Отчуждение: точка контакта - Сергей Самаров

– Сволочь. Ты вернешься, и я придушу тебя, я глотку тебе перегрызу, и борода тебя не спасет, я даже ею не побрезгую. Ты поймешь, что такое настоящий медведь. – думал майор, а я легко воспринимал его мысли.

И так же легко сумел ответить на них. Тоже мысленно, надеясь, что мысли мои никто не прослушает, как мог бы прослушать слова:

– Командир, это я, Троица. Я убил эмира. Обещал ему, и убил.

– Опять ты меня обмануть надеешься! Не пролезет!

– Это я – старлей Троица.

– Скажи мне, как тебя зовут в бригаде, тогда я поверю.

– Обычно зовут Власанычем. Но мне это прозвище не нравится. Лучше уж по фамилии.

– Троица! Ты умница! Как ты его расколол?

– Эмир сам несколько раз «прокололся». Один «прокол» мог бы стать случайным, но четыре – это уже система обмана. Помните, товарищ майор, вы показывали мне свой «планшетник» перед тем, как отдать его младшему сержанту Твердоглазых. Вы там на фотографии, на заставке, рядом с машиной. Вы сказали, что это ваш белый «Порше Кайен». Я тогда еще только подумал, сколько же такая машина стоит, а вы объяснили, что жена наследство получила от дяди-бизнесмена. И потому я сообразил: если бы вы мысленно делали автомобиль из скутера, вы сделали бы обязательно свою машину. Вы с ней фотографировались, вы свою машину любите. А тут человек в вашем обличье сделал вместо «Порше» простую «Шевроле Ниву», как у эмира Арсамакова. Я же изучал всю его биографию, просмотрел множество его фотографий. Он тоже любил свою машину. Более того, он на салонное зеркало мысленно подвесил четки с полумесяцем. А на одной из фотографий он сидит за рулем, и хорошо видно эти четки. Тогда у меня и зародилось сомнение. Это первый его «прокол», но он в голову запал. Я стал осторожно присматриваться. Следующий прокол касался того скутера, который сумел восстановиться после того, как мы его подбили. Эмир направил его в Грузию к Омало. Сказал, что слева от Омало стоят грузинские «Буки», которые скутер подстрелят.

– Да. Он вытягивал из меня эти сведения. Просто читал в моей голове, как в своей собственной памяти. Я не сумел это никак прикрыть.

– Я понял это. Я видел на вашей, товарищ майор, карте. И эмир видел, наверное, раньше, когда ваш «планшетник» рассматривал. «Буки» стоят справа от Омало. Но он желал сберечь жизнь паука на скутере. И не предполагал, что его собьют пограничники простым ПЗРК. Я видел, как он скривился, когда командующий сообщил это. Лицо держал строгое, а глаза его выдали. Это был второй прокол.

– Как здорово, что ты все замечаешь, Троица. Только у меня есть подозрения, что тебе вместо командующего подсунули для разговора одного из пауков. Я слышал ваш разговор. Эмир его слушал, значит, слушал и я. Только я не имел возможности слово вставить. Но все понимал. Твой собеседник несколько слов произнес не так, как произносит командующий. И еще.

– Он словно бы не знал, что захвачены все, кроме нас. – перебил я, понимая, о чем майор скажет. – Правда, я подумал, что у полковника помимо нас много забот, и не наши заботы – главные, потому и забыл. Но в голове эту ошибку держал.

– Правильно заметил, Троица. Ты молодец!

– Я, товарищ майор, замечаю только то, что положено замечать офицеру спецназа ГРУ. Школа велит. И третий прокол. Я хотел припугнуть его калибром винтовки снайпера, когда с ним разговаривал. У Ассонова есть вторая винтовка – «ORSIS T-5000», калибра «шесть и восемь на семьдесят миллиметров». Там патроны убийственные. И он вспомнил про эти патроны. Но вы-то, товарищ майор, знали, что в командировке у Ассонова с собой была винтовка ВСК-94. Вы сами из нее стреляли, и знаете, что там патрон «девять на тридцать девять». Это уже уверило меня, что со мной рядом кто угодно, только не майор Медведь. Правда, я сначала на паука подумал. А потом и четвертый «прокол» случился, который все по своим места расставил. Когда я разговаривал с эмиром, желая отправить его под приглядом младшего сержанта, он обмолвился словом, что оставляет за собой попытку убежать. Я пообещал, что мой солдат убьет его при первой же попытке к бегству. Сказал, что я дам солдату такой приказ. Эмир возразил, что и солдаты тоже не бессмертны. Тогда я выключил микрофон, и очень мягко пообещал ему, что из-под земли достану, если с моим солдатом что-то случится. Достану, и размажу по местным горам. Этого никто, кроме эмира не слышал. Но он этого не знал. Думал, что у меня микрофон был включен. И потому повторил мне эти слова от вашего имени. Тогда я окончательно убедился, кто рядом со мной, кто меня в ловушку заманивает. И дал очередь подмышку. А потом просто выбросил его с высоты из скутера. По скалам размазал, как и обещал.

– Это все прекрасно, Троица. Но что ты сможешь сделать один, когда тебя здесь уже ждут?

– На меня, товарищ майор, работает прекрасная служба разведки.

– Ты имеешь ввиду меня?

– Так точно. Если эмир Арсамаков, объединившись в какой-то мере, с вами, знал все о вас и ваших делах, то, я надеюсь, обратный процесс тоже шел в том же ключе.

– Конечно.

– На меня устроена засада. Где?

– На посадочной площадке. В каждом из скутеров сидит по вооруженному бандиту. Один, которого они пожелали принести в жертву, остается снаружи. Насколько я понял, это грузинский дезертир с погранзаставы. Сами пауки при этом желают остаться с «чистыми», как они надеются, руками, и не пожелали участвовать в убийстве, предоставив это бандитам. Пауки на посадочную площадку не пошли. И вообще мне не все понятно с этими пауками. Даже из того, что знал о них Арсамаков, мне не все понятно. С этим еще предстоит разбираться. И, скорее всего, не мне и не нам с тобой.

– Где вы сейчас находитесь, товарищ майор?

– В пещере. Меня телепортировали, как только я надел на голову шлем. Ты стоял ко мне спиной. Я хотел было дать тебе знать, но не успел. Просто потерял, похоже, сознание, и в себя пришел уже в пещере, в каком-то тесном выдолбленном в камне гроте, на полу остатки костра, вход залеплен толстой паутиной. Я лежу на каком-то подобии каменного подиума, полностью связан той же паутиной.

– Коммуникатор. – вспомнил я. – Коммуникатор забрали?

– Нет. Он у меня был выключен. Забрали оружие. Забрали стандартный шлем с гарнитурой, но на голове остался вроде бы тот самый шлем, который я с мертвого паука снял. Только здесь он не работает. Я пытался.

– Тот шлем сейчас на мне. Я заметил на нем точку. Капля зеленой крови прежнего владельца. На вас надели другой шлем. Чтобы поддерживать связь с эмиром. А этот оставили на Арсамакове. Шлем, который сейчас на вас, я допускаю, вообще не обладает силой материализации, но используется, как средство телепортации и принудительной связи между индивидуумами.

– Стоп. Идея. – мысленно воскликнул майор Медведь. – У тебя сейчас, значит, два шлема? Так? Значит, силу любого из них ты усилием воли можешь сейчас же передать моему шлему.

– Не вижу возражений, товарищ майор. Но я хочу сильный командирский шлем оставить себе. Пару секунд, сменю шлемы на голове.

Я надел на голову свой старый шлем. И тут же отдал приказ всей созидающей силе шлема переселиться в шлем человека, с которым я только что мысленно беседовал.

– Есть! Троица! Есть! Шлем убрал с меня всю паутину! Ну, теперь, товарищи пауки, берегитесь. И местные бандиты вам не помогут.

– Командир! Бандитов, что в скутерах прячутся, я на себя беру. И сейчас, с помощью своего шлема изыму у них все остальные шлемы, а потом отправлю все скутеры вертикально вверх на скорости мысли. Пусть до космоса долетят, а там уже сами решат, что им делать.

– Действуй!

– А вы сейчас.

– А я попробую найти других пленников. Шлем мне поможет. Если возникнет необходимость в связи, общаемся через него. Сейчас я из режима связи выйду, чтобы тебе своими мыслями не мешать, и не сбивать тебя с толку. Ты, помнится, мат не любишь. А я матершинник. Если вдруг понадоблюсь, вызывай через шлем. Коммуникаторы, как я полагаю, все на прослушке.

– А шлемы?

– Не знаю. Надеюсь, по крайней мере, что нет. Работаем. Потом объединимся.

Что-то мне не понравилось в настоятельном желании майора довериться шлему, но выбора у меня не было. И действовать пока предстояло одному.

Итак, вопрос был решен. Я протранслировал своему шлему собственное желание, и у меня на коленях один за другим появились пять шлемов из металлизированной ткани. А следующая мысль была не просто решением проблемы, но даже красивым решением проблемы. Сквозь стеклянный фонарь кабины мне прекрасно было видно, как скутеры сорвались с места все одновременно. Разбег у них был коротким, от метра до трех, и тут же они круто задрали острые носы, и, легко выровняв полет, устремились вверх строго вертикально. Не могу себе даже представить, о чем думали в этот момент засевшие под «фонарями» бандиты. И думали ли они о том, как смогут вернуться. Но вернуться они уже никогда не смогут. Так, с моей подсказки, распорядился умный и властный шлем.