Весь мир в кармане - Джеймс Чейз

– Нет, – прошипел он. – Не трогай ребенка. Ты что, спятил?

Блэк выдернул руку. Он немного успокоился: у мальчика не хватило сил подтянуться до окна.

Спрыгнув на землю, явно огорченный и обескураженный, он снова стал рассматривать трейлер. Потом, постояв еще немного, круто повернулся и поспешил прочь по тропинке, огибавшей озеро.

– Как ты думаешь, он что-нибудь слышал?! – взволнованно спросил Блэк.

– Не знаю… – ответил Джипо. – Кажется, мы говорили довольно громко… Но броневика как будто не упоминали…

– Скажем прямо, напугал он меня. – Блэк вытер пот с лица ладонью. – Ну ладно, Джипо, садись и малость передохни. Может, мне попробовать взяться за этот треклятый замок?

– Тебе? – Джипо скривился в презрительной гримасе. – Нет. Ты можешь сбросить и первую цифру, которую я нашел, у тебя в пальцах нет чутья. Лучше не трогай.

Блэк протянул руку, схватил Джипо за рубашку на груди и сильно встряхнул его.

– Ну и как же мы его откроем, черт побери? Я не могу, ты не хочешь, что же нам делать? – Голос его стал сиплым от ярости.

– Ты что, не понимаешь? Нам его не открыть. Я бился над этим замком три дня. Ни на минуту не отрываясь, я бился над ним. И что вышло? Одна цифра встала на место. И все! В этой комбинации никак не меньше шести цифр. Мне надо подобрать еще пять. Ладно, может, за неделю я найду еще одну. А может, и нет. Ну, скажем, найду. Останется еще четыре. А я к тому времени уже вовсе свихнусь. В этом пекле невозможно работать. Невозможно! Я выхожу из игры. Больше я ничего не могу сделать. С меня хватит. Нет таких денег, чтобы заплатить за это. Понимаешь, нет!

– Замолчи сейчас же, – пробормотал Блэк. – Не заводи свою волынку сначала.

Но и он почувствовал беспокойство. Он понял, что в словах Джипо есть здравый смысл. Мысль о том, что придется париться в этом трейлере еще две или три недели, пугала и его.

– А вырезать дверь ты не можешь?

– Здесь? Это невозможно! Пламя будет видно сквозь занавески. А потом, подумай сам, какая здесь образуется температура. Трейлер просто загорится.

– А что, если нам угнать трейлер в горы! Фрэнк говорил, что такая необходимость может возникнуть, и, очевидно, так и придется сделать. Там мы сможем держать дверь открытой, когда ты будешь работать. Это тебя устроит?

Джипо вынул платок и приложил к кровоточащей ссадине на щеке.

– С меня хватит. Я хочу домой. Эту заразу открыть невозможно. Понимаешь – невозможно!

– Поговорим с остальными, – увещевал Блэк каким-то скрипучим голосом. – Ну, будь же мужчиной! За этой дверью миллион чистоганом. Целый миллион. Ты только подумай!

– А мне плевать, будь там хоть двадцать миллионов, – ответил Джипо; голос его прерывался. – С меня хватит. Я же сказал. Ты что, не понимаешь английского языка?

– Успокойся, слышишь? Поговорим с остальными.

Джинни и Китсон возвращались с покупками из города, находившегося милях в тридцати от кемпинга, не подозревая, что у Джипо сдали нервы.

Они решили не покупать больше в магазинчике в самом кемпинге: это становилось опасным. Хозяин, конечно, заметит, сколько продуктов они берут, и догадается, что для двоих этого слишком много. Теперь они ежедневно ездили в город.

Последние два дня Джинни и Китсон все время были вместе и наедине.

Джинни все еще не решила, останется ли она с Китсоном, если они получат деньги. Она знала, что Китсон влюблен в нее, и сама она все больше привязывалась к нему. Джинни чувствовала себя с ним спокойно и в безопасности – иначе, чем с Блэком: это был совсем другой человек.

Они ехали по шоссе в направлении кемпинга, и девушка разглядывала его обращенное к ней в профиль лицо. «Он очень привлекателен, несмотря на перебитый нос», – подумала она. И ей вдруг захотелось довериться ему.

– Алекс…

Китсон взглянул на нее и снова перевел глаза на дорогу: когда Джинни сидела рядом, он вел машину очень внимательно и осторожно.

– Тебя волнует что-нибудь?

– Да, по правде говоря. – Она поправила рассыпавшиеся по плечам медно-рыжие волосы. – Ты как-то спрашивал меня, откуда я знаю о броневике и днях зарплаты. Тебе это еще интересно?

Китсон удивился.

– Мне, конечно, хотелось знать, но, в общем-то, не мое это дело, – ответил он. – Почему ты вдруг об этом вспомнила?

– Ты очень хорошо ко мне относишься. Большинство мужчин на твоем месте стали бы приставать ко мне. Я тебе благодарна. И еще я хочу, чтобы ты знал – я не из гангстерской шайки.

Китсон покачал головой.

– Я никогда так и не думал.

– А Морган думал. Он считал, что я выкрала план ограбления у шайки, с которой работала, и пришла к нему, чтобы получить долю побольше. Он этого никогда не говорил, но я знаю: он так думал.

Китсон поежился, ощущая неловкость. Он точно знал, что Морган думал именно так.

– Что ж, все возможно. Я-то так никогда не считал…

– Я знала о выплатных днях и о бронемашине, потому что мой отец работал вахтером на этой исследовательской станции, – негромко сказала Джинни.

– Вахтером? – Китсон бросил на нее быстрый взгляд. – Ну, тогда ты, конечно, могла быть в курсе дела.

– Я не хочу выгораживать себя, – продолжала Джинни, откинув голову на спинку сиденья. – Мать моя была дрянная женщина, и, наверно, во мне тоже много плохого. Она бросила отца, когда мне было десять лет. Мать постоянно твердила: главное – деньги, без них никогда ничего не добьешься. Отец был хороший человек, но зарабатывал мало. Ко мне относился очень хорошо, только все равно я всегда думала о деньгах. Когда я выросла, эти мысли о деньгах стали еще навязчивее. Они изводили меня. У меня никогда не было хороших платьев. Редко удавалось сходить в кино. Все свободное время я простаивала у витрин роскошных магазинов и завидовала людям, которые могут купить то, что там выставлено. А мне так хотелось все это иметь! Отец иногда говорил о зарплате, которую привозят на станцию, и я думала: вот бы заполучить все эти деньги. Потом появилась новая машина – броневик. Отец считал просто безумием, что компания перестала страховать зарплату. Он говорил, что броневик очень просто угнать, что его можно спрятать в трейлере. Так что это была идея отца. Только не подумай, что он для себя, даже в мыслях, действительно допускал такую возможность. Совсем другой он был человек. Но я-то стала все чаще задумываться, как бы угнать броневик. У меня это просто превратилось в навязчивую идею.

Китсон теперь вел машину очень медленно: он слушал. Солнце, как раскаленный огненный шар, скатилось за горы.

– Отец был тяжело болен, – продолжала Джинни, обхватив сцепленными пальцами колено. – Ему оставалось два года до пенсии, и он старался дотянуть их, но в конце концов ему пришлось уйти. Сначала ему дали отпуск за свой счет, но, когда он не вернулся в положенное время, фирма его уволила. Пенсия погорела. Я ходила к начальнику и пыталась уговорить его, но он и слушать не стал. Смотрел на меня как на нищенку. И вот, когда отец умер, я решила, что расквитаюсь с ними. Убью сразу двух зайцев: сведу с фирмой счеты и разбогатею. План был мною уже продуман до мельчайших подробностей, оставалось только найти помощников. Однажды вечером в кафе я случайно услышала разговор каких-то мужчин о Моргане. Из их слов я поняла, что как раз Морган мне и нужен. И я пошла к нему. Вот и вся история. План придумал мой отец, но он не собирался осуществлять его.

– Мне очень жаль твоего отца, – сказал Китсон.

– Да, ему не повезло. – Ее руки сжались в кулаки. – Я очень жалею, Алекс, что затеяла всю эту историю. Знаю, что я дрянная, упрямая, жадная до денег. Все я про себя знаю, но никогда не думала, что дело обернется таким образом. Оказывается, бахвалиться, что убьешь человека, просто. Видишь такие вещи в кино, и кажется, будто нет тут ничего особенного. А когда в жизни…

– Послушай, Джинни, – сказал Китсон настойчиво. – Почему бы нам с тобой не бросить это дело? Мы можем уехать в Мексику. Если мы скроемся немедля, у нас останется возможность выпутаться из этой истории. Давай уедем.

Джинни секунду поколебалась, потом покачала головой:

– Нет, сейчас я не уеду. Мы могли бросить дело до того, как убили охранника и водителя. И до смерти Моргана. Теперь, Алекс, я пойду до конца. Но ты уезжай, я хочу, чтобы ты развязался с этой историей. А я уж должна идти до конца. Есть еще надежда, что мы добудем деньги. Мне теперь терять нечего. Но ты выходи из игры, Алекс. Ты не должен был браться за это дело с самого начала. – Она посмотрела на него. – Почему ты согласился? Ты ведь не хотел. Я видела. Почему ты согласился?

Китсон пожал плечами.

– Из-за тебя, – сказал он. – Ты вошла в мою жизнь сразу же, как я тебя увидел.

– Мне очень жаль, Алекс, в самом деле жаль.

– Послушай… Если мы добудем деньги, почему бы нам не быть вместе? – спросил Китсон, не сводя напряженного взгляда с дороги. – Я люблю тебя, Джинни, ты первая девушка, которая так много для меня значит.