Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

Он чувствовал давление ее ягодиц и едва удержался от того, чтобы взять ее сзади. Тихие причмокивающие звуки с другой стороны ее тела остановили его. Джем все еще был в их постели.

Лежа неподвижно, он вслушивался и молился, чтобы она не уснула до того, как унесет маленького негодника в его кроватку; иногда они так и засыпали вместе, мать и дитя, и Роджер просыпался утром, ощущая смешанный аромат соблазнительной женщины и мочи ребенка. А потом он уснул, несмотря на боль в теле от целого дня работы в горах.

Он осторожно вдохнул воздух. Нет, она положила его в кроватку. Никакого запаха ребенка, только земляной запах женской плоти, слабое сладкое облачко пота и влажной готовности.

Она вздохнула во сне, пробормотала что-то неразборчивое и повернула голову на подушке. Под глазами лежали синие тени; она легла поздно, варила джем, и вставала два раза ночью к маленькому убл… ребенку. Как он мог разбудить ее только для того, чтобы удовлетворить свою нужду.

Как он не мог?

Он скрипнул зубами, разрываясь между искушением, сочувствием и уверенностью, что если он поддастся своему желанию, в самый неподходящий момент плач со стороны кроватки заставит его остановиться.

Опыт был суровым учителем, но жажда плоти была громче голоса разума. Он протянул руку и мягко ухватился за ближайшую ягодицу. Она была прохладной, гладкой и круглой, как тыква.

Брианна произвела негромкий шум в горле и роскошно потянулась. Она выгнула спину, толкаясь в него задом, и это убедило Роджера, что самым мудрым будет откинуть одеяло, залезть на нее и добиться своей цели за те десять секунд, которые, вероятно, потребуются.

Он успел только откинуть одеяло. Когда он поднял голову, круглый белый объект медленно поднимался над краем кроватки, словно одна из лун Юпитера. Пара голубых глаз с клинической беспристрастностью уставилась на него.

— О, дерьмо! — простонал он.

— О, делмо! — счастливо подхватил Джемми. Он встал на ноги и, ухватившись за перекладину, стал подпрыгивать и распевать. — Делмо, делмо, делмо.

Брианна, дернувшись, проснулась и заморгала из-под распущенных волос.

— Что? Что случилось?

— А… меня что-то ужалило, — Роджер аккуратно натянул одеяло на место. — Должно быть, оса.

Бри потянулась со стоном и убрала волосы с лица, потом взяла чашку со стола и сделала глоток. Она всегда просыпалась с ощущением жажды.

Потом она оглядела его с головы до ног, и улыбка медленно растянула ее широкий мягкий рот.

— Да? Тебя там ужалили. Может быть мне погладить его? — она поставила чашку на стол и, грациозно перекатившись на бок, протянула руку.

— Ты садистка, — сказал Роджер, скрипнув зубами. — Без всякого сомнения, это у тебя от твоего отца.

Она рассмеялась и, усевшись в кровати, стала натягивать рубашку.

— Мама! Делмо, мама! — радостно сообщил ей Джемми, когда она взяла его из кроватки.

— Ты крыса, — нежно ответила она. — Этим утром ты попал к папе в немилость. Не вовремя проснулся, — она сморщила нос, — и еще не вовремя что-то наделал.

— Зависит от точки зрения, — Роджер перекатился на бок. — Думаю, с его точки зрения он все сделал своевременно.

— Да? — Брианна поглядела на него, приподняв бровь. — И потому ты научил его новому слову?

— Он слышал его прежде, — ответил Роджер. — Много раз, — он сел, спустив ноги с кровати, и провел рукой по лицу и волосам.

— Ну, а теперь мы должны перейти от слов к делу, да? — она поставила Джемми на ноги и встала перед ним на колени, потом, поцеловав его в носик, стала расстегивать подгузник. — О, Боже. Интересно, восемнадцать месяцев — не слишком рано для приучения к горшку?

— Ты меня спрашиваешь или его?

— Фу. Все равно кого, если, конечно, у вас есть мнение по этому вопросу.

У Джемми мнения не было; с веселым стоицизмом он игнорировал решительные действия матери, которая обтирала его попу холодной мокрой тряпкой, и распевал новую песню собственного сочинения: «Фу-фу, делмо, делмо, фу, фу…»

Брианна прекратила его пение, взяв на руки и усевшись на стул для кормления возле очага.

— Хочешь перекусить? — спросила она, соблазнительно спуская рубашку с плеча.

— Боже, да, — произнес Роджер с чувством. Бри рассмеялась не без сочувствия и, усадив Джемми на колени, дала ему грудь.

— Твоя очередь следующая, — успокоила она Роджера. — Хочешь овсянку или кукурузную кашу на завтрак?

— В меню еще что-нибудь есть? — проклятие, он опять был близок к боевому состоянию.

— Разумеется. Тосты с земляничным джемом. Сыр. Яйца, только за ними нужно сходить в курятник, в доме их нет.

Роджеру трудно было сконцентрироваться на обсуждении завтрака; все его внимание занимала Брианна, сидящая в тусклом дымном свете хижины, широко расставив свои длинные бедра и засунув пятки под стул. Она, казалось, обнаружила его отсутствие интереса к еде, потому что подняла голову и улыбнулась ему, охватывая взглядом его голое тело.

— Ты прекрасно выглядишь, Роджер, — произнесла она мягко. Свободной рукой она коснулась внутренней стороны своего бедра, делая медленные круговые движения.

— Ты тоже, — его голос был хриплым. — Более чем прекрасно.

Ее рука поднялась и нежно похлопала Джемми по спине.

— Хочешь пойти и поиграть с тетушкой Лиззи, милый? — спросила она, не глядя на сына. Ее глаза не отрывались от Роджера, а широкий рот изогнулся в медленной улыбке.

Он подумал, что, по крайней мере, может не ждать окончания завтрака, чтобы прикоснуться к ней. Взяв ее платок, который лежал в ногах кровати, он для приличия обернул им бедра и, подойдя к ним, встал на колени возле ее стула.

Сквозняк от окна пошевелил ее волосы, и он увидел, как на ее руках образовалась гусиная кожа. Он обнял их обоих. Ветерок обдал холодом его голую спину, но его это не волновало.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо, положив руку на ее бедро.

Она повернула голову и поцеловала его в губы.

— Я люблю тебя тоже, — сказала она.

Она пила воду с вином, и ее губы соединяли вкус спелого винограда и студеной воды. Он только собрался приступить к более серьезной работе, как от громкого стука задрожала деревянная дверь, и раздался голос его тестя.

— Роджер! Ты там? Вставай, человек!

— Что он имеет в виду — здесь ли я? — прошипел Роджер Брианне. — Где, черт возьми, я могу быть?

— Шшш, — она куснула его шею и неохотно отпустила, оглядывая его с глубоким одобрением.

— Он уже встал, па! — отозвалась она.

— М-да, это, кажется, входит в привычку, — пробормотал Роджер. — Иду! — проревел он. — Проклятие, где моя одежда?