Однажды в Марчелике (СИ) - Сухов Лео

Глава 7

Стеинхольвег, Марчелика 30 апреля 1935 года М.Х.

Отец Иоахим устало опустился на лавочку и выдохнул. Годы шли, и сил больше не становилось. Священник уже начинал к концу службы завидовать пожилым эрбе, которые могли себе позволить присесть и послушать, как он глотку рвёт в молитвах об их душах.

Им-то что? Они всё давно нагрешили, что могли, а уж такой пустяк, как «молиться сидя», им Господь простит, был уверен отец Иоахим. Главное, чтоб в серьёзных прегрешениях искренне раскаивались – если, конечно, вспомнят, кошёлки старые…

Когда отец Иоахим был молод и полон сил (и служил ещё помощником старого настоятеля храма, закончив карьеру касадора), одна из этих благообразных старушек, обладавшая в те времена поистине впечатляющими формами и тонкой талией, пыталась старого настоятеля соблазнить. Причём, всеми доступными ей способами.

В те времена нравы были построже, и однажды её за наряд даже из храма погнали – но и это греховодницу не остановило. В общем, так она и продолжала, пока отца Иоанна не отозвали на Старый Эдем, а во главе здешней церкви не встал отец Иоахим.

– Сколько же лет я пытаюсь добиться от неё раскаяния в этом? – спросил он себе под нос и покачал головой. – По всему выходит, четвёртый десяток пошёл. Во всём каялась, а в попытках соблазнить священнослужителя не раскаивается… Ну и как её после такого отпускать на тот свет?

– С пулей в живот, святой отец! Так будет дольше страдать! – посоветовал голос из тёмного угла.

Надо отдать священнику должное – за лавкой он оказался раньше, чем отзвучала фраза. В его худой старческой руке был крепко зажат «райо» 1880-го года. Монстр, появившийся на стыке капсюлей и мушкетов. Эдакий нефилим, чудом переживший Потоп – и доживший до дней сегодняшних, где калибр мельче, а отдача слабее.

«Райо» мог навылет пробить кирпичную стену, в отместку отправив стрелка с вывихом плеча к лекарю. Вылет, правда, так себе – пулька просто выпадала при удачном раскладе с другой стороны мишени, зато каковы были размеры дыры!..

– Святой отец, ну вот как так? – удивлённо спросил собеседник, выходя из темноты, и Иоахим его, наконец, признал.

– Дан?! Дан Старган! – он удивлённо вытаращился на парня. – А ты что тут делаешь?! Разве твой номад не у Подковы Сборщика?

– Нет больше номада Айвери, святой отец… – с искренней грустью в голосе ответил молодой человек.

Увидев в руках Иоахима «райо», Дан Старган поднял руки, даже не попытавшись тянуться к револьверам. Он всё старался понять, откуда одетый в рясу священник достал своё грозное оружие. Сам отец Иоахим в этот момент всё ещё пытался придумать, как бы ему опять засунуть под рясу пистолет, не уронив при этом достоинства священнослужителя.

– Ну-ка рассказывай, что случилось! – потребовал отец Иоахим, указывая на лавочку стволом. – И что-то я не припомню, Дан, чтобы ты в церковь захаживал… Неужели печальное событие сподвигло тебя исповедаться в своих грехах?

– Святой отец, одна просьба! – крайне почтительно обратился к нему Дан. – Уберите вы ваше громоподобное кадило! Нервирует же…

– Отвернись! – решительно приказал святой отец. Дождавшись, когда молодой человек повернётся спиной, он вздёрнул рясу и спрятал оружие в кобуру на уровне пояса. – Можешь поворачиваться… Так что ты в церковь-то пришёл?

– Вообще-то к вам, святой отец, – признался молодой человек. – Вы же хорошо знали Старика…

– Так, стой-стой… – Иоахим попытался собраться с мыслями. – Давай-ка по порядку… Где Рон и Старик?

– Рональд Айвери мёртв, – ответил Дан, заставив старого священника уронить челюсть. – Старик похищен и увезён в неизвестном направлении. Стивен Айвери захватил власть и попытался увести номад на запад…

– Стой… – старик плюхнулся на лавочку рядом с молодым человеком, скинул с запястья в руку деревянные чётки и принялся перебирать бусинки, по старой привычке прося Господа помиловать его. – Что-то совсем я… Так, парень, а ну-ка поднимайся! Сейчас церковь закроем и пойдём…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Куда? – удивлённо спросил Дан, который в силу малого интереса к делам духовным был уверен, что нормальные священники живут в церкви.

– Домой ко мне, куда ещё… – проворчал святой отец. – Или ты думаешь, что я все запасы кагора в храме, что ли, храню?

Дом отца Иоахима располагался прямо рядом с церковью. Перед тем как пустить Дана внутрь, священник остановил его у порога и предупредил:

– Зайдёшь, как разрешу!

И Дан остался в растерянности стоять у входа, пытаясь перед важным разговором собраться с мыслями, которые разбегались, как тараканы от трактирщика. Ему вообще в последние дни слишком много пришлось говорить…

Его друзья настоятельно требовали объяснить, почему он отпустил Стивена живым. Луиза с возмущением спрашивала, зачем он буквально сжёг кучу денег, спалив фургоны. Все, кто ехал с ним, недоумённо вопрошали, зачем ему надо к отцу Иоахиму. Ну а сам Дан хотел всего ничего – поменьше трепать языком и дать кому-нибудь в морду…

В доме священника неожиданно раздался какой-то грохот и ругательства. Сначала Дан было кинулся помогать старику, а потом вспомнил руки этого самого старика, крепко сжимавшие «райо» – и благоразумно передумал. Сейчас вломится в дом и получит свою дыру на полгруди… Грохот утих, а потом из-за двери послышался запыхавшийся голос:

– Заходи!

Дан неуверенно коснулся дверной ручки, и тогда крик отца Иоахима повторился:

– Дан, заходи! Чего ты там задумался?

Дом священника оказался изнутри совсем небольшим. Просторная комната, старая плита, недорогая кровать в углу и пара шкафов. Сам отец Иоахим уже стоял с видом ценителя в небольшом чулане, забитом креплёным вином из Старого Эдема. Почему священник хранил всё это богатство дома, а не в церкви, молодой человек искренне не понимал. Церковь-то хотя бы каменной была…

– Ага! – священник выудил пузатую бутыль, а за ней прихватил винную.

В винной бутыли оказалось, как и полагается, великолепное вино, которое сам Дан не слишком оценил. Заметив его расстроенное лицо, святой отец ткнул пальцем во вторую бутылку:

– Виски, храню для гостей… – буркнул он, наливая вино себе в бокал. Сделав один большой глоток, но предварительно покатав во рту благородный напиток, Иоахим вернулся к тому, с чего начал Дан. – Так, парень, а вот теперь рассказывай всё, каждую мелочь… С чего всё началось, как всё происходило. Давай…

И Дан приступил к рассказу. Виски тут оказался очень кстати – помогал и горло смочить, и язык расслабить.

Рассказал Дан всё с того момента, как номад прибыл к Подкове Сборщика. Иоахим сидел и слушал его очень внимательно, хотя больше всего сейчас ему хотелось отобрать у парня виски и нажраться. Но утренняя служба… Давно он не мог позволить себе залиться по брови. А сейчас так хотелось… Он был уверен, что в этом конкретном случае Господь его простит. Зато никогда не простят ему на том свете, если он упустит хотя бы день в спасении грешных душ человеческих…

Поэтому отец Иоахим сидел и попивал вино из Старого Эдема. После него он, по крайней мере, найдёт в себе силы встать в пять утра.

– Я хотел вас попросить… – неуверенно начал Дан.

– Зачем ты отпустил Стивена?! – оторвав взгляд от бокала, взревел отец Иоахим. – Ты зачем этому аспиду жизнь подарил?!

– Я…

– Что «я»? Надо было пристрелить шкуру продажную! А лучше подвесить его на напле головой вниз, напихать в задний проход тридцать серебряных паннинг… И пускай его птицы склюют, Иуду!.. – отец Иоахим вскочил и прошёлся по комнате. – Ты что, дурак, святого решил из себя строить?!

– Пускай сам этот пропащий номад ведёт! – окрысился в ответ Дан, которого вопросы про Стивена ещё на обратном пути порядком достали. – И пускай сам людей размещает!

– Куда ведёт?! – взревел Иоахим.

– Сюда ведёт! – парень взял себя в руки. – Я хотел вас попросить как-то пристроить в Стеинхольвеге тех, кто выжил… У них семь фургонов, воллы. У многих есть ценности на руках.