкрикнул Гускин.

На этот раз прозвучало это искренне.

— Не перебивай. В данный момент я работаю вам на пользу. Значит, так, построили базу, и именно с нее «Кибернетический Жиль» ведет наблюдение за копиями, которые заняты своим делом на ферме…