Основной инстинкт - Ричард Озборн

— Спасибо, — сказал он. — Огромное спасибо.

— Да не за что, — ответила студентка-клерк, вновь возвращаясь к своему учебнику по биологии.

Ник уже подъезжал к дому Кэтрин Трамелл на Дивизадеро, когда заметил её в сопровождении хрупкой, болезненной фигурки Хейзл Добкинз. Ник съехал на обочину и затормозил около ворот её дома.

Кэтрин не выглядела озабоченной его появлением.

— Хейзл, — спокойно произнесла она, — познакомься, это Ник. Я много рассказывала тебе о нём. Помнишь, надеюсь?

Хейзл кивнула и смущённо улыбнулась;

— Вы ведь тот, кого она называет Стрелком? Как ваши дела?

Нику показалось, что эта старая леди своими словами предположила, что у них есть нечто общее — своеобразное братство людей, отобравших человеческие жизни, братство вроде массонской ложи. Он наполовину уже предположил, что сейчас она пожмёт ему руку тем самым тайным жестом убийц.

— Спасибо, всё хорошо, — ответил Карран. Он повернулся к Кэтрин. — Мне надо бы переговорить с тобой с глазу на глаз.

Кэтрин указала Хейзл на припаркованный перед домом «лотус»:

— Дорогая, почему бы тебе пока не сесть в машину. Я скоро подойду.

— Хорошо. До свидания, Стрелок, — весело сказала та.

Когда она ушла за пределы слышимости, Ник, кивнув головой, вновь повернулся к Кэтрин:

— Тебе нравится что ли, Что вокруг тебя околачиваются убийцы. Ты знала о том, что Рокси…

— Конечно, мне это было известно, — прервала его слова Кэтрин.

— И ты не обратила на это внимание? Или, наоборот, это придавало некоторую экзотичность вашему союзу? Она такая тебе больше подходила?

— Подумай сам. Я пишу о необычных людях.

— Сочинять — одно дело, — заметил он. — А ложиться с ними в постель — совсем другое.

— Ну, так вот, когда я пишу о них, мне приходится входить с ними в контакт. Это случается, ты сам это знаешь.

— Какого чёрта?

— То же самое случилось с тобой, — пояснила она.

— Это не одно и то же.

— He-а, так было. Ты был очарован мной. Я же очаровываюсь убийцами. Убийство — это тебе не курение. Курить можно бросить.

— Что это означает другими словами?

Она поцеловала его в щёку, поцеловала тепло, как жена целует своего мужа.

— Мне надо идти. Я обещала Хейзл, что подвезу её домой к шести. Она не хочет пропустить свою любимую передачу «Разыскиваются по всей Америке».

— Что?! Она, что, надеется увидеть какого-нибудь знакомого по камере? Это правда?

— Сейчас я не могу говорить, — объяснила Кэтрин, направляясь к автомашине.

— В то время, когда ты училась в Беркли, там не было никакой Лайзы Оберман, — крикнул он ей вслед, бросая своего рода вызов.

Она как вкопанная остановилась на полдороге:

— Ты чем занимался? Ты что, проверял меня? Зачем?

— Я занимался обычной исследовательской работой, — ответил он.

Она запрыгнула за руль «лотуса» и завела двигатель. Ветровое стекло беззвучно опустилось:

— Значит, нет Оберман, да?

— Так точно.

— Хорошо. Но почему ты не попытался найти её, как Лайзу Хо-бер-ман, а не О-бер-ман? Ведь первая буква в таких словах не произносится и теряется. — Она нажала на педали сцепления и газа, мотор некоторое время урчал на холостых оборотах. Затем машина понеслась вниз по улице.

Человеком, ответившим на телефонный звонок Ника, в спешном порядке сделанный из телефонной будки в нескольких кварталах от дома Кэтрин, оказалась та же студентка, которая беседовала с ним в Двинэлл-холле университета Беркли. Она сразу же распознала его голос, он узнал её, но оба они претендовали на то, чтобы показать вид, что раньше никогда не разговаривали друг с другом. Правда, в голосе её слышались нотки откровенного триумфа: он на самом деле сделал ошибку, именно так она и предполагала. Оберман… Хоберман… — конечно, это распространённая ошибка, её очень просто сделать, но девушка чувствовала себя настоящей победительницей.

— Ага, — произнесла она. — Хоберман у нас значится. Лайза Хоберман. Обучалась с сентября 1979-го по май 1983-го.

— Это хорошо, — отметил Ник и прикрыл ладонью другое ухо, чтобы разговору не мешал шум от уличного движения. — Давайте всё, что у вас есть.

— Вас интересуют её оценки?

— Всё, что угодно, кроме оценок.

— Могу сказать вам, где она жила, какие курсы посещала. Кроме этого у нас не так уж много данных.

Он, действительно, не видел нужды в получении информации о том, какой прилежной ученицей была Лайза Хоберман в школе; данные десятилетней давности о её месте жительства ему были также бесполезны. Но как бы там ни было он рассчитывал получить хоть какую-то информацию — девятизначную отмычку к жизни любого гражданина Соединённых Штатов, например,

— У вас есть номер её карточки социального страхования? — поинтересовался он.

— Да, есть. — Студентка протараторила ему номер, который он тут же записал в блокнот, бывший всегда наготове в заднем кармане его брюк.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Я высоко оцениваю вашу помощь.

Ник Карран повесил трубку и некоторое время в задумчивости стоял на тротуаре, просчитывая следующий свой шаг. Ему хотелось как можно больше узнать о Лайзе Хоберман, и он знал, где сможет получить дальнейшую необходимую информацию. Сложность состояла в том, что он был отстранён от допуска к главной компьютерной сети управления полиции. Он был уверен, что старое кодовое слово было признано недействительным, и даже если это не произошло, он не мог позволить себе написать своё имя на дисплее. Кто бы ни работал на компьютере в это время, все увидят его фамилию в файле доступа. Следовательно, оставалось одно — он нуждался в помощнике, сообщнике, который способен держать за зубами язык.

Конечно» естественной кандидатурой являлся Гас Моран, но, набрав номер своего напарника, Ник был вынужден лишь ругаться последними словами, выслушивая бесконечные гудки на другом конце провода. Нику пришлось повесить трубку и прочесать в поисках Гаса «Вэген Вил» и «Мак’с», но там там не было никаких признаков его присутствия.

Это означало, что ему придётся воспользоваться запасным вариантом. Андруз однажды уже помогал ему и, возможно, поможет и на этот раз. Детектив не был счастлив от такого поворота дел, но Ник решил, что попробовать всё-таки стоит.

Андруз находился в «Тен-Фор». Он там сидел, выпивая с двумя другими парнями, в которых Ник узнал полицейских, но вспомнить их имена не смог. Они были не из отдела во расследованию убийств, что, с одной стороны, было удачей, но, с другой стороны, в их присутствии Ник тоже не решился бы задать интересовавшие его вопросы Андрузу. Это было, конечно, чистым предположением, но тем не менее вовсе не было исключено, что им известно о вставших перед ним проблемах.

Он отозвал Андруза в сторону, чтобы их разговор не могли подслушать собутыльники коллеги.

— Сэм, сделай мне одолжение… — начал он.

В дежурной комнате отдела по расследованию убийств не было ни души, что их обоих прекрасно устраивало. Андруз осторожно, как ночной взломщик, прокрался по огромному, пребывавшему в хаосе офису, тщательно пытаясь сдерживать дыхание и включив только самое необходимое освещение.

— Чёрт возьми, должно быть я выжил из ума, — пробормотал он. — Подставляю тут под удар свою задницу… Никогда не думал, что буду помогать тебе, даже не предполагал, что ты здесь ещё появишься… Вот чёртово здание!

— Я не забуду этого, Сэм. Действительно, никогда. Я никогда не забываю чью-нибудь доброту.

— Ник, ты тоже можешь сделать для меня доброе дело, если поможешь потом устроиться на ту самую проклятую мойку для автомобилей, где ты будешь работать. Похоже, нам придётся этим заняться, если нас здесь застукают.

— Эй, не плачь. Наверное, это тоже хорошая работа. Работаешь себе на свежем воздухе, встречаешься с интересными людьми.

— Пожалуйста, — взмолился Андруз, — заткнись! — Он уселся за компьютерный терминал и ввёл кодовое слово.

— Хорошо, — прошептал Ник, вперив взгляд в экран. — Просмотри файл автотехники; воспользуемся номером лицензии, выданной на имя Лайзы Хоберман. — Он процитировал по памяти номер её карточки социального страхования.

Андруз напечатал необходимые данные, и огромные электронные мозги на некоторое время «зависли», будто размышляя над сложной задачей.

Затем на дисплее вспыхнуло несколько строк: «Возобновлена в 1987 году на имя Элизабет Гарнер. Калифорния, Салинас, Куинстоун-драйв, 147».

Ник чуть было не закричал, когда увидел это имя. Ему удалось перебороть в себе приближавшийся тошнотворный ужас и взять себя в руки:

— Выведи саму лицензию… Хорошо, Сэм?

Андруз выдал нужную команду, и на видеодисплее терминала появилось генерированная компьютером копия действующей лицензии. Фотография на этом документе полностью соответствовала личику того самого психоаналитика, чья жизнь так тесно была сплетена с жизнью самого Ника Каррана.