Стеклянное море - Сергей Лукьяненко

Последние капли углекислоты барабанили по кабине флаера.

— Все правильно? — спросил я Тьер, и она не ответила, потому что я и так видел — все правильно.

Я вошел в семью Алер.

* * *

— Теперь ты свой, — сказала Тьер, расчесываясь. — Брат.

— Брат? — я лежал на откинутом кресле, наблюдая за девочкой. Зрелище было приятным. Особенно если не обращать внимания на расческу в ее руках — тонкие стальные зубья были остры как бритва. Расческа-кинжал. Наверно, у клэнийцев и зубные щетки со взрывателем.

— Брат, отец, сын, друг. Как угодно. Близкий-Мне-Мужского-Пола. Рэс-Ор-Мьен.

— Лучше зови меня другом. Слово более точное.

— Хорошо. Ты не гость больше и не тот, кому мы должны. Ты один из нас. Значит, должен выслушать и то, что тебе неприятно.

Я нахмурился:

— О чем ты, Тьер?

— О тебе. Я смотрела твою память, ты понимаешь?

— Конечно.

— Фанг, которого ты отпустил, сказал правду. Кто-то — возможно, Отрешенные — лишил тебя любви и дружбы.

— Ерунда. Я люблю Терри… и я друг Эрнадо, Ланса, Клэна… Алер-Ила то есть.

Как-то не так это прозвучало. Заученно. Дважды два — четыре.

— Нет, друг. Не лги себе. Ты помнишь о любви и дружбе — это верно. Память осталась. Но скажи — кем был для тебя Алер-Ил час назад? Другом, погибшим за тебя? Или ключом в Дом Алер, возможностью получить помощь планеты Клэн?

Я не ответил.

— Ты… — Тьер слегка улыбнулась, — нарушил два обычая своего мира… свои собственные, что важнее. Изменил жене — занимался сексом с несовершеннолетней. Правильные термины?

— Изменить жене — не такое уж преступление по нашим меркам. А твой возраст уже не запретен для секса… на Земле.

Тьер спокойно кивнула.

— Конечно. Но это были твои запреты — понимаешь? Личное табу.

— Я же был вынужден… — пробормотал я и отвел глаза. — Чтобы вступить в Дом.

— Друг, я рада, что ты в семье. Но Клэн уже давно не тот, что раньше. Мы уважаем чужие обычаи. Да, ты не сошел бы в Дом Алер. Но мы должны тебе всё — свое имя, Дом, семью, честь. Для тебя построили бы дворец на поверхности… или отдали бы весь Дом — а сами перебрались в новый. Тебе дали бы корабль и охрану… всё, что потребуется. Можно совместить любые культуры — если хочешь это сделать. Я не сомневалась, что ты откажешься войти в семью.

Я молчал. Нечего было мне сказать этой девочке — логичной и рассудительной, как робот. Сильной и честной, как робот.

— Друг, я хочу помочь тебе.

Я посмотрел на Тьер. Она сидела передо мной — полуодетая, симпатичная, мое вечное — отныне — проклятие и позор.

— Чем я могу помочь, скажи? Ты старше и сильнее, ты ранен…

Ранен? Пожалуй, да. Ранен в голову. В совесть.

— Долга нет, ты теперь в семье. Но он был — я помню. Мои детские сказки об Алер-Иле и Сергее, победивших Белый Рейдер, спасших мир Сеятелей.

— Что ты говоришь, девочка? — прошептал я. — Мы победили Рейдер потому, что он угрожал моему миру — Земле двадцатого века. Мир Сеятелей — как ты можешь его любить? Они дали вам страдание.

— Они дали нам жизнь, брат… друг.

— Жизнь-страдание, жизнь-кошмар. В мире, где нельзя жить…

— Мы живем.

— Жизнь в мучениях, смерть в бою, детство без невинности…

— Жизнь. Смерть. Детство.

Тьер взяла меня за руку. Ласковое касание, но теперь я не мог забыть, что под этой кожей — кремниевая пленка, твердая, как титан.

— Друг Сергей, твой мир дал жизнь — всем нам. Клэну, Ерргу, Тару, Фаа, Уне-Кор, Бьемену… всем мирам галактики. Неважно, по какой причине: мать может родить ребенка, не думая о его счастье. Все равно она — мать. Мы обязаны Земле всем. Не только Клэн, все хроноколонии — пусть нас и презирают на Земле. Мать может не любить детей — все равно она мать.

— Тьер, ты ничем мне не поможешь. Если только…

— Что? Я хочу помочь. Я гордилась своей семьей — потому что ты был другом Алер-Ила. Даже имя я выбрала близкое тебе — имя твоей Любимой-Женского-Пола. Нам чуждо такое однообразие — но я завидую ей.

Я закрыл глаза. Дурак. Даже не заметил сходства имен. Тьер. Терри. Прости, Тьер, что был твоим идеалом. Прости, Терри, что смог забыть любовь.

— Тьер… ты умеешь читать мысли. Ты знаешь — Алер-Ил был моим другом, Терри — любимой… совсем недавно.

— Знаю.

— Верни то, что забрали другие. Верни мне любовь и дружбу. Верни мне себя.

Я боялся посмотреть на нее — потому что знал ответ.

— Сергей… Я могу играть с твоей памятью, как с горстью снега. Могу ломать барьеры, как хрупкую льдинку. Но в твоем разуме не барьер — дыра. Из твоего разума вырвали часть. Если я сложу другой узор чувств — он не будет твоим. Я же не землянин… не мужчина… не ты.

— Как мне жить, Тьер?

Слова застревали в горле. Зачем я спрашиваю, какую мудрость хочу услышать от маленькой девочки, пусть и умеющей «играть с памятью»?

— Тебя лишили друзей и любимой, брат. Те, кто сделал это, сильнее любого человека. Но можно написать сожженную книгу заново, можно переиграть бой, можно отстроить разрушенный дом. Главное — жить. Ты помнишь, каким был — память поможет тебе.

— Спасибо, Тьер. Я попытаюсь.

Во мне не было веры — лишь благодарность. Признательность, благодарность, вина — всё то, что часто предшествует любви.

Возможно, я и смогу полюбить заново. Но не Тьер я должен любить — прости меня, девочка с Клэна, пытающаяся думать как землянин. Я должен полюбить Терри. Потому что никогда не позволял унижать себя, отнимать то, что считал своим. Я такой, какой я есть, со всем плохим и хорошим, что смешалось в душе. Я как Дом на Клэне, неделим. И не всемогущим Отрешенным помогать мне «стать лучше».

— Летим к Дому? — спросила Тьер.

— Подожди, — попросил я, по-прежнему не открывая глаз. — Три минуты, Тьер.

Я привлек ее к себе, опустил голову ей на колени — твердые, как сталь, уже через мгновение ставшие мягкими, живыми.

— Спасибо, что можешь быть такой, Тьер, — прошептал я. — Дай мне запомнить тебя.

Часть третья

ОТРЕШЕННЫЕ

1. День Солнца

— Ты уверен, что защита не нужна, брат?

Капитан клэнийского крейсера «Алер» был ниже меня на голову и казался хрупким, как подросток. Но спорить с таким капитаном решился бы лишь безумец. Даже вопрос у клэнийца звучал как приказ…

С трудом сбросив оцепенение, я улыбнулся:

— Спасибо, брат. Защита не нужна — Ар-На-Тьин моя планета. Друзья уже ждут меня.

— Твои друзья — друзья Дома Алер. Дверь для них открыта всегда, — абсолютно серьезно произнес капитан. — Пусть приходят, когда хотят. Я встречу их с радостью — и почувствую любовь. Они вправе прийти, брат.

— Я скажу им, брат, — ответил я. Спокойно. У клэнийцев нет разницы между мужчинами и женщинами — ни в боях, ни в сексе. И слова капитана при всей их двусмысленности — знак уважения.

— Катер ждет тебя, брат. Но если хочешь — мы опустим корабль на землю Ар-На-Тьина.

— В этом нет нужды, брат. Мне хватит катера.

— Мягкой посадки и удачного боя, брат. — Клэниец коснулся моей руки, и в касании этом было всё — и забота отца, и почтение сына, и внимание брата. — Если ты умрешь — мой корабль отомстит за тебя…

У клэнийцев нет разницы между словами «умрешь» и «погибнешь».

— …если мы не справимся — род Алер отомстит за нас, если наша семья погибнет — Клэн решит, достойны ли мы мести. Иди спокойно, брат.

Я кивнул. Для клэнийца страшно умереть неотмщенным — сама смерть их не пугает. Или же они делают вид, что не пугает.

Безлюдными коридорами, скоростными лифтами и ярусными транспортерами крейсера я добирался от рубки к шлюзу «Алера». Вахтенный, девушка лет двадцати, кивнула мне: «Счастливо, брат». Я кивнул в ответ. Спасибо, Дом Алер, спасибо, Клэн. Мне никогда не стать клэнийцем — но я уважаю ваш путь.

В катере, знакомство с системой управления которым позволило скрасить сутки путешествия от Клэна до Ар-На-Тьина, я в последний раз включил систему внутренней связи. Капитан крейсера вновь приветствовал меня взмахом руки — словно мы не виделись несколько дней. Клэнийцы каждый раз расстаются навсегда, слишком часто их подстерегает смерть.

— Если на Ар-На-Тьине случится беда — мы придем, брат. Придут все корабли Дома Алер.

— Это случится скоро, — честно сказал я. Капитан не опустился до сомнений.

— Мы придем. Мы выполним долг контракта с Чьин-Ки и вернемся. Это будет тяжелый бой, но мы проведем его быстро.

Чтобы переправить меня с Клэна на Ар-На-Тьин, крейсер «Алер» на двое суток прервал контракт с планетой Чьин-Ки. Каких денег это стоило — лучше было не спрашивать. Судя по кораблю, он вышел из жесточайшего сражения, а сейчас вновь возвращался в бой. Благодарить было бессмысленно — я член семьи Алер и вправе требовать любую помощь. Так же как семья от меня. Но они никогда не используют своего права.