Человек с Железным оленем - Александр Харитановский

Раскидали дрова. Посудина – остов побитой корабельной шлюпки.

– Починить можно, – решил Глеб. – Только бы материал.

Еще порылись. Нашли несколько старых плах и горбылей.

– Где ты морским делам обучался? – спросил пекарь, увидев шлюпку уже обшитой.

– Как где? В Пскове. Это же порт Белого моря. Да, да! С Беломорья еще в одиннадцатом веке через карельские волоки доставляли соль в наш город. А уж из Пскова она расходилась по всей России-матушке.

Через неделю шлюпка была готова. Глеб ее проконопатил и просмолил. Вытесал весла. Поставил мачту. А из чего парус?

– Попробуй из мешков, – снова посоветовал Антон Иванович.

В общем-то, шлюпка вышла что надо. Но когда спустили на воду, скособочилась: мешковина своей тяжестью клонила ее на борт. Выход и тут нашелся: положили на дно балласт из камней.

– Попросите моряков. Пусть они поделятся медикаментами, а то у меня совсем мало, – обратилась к Травину с последней просьбой фельдшерица. – Вот здесь список. И берегите свои ноги.

Провожало велосипедиста все население поселка. Лавируя между льдинами, Глеб отгребся от берега. У многих дрогнуло сердце, когда косой темный парус затрепетал над волнами. Казалось, сейчас же первый вал захлестнет ботик. Но сильная рука крепко держала шкоты. Кормчий менял галс, и крошечная посудинка, подпрыгивая, благополучно взбегала на гребень опасной волны…

-Локомбой! До свидания, друг! – махали руками с берега.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Карская 1930 года

Добрался человек с «железным оленем» до ледокола?

Через сутки с Ю-Шара в Хабарово пришла успокоительная весть. Радист «Ленина» сообщал своему коллеге на берегу, что к ним на борт прибыл с велосипедом некто Травин.

Глеб в эту минуту стоял перед начальником экспедиции Николаем Ивановичем Евгеновым и рассказывал о себе.

Это было довольно интересное и, если бы другая ситуация, даже забавное знакомство. Опытнейший полярный деятель, автор первой лоции Карского моря, участник всемирно известного плавания через арктический бассейн на судах «Таймыр» и «Вайгач» в 1913 – 1915 годах с удивлением слушал рассказ молодого и, похоже, очень самонадеянного спортсмена.

– Итак, вы хотите проделать арктический переход, который, мягко выражаясь, можно назвать фантастическим как по организации, так и по транспортным средствам?

– Почему фантастическим? Насколько помню, велосипед имелся в последней экспедиции Скотта к Южному полюсу, еще в 1911 году.

– Вот именно в последней. Одна из причин, что она оказалась гибельной для Роберта Скотта, отважного и хорошо подготовленного полярника, заключается в том, что он выбрал не те средства передвижения: лошадей и моторные сани. Что касается велосипеда, раз уж вы напомнили о нем, то в экспедиции это была просто прогулочная машина для поездок по главной базе. И вообще, зачем вам ссылаться на такие примеры?

Евгенов несколько замялся.

– Вы хотите сказать, – догадался Глеб, – что я не исследователь, а всего лишь спортсмен. Так?

– Что-то в этом роде, – согласился Евгенов.

Рассматривайте мой поход как спортивный, – согласился Травин. – А потом, если говорить по правде, то Амундсен, который всего лишь на четыре недели опередил Скотта в достижении Южного полюса, тоже ведь скорее решал спортивную задачу, чем научную. Вспомните его слова из дневника по поводу путешествия на полюс: «Наука во время этой маленькой прогулки должна была сама позаботиться о себе».

– Ну а опыт?

– Пройденный путь – достаточное свидетельство моего умения ориентироваться.

– Вы, молодой человек, начитались фантастических романов. Поймите же, баз дальше нет, питания нет. Радиостанция последняя на Диксоне. Я обязан вас задержать. Теперь я отвечаю за вашу жизнь.

– Если вы меня задержите, то усугубите мое положение.

– Вам предлагают остаться, – сделав ударение на «предлагают», Евгенов выжидательно замолчал.

– То есть бросить сделанное и отказаться от плана, – уточнил по-своему Глеб. Он подумал: «Хорошо, что не рассказал о своих ногах, тогда бы положение действительно усугубилось».

– Ведь девяносто девять шансов за то, что вы погибнете! – сверкнул стеклами очков начальник экспедиции. – Только один процент за вас.

– Ну вот, я один и еще один процент – вдвоем-то как-нибудь дотянем.

– Здесь не состязание в остротах, молодой человек, – раздраженно бросил Евгенов и с треском захлопнул паспорт Глеба, давая попять, что разговор закончен. – Подумайте, и вы согласитесь со мной. Да, – остановил он Глеба. – Не читали ли вы «Гостеприимную Арктику» Стефансона?

– Знаком.

– Так и думал, – усмехнулся Евгенов. – Тогда возьмите в нашей библиотеке последнюю книжку Амундсена «Моя жизнь». Там он делает специальный разбор арктического «гостеприимства». Амундсен называет книгу Стефансона опасным искажением действительности. Путешествовать в Арктике, надеясь, по-вашему, на ружье и уду равносильно самоубийству.

– Извините, но я кое-что испробовал уже сам.

– Прошу побыть у нас некоторое время, – сухо закончил разговор Евгенов.

В Карской экспедиции 1930 года участвовало более пятидесяти транспортных кораблей. Основная группа судов шла в Игарку – новый арктический порт – за лесом.

Движение в ледовых условиях обеспечивали ледоколы «Ленин», «Малыгин» и «Красин». Суда пробивались через все три пролива – Югорский Шар, Карские ворота и Маточкин Шар. Несколько транспортов направились вокруг Новой Земли, на северной оконечности которой – мысе Желания – в этом году устанавливали радиостанцию.

Во всей экспедиции только четыре корабля были советские, остальные – английские, норвежские, германские. На «Ленине» находился штаб экспедиции и несколько корреспондентов – советских и иностранных.

Полярный велосипедист заинтересовал всех. Глеб подружился с подвижным невысоким французом Эдмундом Транэном, который представлял какой-то парижский журнал. Разговаривали через пень-колоду: французский Глеб изучал в реальном училище. Парижанин даже сфотографировал путешественника, когда тот на велосипеде проезжался по палубе.

В знак расположения француз подарил Глебу визитную карточку. А путешественник взаимно свою.

В просторной кают-компании, отделанной красным деревом и кожей, всегда было шумно. Глеба заинтересовал разговор, который вел Транэн с одним из русских капитанов-наставников. Он уловил конец фразы:

– …Первая экспедиция, которая прошла Северным морским путем, была шведской.

Стоявший тут же англичанин обернулся и подтвердил: