Жена из России - Ирина Лобановская

— Местами, периодами, — согласился Вовка. — Но не всегда же! Хотя любоваться ночью на звезды я не умею. И никогда не понимал этих тупых и бессмысленных сидений под луной рука об руку. Правда, у нас с тобой когда-то было немало таких лунных гуляний…

Маша хмыкнула.

— Помнится, ты тут же всегда лез целоваться!

— И это правильно! — с жаром подхватил Вовка. — Единственно положенный и разумный вариант поведения! В данном конкретном случае. Светлое место среди темной ночи! Ее освещают вовсе не небесные светильники, а мы сами. Звезды, звезды… Ну, да, звезды! Смотрю я на них иногда и думаю: ну и что? Светятся вдали неясные точки. Какие-то светлячки. На кой их изучать, если я ничего в них изменить не могу и ни одну звезду никуда не передвину? И никогда туда не перееду! Тоже наука — астрономия! Почти что астрология.

— Да-а, — протянула Маша, — ты все-таки очень циничный! Мне кажется, раньше ты таким не был. Это возрастное. Тебя словно подменили!

Вовка подлил ей еще кофе.

— А "Нескафе" ничего! Рекламный продукт. Дай кусочек шоколадки, жадина! Все готова слопать! Прямо хлебом ее не корми! Это инопланетяне с далеких звезд прилетели на своих летающих тарелочках и похитили бедного романтичного чистого Вовку, прислав вместо него двойника-биоробота. Вроде Электроника. В фильме, кстати, ничего не говорилось о его сексуальных возможностях и способностях. Маловат! Но ведь мальчик должен вырасти… Как тогда? Вокруг чудесные девичьи мордашки… Болталась там возле него одна милая гимнасточка… Так что ты спишь с роботом, мышонок! С чем я тебя и поздравляю! Ну и как? По-моему, получается даже очень неплохо!

Он внимательно и совершенно серьезно взглянул ей в лицо. Он явно ждал ответа… В любой форме… Маша попыталась от него уклониться.

— Да, — повторила она, — раньше ты был не такой! Верните Любимова! Верните любимого…

Вовка удовлетворенно блеснул темными глазами.

— Вот за это я всегда ценил свою фамилию! Она с подтекстом. А почему ты не взяла фамилию своего мужа?

Маша вспомнила Инну Иванну.

— Чтобы было проще разводиться!

— А еще ты не хотела быть закалюкой, — добавил Вовка, подвинул к ней свой стул и поцеловал в нос. — Все такой же… Почему ты ночью все время тянешь одеяло на себя? Бедный Вовка мерзнет. Длиннушка, я собираюсь все-таки сегодня вечером измерить твои ноги… Мне интересно, неужели в них действительно метр двадцать?..

Захват заложников в Москве подействовал на Машу самым странным образом. Она сразу схватилась за телефон, почему-то в полной уверенности, что ни с какой Швецией ее сейчас не соединят. Но милая телефонная девушка, внимательно выслушав сбивчивую Машкину просьбу, почти тотчас дала Стокгольм.

— Бертил! — закричала Маша, пытаясь удержаться от истерики. — У нас постоянно стреляют и взрывают! Я боюсь!

Если бы она боялась одних только взрывов и выстрелов…

— Но если постоянно, значит, ты должна давно к этому привыкнуть, — вполне логично и спокойно заметил швед. — Вы действительно уже столько пережили… Почему ты так боишься?

— Я не знаю, я вообще трусиха! — продолжала Маня. — Забери меня отсюда! Я не хочу здесь больше оставаться! Когда ты, наконец, приедешь за мной?

Бывший моряк довольно засмеялся. Он остался абсолютно безмятежен и ее страхами не проникся. Почему он такой бесстрастный? Или просто не хотел разделять ее настроений?

— По-моему, у вас все очень скоро уладится. И я сразу же приеду. Ты права, нам давно пора увидеться. Наша переписка затянулась. Но, понимаешь, здесь были мешки писем… И я, как джентльмен…

Понимаешь ли, знаешь ли, помнишь ли…

— Ну да, ты долго выбирал! Это ясно! Но ты ведь выбрал! Приезжай скорее, пожалуйста! Я прошу тебя! — уговаривала Маша. — Я больше так не могу! Ты не понимаешь всего! Ничего не знаешь!

Да и не надо ему знать о ней все… Ее поступки вырвались из-под ее контроля, они больше ей не подчинялись, и не в Машиных силах сопротивляться бешеному жестокому течению жизни…

— Я жду тебя! — кричала Маня в телефон. — Ты хорошо меня слышишь?! Я очень тебя жду!..

Она ждала его как своего спасителя, избавителя от ее нежданного греховного счастья, от мук и страданий, сомнений и ошибок…

Этот заграничный жених должен был явиться на манер принца из сказки "Золушка" и тотчас исправить и наладить Манину жизнь. В той самой шахматной партии, которую они начали в России так давно, ему была предназначена благородная роль. И он обязан сыграть ее на ура.

Варягов в Россию издавна ждали и даже частенько старались заманить для ее спасения. Это их историческое исконное амплуа. Весь вопрос в том, мечтают ли они о подобной чести и ответственности…

Через неделю Бертил неожиданно позвонил Маше и сообщил, что выезжает. Вот только не знает точной даты своего приезда — неизвестно, сколько он прогостит у друзей в Прибалтике. Поэтому он приедет в Москву сам и позвонит Мане уже оттуда.

— А как ты думаешь найти меня здесь? — удивленно спросила Маша. — И как будешь добираться от вокзала или от аэропорта?

В ее интонации явно звучали плохо спрятанные ирония, скептицизм и недоверие к возможностям Бертила и его умению ориентироваться в чужой стране. Кроме того, Маша не очень понимала собственной линии поведения. Что приличнее, разумнее и лучше: сразу пригласить шведа жить в ее квартире или изобразить полную уверенность в бронировании гостиничного номера? Хотя бы на первые дни жизни зарубежного жениха в столице…

— Я должна тебя встретить, — решительно заявила Маня. — На аэродроме. Ты полетишь из Прибалтики?

Берт засмеялся.

— Я объездил полмира и нигде не нуждался в чужой помощи. Меня никто никогда не провожал и не встречал. Я прекрасно найду в Москве и тебя, и нужный мне дом. Приятели уже присмотрели мне квартиру на время. Коньково, так, кажется, это называется… Гостиницы слишком дороги.

— А на каком языке ты собираешься здесь разговаривать? — не унималась Маша.

Бертил снова усмехнулся. Поласковей, чтобы ненароком ее не обидеть. Похоже, невеста у него немного странная… Или они все в России такие?..

— Я писал тебе, что владею пятью языками — шведским, английским, немецким, испанским и греческим. Видимо, английский и немецкий вполне подойдут.

— Подойдут? — закричала, не сдержавшись, Маня. — Ты абсолютно не представляешь, куда едешь! Здесь на улицах нельзя говорить ни на каком языке, кроме русского. Тебя просто не поймут!

Берт слегка растерялся. А она ничего не путает, эта загадочная скуластая Маша?

— Но в Таллинне и Риге на улицах понимают немецкий и английский даже дети, — объяснил он очевидное. — Я был там не раз и всегда обходился без переводчика и провожатых.

— К сожалению, — заявила Маша, — я живу не в Таллинне и не в Риге. В Москве на улицах английский от немецкого с трудом отличат даже взрослые.

Берт замолчал. Это правда? Видимо, да. Зачем Марии его обманывать?.. Непонятно… Он объехал полмира и в любом заграничном городе легко осваивался за полчаса. Неужели в Москве никто не знает ни одного из пяти языков?!

— Да знают, конечно, знают! — объяснила Маша. — Но очень редкие личности. И ты их наверняка не встретишь на улицах. Тем более, в аэропорту. Только если тебе очень повезет… Но на это рассчитывать не приходится… Ты же слышишь мой ужасный английский! Но это еще очень хороший вариант, довольно редкий для Москвы и тем более, для России в целом…

Странная страна… Но Бертил не привык так быстро сдаваться. Он не может унизиться и позволить, чтобы его встречала женщина, мерзла в аэропорту… И вообще неизвестно, когда точно он приедет и сколько прогостит в Прибалтике у друзей…

— Хорошо, — нашел он компромиссное решение. — Я позвоню тебе из Таллинна.

Звонить он не собирался. В отношениях с женщинами главное — вовремя пообещать. А потом сослаться на неожиданные обстоятельства. Или вообще ни на что не ссылаться — все всегда как-то рассасывается само собой. Женщины склонны к прощению и милосердию. Когда им очень хочется такими выглядеть. И проявляют потрясающую злобу и жестокость, когда им это позарез необходимо. Дамы вообще состоят из крайностей. Но это им даже идет. Иногда. А иногда — страшно угнетает.

В Прибалтике, которую Берт очень любил, он, конечно, задержался. Да и куда, собственно, спешить? Ваша Маша подождет. Поэтому он неторопливо бродил по милым и знакомым улицам родных его сердцу городов, напоминающих Стокгольм. Потом он оставил "Вольво" в гараже у приятеля, тоже бывшего морского офицера, и тронулся в путь. До Москвы — всего ничего. Одна ночь.

В столице он сначала подумал, что все не так уж страшно, как обрисовала ему по телефону Мария. Может, она паникерша? Или пессимистка? Плохо. Берт не любил такого сорта женщин. Да кто вообще любит несмеян?