Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

полную высоту, хотя разворачивать «ветви» не стали; ещё четыре стояли поодаль, и все ремонтные галереи кишели сарматами. Кто-то нашёл площадку пониже — на куполе реактора или на крыше вспомогательного здания. Над восточными горами под защитой «атмосферников» висели «мартышечьи» глайдеры. Из-за горизонта медленно поднималась золотая кромка солнца.

— Tza atesqa! — Айзек, шагнув к ограждению, вскинул руку в «салюте Саргона». Гедимин покосился на него со смутным опасением — мало ли куда смотрят «макаки» на востоке? — но их меньше всего интересовал сармат. Оттуда уже доносились радостные крики и бравурная мелодия, кричали и смеялись и на смотровых площадках станции, — будто Солнце в самом деле могло их услышать…

— Ещё дней сорок, — Айзек повернулся к Гедимину; в его глазах горели отблески восхода, — и оно с неба перестанет слезать напрочь. Странное же это будет зрелище!

«У-уххху,» — согласилась «Эданна». Айзек, вздрогнув, широко ухмыльнулся и поманил Гедимина к лестнице.

— Пока мы тут болтались — я думаю, тебе кое-что уже привезли. Тихо, без лишнего шума. Так что пойдём. Солнце солнцем, а работать надо.

Гедимин по пути к лаборатории вполглаза следил за дозиметром. Тот показывал странное — «Эданна», похоже, тоже заинтересовалась восходом после долгой ночи. Потоки «сигмы» от каждого реактора пластались по земле, под крыльями «атмосферников» и глайдеров, и сходились в точку на горизонте — и время от времени по ним прокатывалась мощная пульсация. Таких Гедимин ещё не видел, он не мог даже понять, идёт сигнал в одну сторону, или что-то с другой стороны отвечает. «Снова Хеттеш? Стрелка не вертится, море спокойно…»

Он думал спросить Айзека, но тот на дозиметр вообще не смотрел — очень спешил. А потом ворота хранилища закрылись, поглотив все сигма-сигналы.

— Море всё-таки нам помогло, — ухмыльнулся Айзек, открывая гермошлюз. — Вчера, пока Новоустью было не до нас, нашли и разодрали — а сегодня стащили к тебе. Это кусок фюзеляжа был, похоже. Там, внутри, не было останков… да и откуда бы — через двадцать пять лет…

Посреди лаборатории, чуть в стороне от «реакторной ямы», заваленной топливом, лежали наскоро разрезанные пластины ипроновой и флиевой брони. Гедимин видел, где прошла струя плазменного резака, а где края деформировало страшным взрывом или жаром, — когда-то «Бет» был разорван в клочья в стратосфере и оплывающими метеоритами падал в океан. Свинец вытек, нейтронностойкий фрил сдуло, — сейчас это была просто «руда», запасы ипрона и флии… и Гедимин, прикинув про себя их массу, медленно улыбнулся. «Если меня завтра не утащат на суд — я всё-таки доделаю реактор!»

20 марта 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

«Джжжедди-йи-ин,» — прожужжало под сводом черепа. В последнее время «Эданна» освоила звуки «ж» и «з» — и налегала на них с явным удовольствием. «Айзззекх ищет.»

— Сам-то он где? — Гедимин сел на лежаке. В отсеке было темно, но и сам ремонтник часто работал не по штатному расписанию, и командиры «Эданны» жили по своему времени. Гедимин не всегда был уверен, что они вообще спят. «Может, мутировали обратно, чтоб получаса в сутки хватало? Дело-то простое — только попросить Ассархаддона…»

Стрелка-указатель под экраном дозиметра повернулась в сторону главного топливохранилища. Гедимин криво ухмыльнулся. «Ну да. Где же ещё. Сегодня пробный запуск…»

— Эй, — из отсека выглянул разбуженный Эркенгер. — Ты нам скажи — к тебе сегодня стоит соваться?

Гедимин качнул головой.

— Запуск, — коротко ответил он. Пояснить ничего не успел — и дверь Эркенгера, и вторая, за которой подслушивал Иджес, с треском захлопнулись. Сармат криво ухмыльнулся. Ему не по себе было второй день. «Хотя бы пару минут эта штука должна прожить. А большего от неё и не требуется.»

— «Эданна», — прошептал он уже снаружи, гладя стену энергоблока; патрульные в его дела давно не лезли, рабочие проходили по крытым коридорам — только за сарматом им и наблюдать через непрозрачные стены…

— Если вон там будет взрыв и излучение… — он указал на топливохранилище. — Накрой здание полем — так надёжно, как только сможешь — и зови всех ликвидаторов! Внутрь пускай только их — и то осторожно!

«Джж…шшшеттти⁈» — щупальца, прильнувшие к виску, мгновенно нагрелись, но Гедимин уже закрывал шлем — а спустя секунду и ворота хранилища. Он мельком подумал о контакте с безоболочником — у нового реактора вполне мог быть свой хранитель — но в спине шевельнулась фантомная боль. «Слишком большая мощность, слишком короткая работа. Лучше бы он меня и почуять не успел.»

— А интересный способ связи, — заметил вместо приветствия Исгельт. Его глаза были закрыты тёмным щитком, только неестественно ровный голос выдавал волнение.

— Интересно, что передатчики — и наши, и людские — «видят» его как поток помех, и только. Любопытные возможности открываются…

«У-ух?» — раздалось внутри головы. «Шшшто?»

Гедимин мигнул. «Пластина на запястье, — я ж её задвигал! Опять, что ли, съехала⁈»

— Айзек! Давно в хранилище заглядывает «Эданна»? — спросил он, сердито щурясь. Щупальца уже обвили руку — задвинув пластину, Гедимин их прищемил бы.

— А думаешь, ей не интересно? — Айзек ухмыльнулся. — Эта штука станет её частью. Если ни нам, ни автоматике не хватит реакции на управление — может, квантовое существо успеет вовремя?

Гедимин хотел что-то сказать, но только махнул рукой. Он уже видел полностью собранный безоболочник, понемногу выжигающий прозрачное защитное поле над «реакторной ямой». Туда сложили остатки ипрона, создав ловушку расплава, — на случай, если обломки упадут в колодец, а не разлетятся с места по всей лаборатории. Из направителей излучения был включен только один слой. Гедимин машинально проверил остальные, угол наклона сигма-источника, массивные тёмно-синие блоки напротив пока ещё закрытых «проёмов оттока»… Два участка вместо накопителей были заняты дозиметрами. Гедимин отцепил свой, прикрепил на свободное место.

— Запуск из санпропускника, — сказал Исгельт; знакомый ремонтнику пульт с большой красной кнопкой он пристегнул к поясу. — Ждём пятнадцать минут, потом проверяем обстановку. «Эданна», тебе всё видно?

Гедимин думал услышать ответ, но «канал» был узкий — только на одну