Cемейные узы не в счет - Кира Витковская

– А кто родня этой Илоны, которая твоя мама? Ты о них что-нибудь знаешь?

– Знаю. И одного из них знаю.

– Что?

– И ты знаешь. Никиту помнишь, что у Кэт на свадьбе свидетелем был? Это мой двоюродный брат. Родная сестра его матери влюбилась в одного из служащих своего отца, а тот, когда узнал, выгнал и дочку, и служащего. Этим служащим оказался наш с тобой отец. Кит мне как-то рассказывал, а я сопоставил с тем, что выяснил про Илону Черненко… потом уточнил…

– Хочешь с ними познакомиться?

– Нет… – покачал головой Марк. – Дед Никиты… ну, и мой тоже, выгнал дочь и запретил домашним говорить о ней. И запрет до сих пор действует… Не вдохновляет меня идея знакомства с ними. Потом, может, я и съезжу… надо же на чем-то жизнь строить… искать правду…

– Киту скажешь?

– Скажу. Но не сейчас. Сейчас для меня важно, чтобы Ксю осталась живой, – сказал Марк, поднимаясь с кровати, где всю ночь пролежал в одежде.

– Слушай, Марк, – оживился Леша. – Ведь вы с Ксю теперь можете быть вместе, вы же не брат и сестра!

– Нет, Лешка, не можем. Ксюша больше не любит меня. Мы ведь хотели быть вместе, когда она с Андреем разведется. А после того, как я в больницу попал, Ксю уехала. И сказала, что нам расстаться нужно.

– Марк, ты глухой? Ты не слышал, как мама говорила, что это она убедила Ксюшу расстаться с тобой? Я не знаю, как она это сделала, но Ксю впечатлительная – достаточно какую-то струнку в ее душе задеть, и можно с ней делать все, что вздумается. Ксюша не разлюбила тебя, такая любовь, как ваша, не кончается вот так вдруг.

– Какая мне разница, Леш? Все потом, когда я разберусь в себе. Мне это сообщение здорово по мозгам ударило – пол из-под ног ушел, я сейчас ничего не соображаю. Вот приду в себя, тогда и буду думать, что делать дальше.

– Я понимаю, Марк. Меня это тоже выбило из колеи, я представляю, как тебе сейчас… Но… ты можешь на меня рассчитывать, Марк. Пусть мы братья только по отцу, но все же братья. Нас многое связывает, не забывай об этом.

– Не забуду, – сказал Марк, которого разволновала эта теплота в голосе брата. – Никогда не забуду.

58.

(четыре месяца спустя)

Перешагивая через небольшие лужи, Марк подошел к подъезду. Знакомая лестница, дверь квартиры с номером… торопливые шаги в ответ на звонок…

– Марк! – воскликнула Лерка, всплеснув руками. – Приехал!

– Как видишь.

– Ну, проходи, не стой. Как ты? Оклемался малость?

– Вроде да…

– Посвежел, спокойнее стал, а то когда уезжал такой нервный был, дерганый… Теперь похож на прежнего Марка.

– Верно, Лер, похож… Потому что прежним я уже никогда не буду – слишком много всего случилось.

– Расскажешь?

– Конечно. Тоник где?

– У родителей, где ж, если выходной сегодня. А дядя Гена с мамой в доме бабушки – прибирают… Ты не голодный?

– Не-а, поел уже. А вот от кофе не откажусь.

Было уже начало марта. Весна наступила быстро, на улицах все таяло, пели птицы, светило солнце. Но сейчас был вечер, и, казалось, что вернулась осень.

Три с половиной месяца назад, когда состояние Ксюши стабилизировалось и опасность миновала, Марк согласился поехать с Никитой в Москву, в свою семью со стороны матери. У родителей была паника – они думали, что Марк собирается уехать навсегда, поэтому принялись упрашивать его остаться. Но он все равно уехал, потому что хотел узнать все о своей жизни и прошлом, понять и сложить все детали.

Встреча была очень болезненной и тяжелой. Марк познакомился с братьями, сестрами, дядями, тетями и, конечно же, с дедом. Когда Марк вместе с Никитой подошел к дому деда, во дворе возилась сухонькая седая старушка. Никита окликнул ее, назвав бабушкой. Она подняла голову и, не отводя глаз, следила за их приближением. Она догадалась, кто такой Марк, стоило ей только на него взглянуть. Марк и сам заметил, что очень похож на ее мужа – своего деда – в молодости, когда рассматривал семейные фотографии. Но сначала он сильно растерялся, когда бабушка – Любовь Михайловна – кинулась к нему и заплакала.

Дед Альфред был именно таким, каким описал его Никита – строгий старый военный, который командовал женой и взрослыми сыновьями, как командир армии – рядовыми. Но Марк угадал в нем тяжелую тоску или непреходящую боль, которая была связана с матерью Марка. Должно быть, генерал-полковник не раз вспоминал свою дочь, которую в порыве злости выгнал из дома, и жалел о своем поступке. Но не мог же он признаться в подобной слабости! При появлении Марка Альфред Васхакович сделал вид, будто не испытал особой радости, интереса и волнения, но Марк, каким-то внутренним чутьем ощутил, понял, что дед испытал облегчение, получив новости о дочери и увидев внука. Когда же тот попытался распоряжаться Марком, как остальными домашними, то встретил неожиданный отпор – Марк вежливо, но твердо дал ему понять, что он тоже сильная личность и не привык подчиняться. Старого военного это позабавило – он отвык от сопротивления, отвык от борьбы. И то, что новоявленный внук оказался с характером, ему понравилось.

Остальные родственники приняли Марка хорошо. Все расспрашивали о его жизни, родителях, семье. Марк рассказывал, спрашивал сам и прислушивался к своим чувствам – каково его отношение к этим людям? Не шевельнется ли в нем родственная привязанность, не заговорит ли в нем голос крови? Но нет. Ему нравилась семья Черненко, они все были веселые, умные, интересные, но сверхъестественного ничего не наблюдалось. Он испытывал к ним такие же чувства, что и к родителям своих близких друзей.

Незадолго до того, как Марк собрался уезжать обратно, дед предложил ему съездить в Томск, туда, где раньше жили все Черненко и мать Марка в том числе. Марк согласился, а родственники только пожали плечами – они уже обратили внимание на явно хорошее отношение деда к Марку. Хотя, впрочем, было бы странно, если бы Марк, при его сходстве (причем не только внешнем) с Альфредом, не завоевал бы его симпатию.

Поездка пошла Марку на пользу. Он узнал много нового, побывал в военном городке, где когда-то его дед был едва ли не царем и Богом. Видел дом, в котором жили Черненко. Теперь в этом походном домике жила другая семья. Именно эта походность и не дала Марку проникнуться каким-то непонятным, щемящим, но хорошим чувством к этому дому – не возникло даже светлой грусти, которая охватывала Марка, когда молодой человек бывал возле дома дедушки и бабушки в Березино. Просто пустота.

А дед расчувствовался. На него нахлынули воспоминания, и за несколько часов до отъезда в Москву он разговорился.

– Упрямая твоя мать была очень, делала лишь то, что хотела. А я ее больше всех своих детей любил, столько планов настроил… А она влюбилась в какого-то мелкача… С головой, конечно, парень был, с соображением, умный, но Илона стоила лучшего… Я разозлился, пытался разлучить их… но Илона предпочла уехать с ним… Не повезло мне с детьми – ни один не оправдал моих надежд… Самир, Яков, Артур, Герман… Тамила… Илона… все как один. Только и думают, чтобы я скорее умер. Никому не нравится подчиняться… вот и ты характер показываешь…