Маленькая балерина - Ольга Смецкая

– Отвечай! – прошептала она, глядя Каре в глаза. – Ты решила остаться?

Кара молча отвела взгляд.

– Дура! – с чувством воскликнула Вера и тут же осеклась – Стертый стоял рядом. Кто знает, слышал ли он их разговор? По его лицу понять было невозможно.

– Удивительное дело, – криво ухмыльнулся Стертый. – Товарищ, который вот это построил, не поленился прорубить в скале тоннель, чтобы вода прямо с гор в его фонтаны лилась.

Внезапно небо затянуло тучами, и стал накрапывать дождик. Не хлесткий и колючий, как на Кариной родине, а ласковый и нежный. Даже какой-то застенчивый. Все посторонние звуки разом исчезли, осталось лишь журчание фонтанов да легкий шелест дождя.

– Пойдемте скорее в дом! – крикнул Дюк, прорвавшись сквозь шум воды.

По поросшей мхом тенистой лестнице они взбежали ко дворцу и оказались на крытой просторной лоджии, откуда открывался великолепный вид на парк. Это была своего рода смотровая площадка.

– Каждый знатный горожанин мечтал построить виллу на вершине холма, – поведал Дюк, опираясь на широкие перила балкона, декорированные каменными чашами с «шарами» самшита. – Считалось, что таким образом Рим оказывался у их ног.

Каменный свод лоджии поддерживали величественные колонны. В глубине светился арочный проем, ведущий во внутренний двор. В нишах по обеим сторонам арки притулились копии античных скульптур. А может быть, и не копии вовсе…

Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Солнце раздвинуло облака и вместе с последними каплями упало на землю. И тут же влажный воздух завибрировал от птичьих голосов.

«Это сон, такой красоты не бывает», – подумала Кара и испугалась собственных мыслей.

Внутренний двор с трех сторон был окружен галереями, а четвертая сторона упиралась в небольшую часовню и странное приземистое сооружение.

– Это фамильный склеп, – пояснил Дюк.

– Ух, ты! – поежилась Кара. – А что там написано?

Над полукруглой, окованной железом, дверью была выбита надпись по-латыни: «Sum quod eris, quod es olim fui».

– «Мы были такими же, как вы сейчас. Вы будете такими же, как мы сейчас», – медленно произнес Дюк.

– Оригинально… – нервно хмыкнул Стертый и потер пятно на шее. – Это напоминание о том, что за всеми нами наблюдают. Ведь мы всего лишь гости в этом мире. Смерть никого не щадит. И надо прожить отведенное нам время честно и благородно, а материальные ценности не заменят ценностей духовных.

– Кто бы говорил про духовные ценности, – фыркнула Вера и демонстративно отошла в сторону. А потом, поджав губы, заявила: – Думаю, нам пора возвращаться в гостиницу. Хватит с нас ваших красот.

– А обед? – испугался Дюк и с мольбой посмотрел на Кару. – Без обеда я не могу вас отпустить.

– Действительно, – засуетился Стертый. – Пообедать надо.

– Лично я сыта! – парировала Вера и, отвернувшись, буркнула себе под нос: – По горло… – Но, осознав, что находится в подавляющем меньшинстве, смирилась.

У высоких резных дверей, которые сами по себе могли стать украшением любого музея, их ожидал пожилой дворецкий в черном фраке и белоснежных перчатках. Он склонил седую голову в почтительном поклоне, Дюк рассеянно улыбнулся ему в ответ.

Ведомые дворецким, они долго петляли по бесконечным коридорам, похожим на лабиринт, и в конце концов оказались в овальном зале.

– Это парадный зал, здесь обычно проводятся банкеты и балы, – хрипло сообщил Дюк.

Он пребывал в странном нервном состоянии, это было видно невооруженным взглядом. Обычно смуглое его лицо побледнело, глаза лихорадочно блестели. Пальцы без устали крутили пуговицы на сорочке. Наконец одна из них не выдержала и с глухим стуком упала на мозаичный пол.

– Scuzi, – пробормотал Дюк и поднял пуговицу. Растерянно повертел в руках, словно не понимая, откуда она взялась.

– Что-то вы больно нервный, – усмехнулся Стертый и огляделся, – проголодались, что ли?

Здесь было очень красиво. Собственно, как и везде во дворце.

Сводчатый потолок был расписан фресками, на выбеленных стенах, обрамленных мраморными, с благородными прожилками, колоннами, висели полотна мастеров эпохи Возрождения, без сомнения, подлинники.

В центре, напротив входной двери, располагался камин, украшенный изображениями голубей.

Стол почти во всю длину зала был сервирован на четыре персоны.

Из французского окна открывалась чудесная панорама парка.

Вера подошла к окну. Похоже, она всерьез разозлилась на Кару и не желала с ней разговаривать.

Стертый покрутился у стола, стянул из фарфорового блюда маслину, а потом увлекся изучением камина.

Кара же устремилась к одной из картин, которая сразу привлекла ее внимание. Это был портрет юной девушки с виноградной кистью в руках. Портрет завораживал реалистичностью и причудливой игрой света, теней. Казалось, что в лицо девушки направлен мощный луч.

– Считается, что это работа Караваджо, – прошептал Дюк, следовавший за Карой по пятам.

– Потрясающе.

– Послушай, я все решил, – произнес Дюк. Он украдкой взял ее ладонь и нежно сжал пальцы. – Ты никуда не поедешь, останешься здесь прямо сейчас.

Его сильная рука источала тепло и столь необходимую Каре уверенность. В полном смятении Кара отвернулась и наткнулась на пристальный Верин взгляд.

«Я все-таки должна с ней объясниться, она поймет…» – подумала Кара и твердо сказала:

– Нет, не сейчас. Вечером. Мы же обо всем договорились.

– Я не отпущу тебя. – В его глазах застыла боль.

– У нас еще вся жизнь впереди, мы все успеем. Прошу тебя, дай мне спокойно разобраться с самой собой, оставить прошлое в прошлом… – Кара смело посмотрела ему в лицо и ободряюще улыбнулась.

За время обеда Вера не произнесла ни слова, да и на обратном пути в гостиницу молча смотрела на проплывающие за окном пейзажи. Стертый же, напротив, после сытной еды и нескольких рюмок коллекционного коньяка пребывал в отличном расположении духа. Был весел, шутил и балагурил.

В этот момент он выглядел вполне безобидным простачком.

Кара сидела в машине неподвижно, прикрыв глаза и сцепив пальцы, пытаясь совладать с внутренней дрожью, обрушившейся на нее.

Сказать, что она была потрясена посещением виллы di Colombo, это ничего не сказать. Она была раздавлена, уничтожена, в душе образовалась мучительная пустота.

Сердце ее буквально разрывалось на части. Одна часть стремилась домой, в привычную повседневность, в родные и знакомые места, другая же мечтала остаться на чужбине рядом с любимым.

Но как Кара ни силилась, не могла представить себя в праздной роли хозяйки сказочного замка. Она привыкла тяжело и трудно работать и сомневалась в том, что в семье Дюка по достоинству это оценят. Каре казалось, что если бы Дюк не был так богат, то ей было бы гораздо проще разорвать узы с прошлым и начать жизнь с чистого листа.