Маленькая балерина - Ольга Смецкая

Рядом со мной остановились две дамы средних лет.

– Ну вот, опять началось, – загадочно произнесла одна, – и трех лет не прошло…

– Может, даст Господь, на этом и остановится… – ответила другая.

– Ох, сомневаюсь…

Народ постепенно расходился. Тело уже погрузили на носилки, прикрыли черной пленкой и унесли. Злополучную пилу упаковали в целлофан и принялись за раскладную лестницу. О разыгравшейся трагедии теперь напоминала только бурая от крови трава да сосредоточенные работники милиции в латексных перчатках.

А я стояла и думала о том, связаны ли между собой все эти странные события. И действительно ли смерть садовника – несчастный случай?

– Голуба моя, ты в порядке? – раздался вдруг знакомый голос.

Горячие пальцы сжали мою ледяную ладонь. Я и не заметила, как подошел Денис Шмаков.

Он обнял меня и притянул к себе. Я кивнула и с благодарностью уткнулась ему в плечо, почувствовав, как слезы навернулись на глаза. Мне так не хватало родного человека, так надоело притворяться, играть чужую роль.

– Ну, ну… – прошептал Шмаков и провел рукой по моим волосам.

– Все нормально, – я шмыгнула носом и тряхнула головой. – Правда, все путем.

– Пойдем отсюда, – предложил Денис и направился в сторону дома Врублевской.

Я медленно двинулась за ним, как вдруг заметила маленькую фигурку, прятавшуюся за деревом. Даша, как всегда, выглядела безучастной, но я не сомневалась в том, что она все видела. Я обернулась.

Монахов мрачно смотрел мне вслед, а Лиза что-то горячо ему объясняла. Я поспешила опустить глаза, но не удержалась и кивнула в сторону дерева. Он поймал мой взгляд, бросил что-то Лизе, резко развернулся и кинулся к дочери.

– А где его шляпа? – вдруг громко крикнула Лиза. – Он никогда не расставался со своей шляпой.

Я похолодела. Первое, что увидит Шмаков, когда мы подойдем к дому, будет соломенная шляпа, забрызганная кровью. Не нужно быть Эркюлем Пуаро, чтобы догадаться, чья она.

– Ну где ты там, Алекс? Я прибавила шагу.

Когда мы подошли к дому, выяснилось, что я зря волновалась по поводу шляпы. Ее не было, кто-то ее забрал…

– Слушай, а симпатично тут у тебя… – Шмаков, стоя посреди гостиной и засунув руки в карманы легких летних брюк, раскачивался с пятки на носок. – Ностальгия по прошлому, антиквариат, фамильные портреты…

Войдя в дом, я вдруг почувствовала, что силы покинули меня, и рухнула на диван. Перед глазами стояло мертвое перекошенное лицо с застывшим взглядом. В голове билась мысль: куда же делась шляпа?

– И кто у нас муж? – ехидно поинтересовался Шмаков. – Олигарх, нефтяной король? Или из этих… Новых русских?

– У меня нет мужа… – устало ответила я.

– Да ладно! Уж мне-то не ври. Мне все известно, – по слогам произнес Денис и устроился рядом со мной. По-хозяйски положил руку мне на плечи.

– Что? Что тебе известно? – не сдержалась я и тут же пожалела об этом.

– А что ты так нервничаешь, голуба моя? – вкрадчиво спросил Шмаков. – Расслабься.

– Да уж, – мрачно усмехнулась я. – Для нервозности нет никаких причин, это правда.

– Да брось ты, Алекс. Абстрагируйся. Люди умирают – это естественный процесс. Рано или поздно все мы сыграем в ящик. Этому парню, садовнику, просто не повезло. Несчастный случай – он и есть несчастный случай. Давай лучше представим, что те годы, которые ему были отпущены, но он, заметь, ими не воспользовался, теперь наши.

– Бурная у тебя фантазия, Шмаков, – передернула я плечами.

– Да ладно, забудь.

Он нагнулся и скользнул губами по моей шее. Я почувствовала, как кожа покрылась пупырышками, а сердце учащенно забилось. Нет! – в панике вскричал мой мозг, но тело не услышало. Руки Шмакова сомкнулись на моей спине и нырнули под джелобу.

– Какая у тебя бархатная кожа… – хрипло выдохнул он.

– Не надо. – Я собрала остатки воли в кулак и попыталась его оттолкнуть.

– Почему? – нежно прошептал он и с силой прижал меня к себе. – Почему, Алекс?

Я окончательно рассыпалась на куски и позволила уложить себя на ковер. Шмаков жадно впился в мой рот, властно раздвинув языком мои губы. Я растеклась по полу и таяла под его требовательными руками. Его пальцы блуждали по моему телу, терзали кожу, оставляя на ней пульсирующие следы.

– Боже, – простонал Шмаков, стягивая майку через голову. – Какой же я был идиот! Как я мог потерять тебя, Алекс…

Зря он это сказал! Ярость волной всколыхнулась во мне, глаза защипало от выступивших слез.

«Я женюсь. Не на тебе… Не на тебе… Не на тебе…» – застучало в висках, а в низу живота зашевелилась боль, долгое время после аборта мучившая меня…

Я сгруппировалась и пнула Шмакова коленями в грудь.

У балерин, даже у бывших, очень сильные ноги. Шмаков пролетел пару метров и врезался спиной в косяк кухонной двери, задев по пути ломберный столик. Фарфоровые танцовщицы с мелодичным звоном закачались, но устояли на месте.

– Ты чего? – ошеломленно пробормотал Шмаков и вдруг расхохотался. – Ну ты, Алекс, даешь! – с восхищением присвистнул он, отсмеявшись.

Но я видела, что он зол. Я осталась сидеть на полу, сжавшись в комок и подтянув колени к подбородку. Ярость улетучилась, а ее место заняла пустота.

– Уходи, – тихо велела я.

– Не волнуйся, уйду, – хмыкнул Денис. Он натянул майку, пригладил волосы и присел на корточки рядом со мной. – Знаешь, – он глубоко вздохнул и посмотрел в потолок, – каждому человеку судьба дает шанс на счастье. Так вот, я свой шанс упустил. Прости меня, Алекс.

Он ушел. А я пожалела о том, что сделала.

Я тоже упустила мой шанс. Имплицитная память сыграла со мной злую шутку, отправила в нокаут одиночества. Имплицитной памятью психологи называют подсознательное воспоминание о прошлых переживаниях.

Я долго простояла под душем и безжалостно терла себя мочалкой, в тщетной надежде смыть горячие пульсирующие следы, оставленные его руками. В голове метались мысли – правильно ли я поступила или, наоборот, совершила непоправимую ошибку? Мое тело продолжало мечтать о Денисе, а разум вопил – беги…

Я вытерлась насухо и посмотрела в зеркало, пытаясь увидеть себя его глазами.

Ну что ж, выглядела я неплохо. За время вынужденного затворничества посвежела, подзагорела. Да и ежедневные тренировки у станка не прошли даром. Мышцы подтянулись и вновь, как когда-то, стали рельефными. «Воспитанное тело» – так это называется у балетных.

Внезапно раздался скрип. Так обычно скрипят рассохшиеся от времени деревянные половицы, если на них наступить. Мне показалось, что звук исходил откуда-то сверху, с чердака.

Я замерла. Спустя секунду скрип повторился, словно кто-то крался, желая остаться незамеченным. Я молниеносно влезла в шорты, накинула рубашку, завязав ее полы узлом на талии. Дотронулась рукой до кулона на шее. Замшевый шнурок был влажным и приятным на ощупь. Я спрятала кулон под рубашку и застегнула верхнюю пуговицу.