Вероломство - Анна Харрелл

Абигейл сохраняла величавое спокойствие.

— Можешь злиться на меня, — сказала она племяннику, — но уведи эту девушку из моего дома.

Что он и сделал.

Надо отдать должное Ребекке — она прекрасно поняла что происходит:

— Мое присутствие здесь нежелательно?

Ребекка старалась делать вид, что ее это не трогает, но Джед видел по ее глазам и пунцовым щекам, как она возмущена и унижена.

— Прости, — промолвил он через силу.

Ребекка допила шампанское.

— Не надо извиняться.

Однако он почувствовал себя виноватым. Какой он идиот, что подумал, будто тетушка потерпит в своем доме кого-нибудь из Блэкбернов! И если Ребекка старалась вежливо обходить эту тему, то ее дед высказался без обиняков. Потерпев неудачу у Абигейл, они отправились на Западную Кедровую улицу. Томас учтиво поздоровался с Джедом, но выслушивать их жалобы не стал и без всякого сочувствия спросил:

— А чего вы еще ждали?

Ребекка стряхнула с ног босоножки и ступила на персидский ковер.

— Неужели на мне вечно будет лежать проклятие за поступок, которого я не совершала?

Ее риторический вопрос не требовал ответа, но Томас сказал:

— Вполне возможно, — и скрылся в кухне.

Джед в растерянности стоял посреди полутемной гостиной.

Огонь в камине едва смягчал прохладу сырого весеннего вечера. Джед не знал, что делать: уйти или остаться. Ведь он наполовину Вайтейкер, и его присутствие может явиться назойливым напоминанием того, что Блэкберны утратили былой престиж. На протяжении веков благодаря уму и высокой нравственности они вращались в кругу сильных мира сего. С представителями этого клана по многим вопросам советовались даже многие президенты. Они были совестью Бикон-Хилл, блестящим примером того, что значит «поступать праведно». И для сохранения своего особого могущества им не требовалось много денег. Джед помнил то время, когда имя Томаса Блэкберна вызывало уважение, а люди прислушивались к его мнению, задумывались и часто меняли свое изначальное решение.

Засада в рисовых полях в дельте Меконга все перечеркнула. И если Томас Блэкберн мог привыкнуть ко многому, Абигейл Вайтейкер-Рид не позволяла ни ему, ни другим забыть случившееся. Она и в лучшие дни не умела прощать, тем более не могла она простить смерть мужа, погибшего по вине Томаса Блэкберна. Узурпировать влияние Блэкбернов ей не удалось, но она довольствовалась тем, что и от них оно ушло навсегда.

Джед надеялся, что Ребекка поймет: он и ее дед давно все для себя решили. Их дружба говорит о том, что он не разделяет ни мстительных устремлений тетки, ни ее неусыпной ненависти к Томасу Блэкберну. Ему не хотелось уходить из старого дома на Западной Кедровой улице.

И он признался себе, что не прочь возобновить знакомство с Ребеккой. В детстве она тянулась к нему. Может быть, потому что он был на пять лет ее старше, а она общалась, в основном, с маленькими братьями. Она никогда не относилась к нему с пиететом — это не было свойственно Ребби Блэкберн. Иногда она пускала в ход кулаки, царапалась, вопила, — одним словом, вела себя как младшая сестра, утверждающая свою независимость, но часто они находили общий язык, и тогда общались совсем не по-детски зрело… Сегодня Джед вновь почувствовал это.

— Господи, задохнуться можно в этом платье, — сказала Ребекка, расстегивая воротник. Она устремила на Джеда взгляд глубоких, синих блэкберновских глаз. — А ты можешь возвращаться на вечер. За меня не беспокойся.

— Но это было бы свинством, ты не находишь? Возвратиться на вечер, откуда попросили приглашенную мной девушку. За кого ты меня принимаешь?

— Но там твоя родня.

— Я не стану ругать тетушку, — осторожно проговорил он, — но и защищать ее тоже не буду. Я не согласен с тем, как она обошлась с тобой. А иначе разве я пригласил бы тебя туда?

Повернувшись к нему спиной Ребекка крутила на каминной доске бронзовую статуэтку Будды.

— Я верю тебе.

Джед ничего не сказал. Ему не приходило в голову, что она может ему не верить.

— И Квентин тоже хотел, чтобы я ушла?

— Думаю, нет.

— Я знаю, тебе просто не хочется в этом признаться. — Она опять повернулась к нему лицом. Губы ее тронула слабая улыбка. — Я не видела его с тех пор, как мы переехали во Флориду. И даже сегодня не успела с ним поздороваться, но это, наверное, даже хорошо. — Теперь ее лицо расплылось в самой настоящей улыбке, полной энергии и задора. — Он, должно быть, красив как черт?

Джед засмеялся.

— Конечно. Дать номер его телефона? Глядишь, увезет тебя куда-нибудь, и его мать хватит удар.

— А что, правда? — Ребекка тоже засмеялась. — Нет уж, хватит мне одного Вайтейкера.

Из кухни возвратился Том с грудой маисовых лепешек на блюде и домашней паприкой, только от испарений которой у Джеда и Ребекки выступили слезы. Томасу же все было нипочем. Он заявил, что не желает слышать ни одного слова о визите к Вайтейкерам на Маунт-Вернон, и предложил сыграть «в эту твою игру, Ребекка».

Она улыбнулась, окончательно забыв об унижении, испытанном в гостях у Абигейл Вайтейкер-Рид.

— Это потому что он всегда выигрывает, — объяснила она Джеду. — Мой дедушка невероятный заумник.

Вскоре выяснилось, что и Джед не промах.

К ним присоединились иностранные студенты, жильцы Томаса Блэкберна, и они играли до полуночи, пока Томас не попросил всех закругляться. Джед подвез Ребекку до кампуса, проводил до общежития и предложил подняться с ней на ее этаж.

— Сама дойду. Уже поздно. Меня, наверное, ждут не дождутся Софи, Алекс и Ленни.

— Скажи им, — улыбнулся Джед, целуя Ребекку в щеку, — что твои белые босоножки произвели фурор.

Глава 15

В середине мая у Ребекки начались экзамены. Ей исполнилось девятнадцать, и она была по уши влюблена в Джеда Слоана, но голову при этом не потеряла. Он часто ее смешил и не боялся подшучивать над ее необыкновенным рвением к учебе. В это же время Джед был достаточно уверенным в себе, чтобы не опасаться ее амбициозности. С ним она могла быть самой собой. Не просто одной из Блэкбернов, не просто стипендиаткой, не библиотечной крысой, не только молодой, привлекательной синеглазой женщиной. С ним она совершенно не комплексовала.

Джед оставался в Бостоне еще несколько дней после торжественной закладки здания фирмы «Вайтейкер и Рид». Они в эти дни были неразлучны. Гуляли в парках, рассматривали витрины на Ньюбери-стрит, ходили по пустынному Музею изобразительных искусств, заглядывали в знакомые с детства уголки на Чарлз-стрит. Ребекка умудрялась выкраивать на это время и не забрасывать учебу и работу. Однажды Джед зашел за ней в библиотеку и, пока она занималась расстановкой книг, терпеливо читал один из туманных опусов Дэвида Халберстама.