Цена твоей любви - Ольга Дашкова

Нет, не больно.

– А почему плачешь?

– Я не плачу. Мужчины не плачут.

Пацан поднимает голову, смотрит большими темно-синими глазами, снова шмыгает носом, поправляя упавшую на лоб челку, а я окунаюсь в прошлое, как в ледяную воду.

– Правильно не плачут. Тебя этому папа научит? – улыбаюсь, рассматривая дальше пацана. Моя машина так и стоит на въезде во двор, перекрыв дорогу, в груди странное ощущение, некая забота и боль, словно это я расцарапал колени.

– Нет, мама.

– Как зовут маму?

– Регина, – мальчик чисто произносит каждую букву имени.

– Как? – переспрашиваю, потому что не верю в такие совпадения.

– Регина. Правда красивое имя?

– Очень.

А вот теперь он смотрит открыто, в глазах стоят слезы делая их ярче, на носу веснушки, а меня накрывает дежавю. Я вспоминал этот момент семь лет назад с Региной сотни раз, а вот сейчас мальчишка и его маму зовут Регина.

Совпадение? Или…

19

Это словно солнечный удар.

Если мои предположения верны, то мальчик – сын Регины, моей Регины. Не может быть, чтобы в одном доме жило их две. Или Костик совсем не с этого двора?

Все еще сижу на корточках, оглушенный услышанным, смотрю на мальчишку. Сколько ему лет? Я ничего не понимаю в детях и возрасте. Пять? Шесть? Надо подсчитать, но голова не соображает.

– Тебе правда не больно? Может, поедем в больницу.

Трогаю исцарапанные колени, слегка касаясь пальцами, боясь сделать хуже, дую на них, морщусь, сам представляя, как ему неприятно. Надо бы поднять его с асфальта, отвести в сторонку, оказать помощь, а я не могу сдвинуться с места.

– Нет, мне уже не больно. Но ваша машина поцарапана.

– Это ерунда.

– Точно? Вас не заругают?

– Нет, – смеюсь в ответ на его слова, смотрю, как Костик щурится от солнца и смешно морщит нос.

Интересно, будь у меня сын, каким бы он был?

– Ты живешь в этом доме?

– Да.

– Почему ты гуляешь один?

– Я уже взрослый.

– А где твои родители?

Все-таки помогаю ему подняться, откатив велосипед к песочнице, той самой, у которой я несколько лет назад также разглядывал исцарапанные колени Регины.

– Мамы нет дома.

– А папа? – спросил и перестал дышать.

Мальчик отряхивает футболку, шорты, не спешит отвечать, смотрит вокруг, словно кого-то ищет, а у меня замирает сердце. Этот так необычно, оказывается, оно у меня есть и я все чувствую.

– Папа, он… вот он идет.

Костик показывает на идущего к нам со стороны подъезда молодого парня, на вид ему нет и тридцати. Черная майка с огромным черепом на груди, черные шорты, сланцы. Походка очень уверенная, кулаки сжаты, по рукам узоры татуировок, короткая стрижка темных волос.

– Костя, что случилось?

Это реально отец мальчика?

Поднимаюсь с корточек, внимательнее разглядывая подходящего к нам мужчину. Чувствуя, как во мне начинает закипать неконтролируемая ревность.

– Все хорошо, просто наехал на машину.

– Точно все в порядке? – Парень наклоняется, разглядывает коленки, потом мой стоящий поперек выезда внедорожник. – Дядя, ты кто вообще такой? Ты хоть понимаешь, что чуть ребенка не сбил своей махиной? Ты неприятностей захотел? Так я тебе их устрою.

Парень сплевывает на пыльный асфальт, рядом с моими начищенными туфлями, медленно слежу за этим, понимая, что еще немного, и мои нервы лопнут. Веду головой, чувствуя, как хрустят позвонки, со мной так не разговаривали с интерната, с четырнадцати лет.

– У меня нет никаких проблем, а вот у тебя могут быть, потому что ты отпускаешь гулять ребенка одного.

Точно не хочу устраивать мордобой при пацане, к тому же бить на его глазах отца. Надо денег, я дам как моральную компенсацию, лишь бы не истерил.

– Не твое дело, кто кого и куда отпускает.

– Вот, возьми, за царапины и ссадины.

Достаю из кармана все что есть, сую в кулак парня, тот не понимает, что происходит, но не отказывается. А мне становится так горько, словно меня предали, обманули, дали луч надежды, а потом его же забрали.

Не смотрю больше на Костика, который все еще стоит рядом и внимательно наблюдает за взрослыми. Ухожу, сажусь в машину, всего колотит, нервы крутит в тугие узлы. Паркуюсь во дворе, с третьего раза только достаю ключи от квартиры из бардачка, потому что руки трясутся.

Не понимаю, отчего так накрыло, но хочу выпить, много выпить. С силой хлопаю дверью, иду к подъезду, на меня все еще смотрят две пары глаз, быстро поднимаюсь на нужный этаж, проходя мимо квартиры Регининой бабки.

А моя квартира встречает тишиной и духотой, хочу курить, обхожу комнаты, открывая окна, на подоконнике начатая пачка сигарет и зажигалка.