Тени старого Тбилиси - Инга Александрова

class="p1">— Ника… Я не знаю, зачем он приехал… — я пыталась оправдаться.

— Ну вот пойдем и спросим.

Он завелся мгновенно — вспыхнул как спичка, и я боялась даже представить, что он может сделать. Я вспомнила тот вечер, когда он пришел с разбитым лицом… Он мог сделать что угодно: устроить скандал, набить Паше морду, уйти и больше никогда не вернуться… Я судорожно пыталась придумать, что мне делать дальше, но хотелось просто сбежать.

— Давай уйдем, пожалуйста…

— Не хочешь меня с ним знакомить? Он же твой жених!

Гиорги со своей девочкой переглянулись и, не сговариваясь, практически незаметно ушли на кухню. Где-то в глубине души мелькнуло чувство стыда, но сейчас это была самая незначительная моя проблема.

— Он мой бывший жених. Я скажу ему, чтобы он уходил, — я попыталась взять его за руку, но он дернулся.

— Катя! Наконец-то!

Сверху, с балкона, раздался голос, который я сейчас меньше всего хотела бы слышать. Наверное, Паша услышал шум и вышел из комнаты. Я бросила на него быстрый взгляд — кроме раздражения он не вызывал у меня никаких чувств. Он смотрел то на меня, то на Нику и выглядел очень озадаченным.

— Паша, что ты тут делаешь? — спросила я.

— А ты что тут делаешь? — он ответил мне вопросом на вопрос. До него, видимо, окончательно дошло, кто такой Ника и что он явно здесь лишний. Он быстро спустился по лестнице и обратился уже к нему:

— А ты вообще кто такой?

Ника ответил ему тяжелым взглядом сверху вниз. Он был выше, шире и, казалось, может одним ударом уложить Пашу. Мне вдруг стало страшно.

— Катя, ты вообще можешь мне объяснить, что здесь происходит? Нам нужно поговорить, — Паша проигноривал этот взгляд и теперь сверлил меня возмущенным взглядом. Мне хотелось взвыть от того, как невовремя он снова появился в моей жизни.

— Разговаривайте, а я пошел.

Я видела, как Ника сдерживает себя и как тяжело ему это дается. Он развернулся и быстро вышел со двора. Я, не раздумывая, тут же бросилась за ним, бросив Паше, чтобы он ждал меня в комнате. Что он подумает, мне было все равно.

— Ника, подожди! — я еле догнала его.

— Чего ты от меня хочешь?

— Я не знаю, зачем он приехал! Между нами ничего нет и не будет! Пожалуйста, Ника… — я снова взяла его за руку, и в этот раз он не стал одергивать меня.

— Эка, послушай, — он устало потер глаза свободной рукой и привычным жестом взлохматил волосы. Он всегда так делал, когда нервничал или злился. — Хочешь, я вышвырну его отсюду?

— Не надо, я сама… — прошептала я.

— Ну вот и разбирайся тогда со своей жизнью сама.

— Я скажу ему, чтобы он уходил, — я снова повторила эту фразу и крепко обняла его.

— Если вы с ним расстались, какого черта он тут делает? — Ника очень злился, я чувствовала, как бешенно стучит его сердце, но он не отпускал меня.

— Я не знаю.

— Значит, ты оставила ему надежду. Наверное, он любит тебя. Сколько времени вы были вместе?

— Ника…

Я не хотела отвечать.

— Сколько?

— Три года…

— Наверное, вы просто устали друг от друга. Ты прилетела в Тбилиси, отдохнула, развлеклась, а теперь можно и замуж, — он произнес это очень спокойно, но я знала, что внутри у него горит пламя и что он сейчас зол так, что может свернуть кому-нибудь шею. — Иди, твой жених тебя ждет.

— Он мне не жених. Пожалуйста, не злись…

— Иди разберись с ним, завтра поговорим.

Я не хотела никуда уходить, но голос разума твердил — Ника прав. Нужно было поставить точку в отношениях с Пашей, чтобы начать по-настоящему новую жизнь. Пора было брать все в свои руки, набраться смелости и взять ответственность, которую я годами перекладывала.

Но что делать с Никой? Я боялась, что он сейчас уйдет и я больше его никогда не увижу.

— Ника, мне правда нужно с ним разобраться. Я не знаю, чего он хочет, но я…

— Вот иди и разбирайся, завтра поговорим, — он не стал меня даже слушать. Поцеловал куда-то в голову — скорее для того, чтобы я оставила его в покое, наспех попрощался и быстро зашагал в сторону метро.

Я чувствовала, как закипаю. Какое право Паша имел врываться в мою жизнь без предупреждения и называть себя моим женихом? Полная решимости и злая, как собака, я вернулась во двор. Он сидел за столиком Гванцы и ждал меня.

Не останавливаясь, я сквозь зубы сказала ему, чтобы он шел за мной, и поднялась в свою комнату. Он, не мешкаясь, пошел за мной, и начал сыпать вопросами уже на лестнице:

— Катя, что все это значит?

— Что ты здесь делаешь? — я еле сдерживала себя, чтобы не начать кричать.

— Что я здесь делаю? Это чем ты здесь занимаешься? Кто это такой? Что здесь вообще происходит? — как только дверь в комнату закрылась, маска вежливости слетела с его лица, его тон стал грубым.

— Паша, — я сделала глубокий вдох. — Мы с тобой расстались. Ты не имеешь права больше лезть в мою жизнь.

— Это ты так решила?

— Это ты мне так написал.

— А ты только и рада была прыгнуть в постель к первому встречному!

За эти слова я залепила ему звонкую пощечину. Никогда прежде я бы не позволила себе такого, но и он со мной так еще никогда не разговаривал.

— Прости.

— Паша, наши отношения умерли еще задолго до того, как я уехала. Ты же сам это понимаешь.

Я закрыла лицо руками и села за стол. Мне было очень неприятно говорить ему это, но срывать пластырь лучше одним рывком, теперь я это понимала.

— У нас еще есть шанс все вернуть. Поехали в Москву.

Он подошел ко мне сзади и положил руки на плечи. Я устало помотала головой — я не хотела возвращаться ни в Москву, ни тем более к нему.

— Нет. Ты зря приехал.

— Это из-за него, да?

Я подняла глаза. Пашка сейчас выглядел совсем не так, как дома. Вся его спесь куда-то исчезла, он, наверное, потратил кучу денег на билеты, что было для него большим достижением. Сейчас он был растерянным и разбитым, и мне искренне было его жалко, вся моя злость сошла на нет. Но вместе с тем я понимала — кроме этой жалости я больше к нему ничего не испытываю.

— Паша, это из-за меня. Я больше так не могу. Я задыхаюсь в Москве, задыхаюсь с тобой, понимаешь?

— Ты изменилась, Кать, — он отошел