Как истинный джентльмен - Эйлин Драйер

— Уинифред и Шарлотта, — кротко ответила она, — в школе, как тебе прекрасно известно.

— Рада вас видеть, миледи, — сказала Грейс, делая реверанс.

Мать Диккана даже не взглянула на нее.

— Если это твое представление о бунте, Диккан, — не спеша произнесла она тихим голосом, от которого мурашки побежали по коже, — то это не остроумно.

Грейс собиралась отпустить руку Диккана и сесть, пусть даже и без разрешения. Она чувствовала напряжение в его теле и не желала оставлять его наедине с этим существом.

— Я разочарована, — продолжала мать, бросая монокль, словно он стал слишком тяжелым. — Тебе всегда старались привить хороший вкус.

На лице Диккана появилась жесткая улыбка.

— Мы с Грейс счастливы принять твои добрые пожелания.

Ноздри леди Ивлин чуть заметно раздулись. Ее хищная улыбка стала шире, и Грейс почувствовала, как ее охватила тревога.

— Добрые пожелания? — повторила леди Ивлин, и в ее тихом голосе прозвучало удивление. — Да, полагаю, ты прав. Но правильнее было бы сказать, что наконец-то ты получил по заслугам. Он знает, кто твоя семья, дорогая?

Тревога, охватившая Грейс, переросла в страх.

— Ему повезло встретиться с моим отцом, миледи.

— И конечно, твой отец ему все рассказал, — продолжала женщина, чуть заметно улыбаясь.

Грейс молча смотрела на нее — мышь, парализованная змеиным взглядом. Почему она этого не предусмотрела?

— На что ты намекаешь, мама? — спросил Диккан. — Хочешь сказать, что семья Грейс недостаточно хороша? Позволь тебе напомнить, она связана родственными узами с благородным домом Хиллиардов.

— Да, — почти прошипела леди Ивлин, склонив голову. — Верно. Но ведь ты не знаешь, как именно, Ричард. Подозреваю, не ты сочинял заметку для газет.

Диккан поморщился.

— Заметку…

Грейс чувствовала себя побежденной. Об этом должна была позаботиться леди Кейт. Но как она это сделала? Она ведь ничего не знала о ее семье.

Леди Ивлин усмехнулась, и от этого звука мурашки побежали у Грейс по коже.

— Ты даже не знаешь, кто ее мать, верно, Ричард?

Диккан взглянул на Грейс. Она изо всех сил старалась не покрыться жалким румянцем.

— А должен?

И снова его мать рассмеялась. Кивнув, взяла сумочку и зонтик.

— Нет, если судить по внешности твоей жены. Но думаю, скоро узнаешь. И тогда зайди ко мне. Не хочу ничего пропустить.

И не говоря ни слова, она вышла из комнаты.

Грейс бесцеремонно опустилась на стул. Ей хотелось свернуться комочком и исчезнуть. Как она могла не предусмотреть подобного унижения? Как могла решить, будто никто не узнает про ее мать?

— Я должна тебе сказать, — произнесла она, зная, что ее голос звучит жалко.

Диккан вздохнул:

— Как давно она исчезла?

— Моя мать? — Грейс с трудом сглотнула. — Когда мне было семь.

Сунув монокль под жилет, Диккан протянул ей руку.

— Тогда это не имеет значения.

Грейс взглянула на него, зная, что леди Ивлин была права. Кто-нибудь узнает правду о ее матери. И с радостью сообщит Диккану в самый неподходящий момент.

— Боюсь, это имеет значение. Тебе следует знать.

— Не думаю. — Диккан махнул Грейс рукой, приглашая ее встать. — Идем, я опаздываю.

Грейс знала, что скажет ему всю правду сейчас или никогда. А его мать, в свою очередь, примет соответствующие меры. Так что лучше покончить со всем сразу, пока они одни. Глубоко вздохнув, она поднялась со стула.

— До того как она вышла замуж за моего отца, — начала Грейс, чувствуя холод во всем теле, — мою мать звали леди Джорджиана Хьюитт.

Реакция Диккана была именно такой, какой она боялась. Конечно, он слышал о ее матери. Про нее знали во всех крупных городах Европы. Особенно мужчины. Особенно красивые мужчины.

Несколько мгновений Диккан лишь молча смотрел на нее, видимо, не в силах собраться с мыслями.

— Великолепная Джорджиана? — наконец пораженно переспросил он. — Твоя мать?

Диккан, самый воспитанный человек во всей Британской империи, тяжело опустился на освободившийся стул и, пораженный, в молчании уставился на нее. Казалось, он только что узнал нечто еще более страшное, чем его внезапная женитьба.

Глава 10

Диккан знал, что ему надо было проявить тактичность. Сказать что-нибудь доброе или ни к чему не обязывающее. Но он только покачал головой. У Всевышнего странное чувство юмора. Какие еще нужны доказательства? Грейс Фэрчайлд — дочь одной из самых известных красавиц той эпохи. Рейнольдс писал портрет Джорджианы Хьюитт не менее шести раз, то же делали Ромни и Реборн, и от каждой картины исходило то редкое, неземное сияние, свойственное настоящей красоте.

Великолепная Джорджиана была олицетворением английской красоты: светловолосая, с голубыми глазами, прелестной сливочной кожей с алым румянцем. Миниатюрная, словно фарфоровая куколка, но с женственными формами тела.

А ее улыбка… Этой улыбке посвящали сонеты, восхвалявшие ее лицо, одновременно такое лукавое, милое и соблазнительное. Когда в последний раз Диккан видел Джорджиану, примерно год назад, она услаждала своей улыбкой двор Габсбургов. Даже в сорок лет она была невероятно красива.

Теперь Диккан вспомнил, что когда-то она вышла замуж за красавца солдата. Легенда гласила, что в день ее свадьбы расстроенные поклонники оставили на пороге ее дома огромную гору цветов. Почему никто никогда не упоминал про Грейс?

Глядя на нее, тихо стоявшую перед ним, словно на скамье подсудимых, со спокойным выражением на ничем не примечательном лице и туго зачесанными над высоким лбом почти бесцветными волосами, Диккан никак не мог постичь всю нелепость ситуации. Грейс улыбалась, но он был не настолько наивен, чтобы поверить, будто ей весело. О Господи! Сколько раз люди реагировали на ее признание подобным образом?

Диккан снова чуть все не испортил, собравшись было извиниться. Вместо этого он только спросил:

— Почему ты говорила, что твоя мать умерла?

— Я этого не говорила. Я просто сказала, что ее нет. И уже давно.

— С семи лет?

Лицо Грейс выражало сочувствие.

— Ты единственный ребенок?

Она отвела глаза.

— Моя сестра родилась мертвой. Думаю, это стало последней каплей. Она была самым прекрасным младенцем на свете, но так и не начала дышать.

И вот красавица осталась с ребенком, которого нельзя было назвать совершенным. Однажды Кейт сказала Диккану, что Грейс родилась хромоножкой. Любила ли Джорджиана свою дочь? Трудно сказать.

Не зная, что делать, Диккан подошел ближе и взял ее холодную руку в свои.