Человек с Железным оленем - Александр Харитановский

Возле беленого кирпичного здания школы суетились ребятишки – сажали молодые тополя. Тут же был и учитель – невысокий, худощавый, уже пожилой человек.

Путешественника сразу окружили. При слове «Камчатка» быстро подошел и учитель.

– Здравствуйте! Я ведь тоже с Камчатки. Работал в Милькове и на западном побережье, в селе Кихчик. Почти полтора десятка лет. Лучшие молодые годы! Остались ученики… О Новограбленовых не слыхали?

– Как же! Я хорошо знаю Прокопия Трифоновича Новограбленова. Учительствует в городской школе и председатель краеведческого общества.

– Видите! – торжествующе поднял руку учитель. – Это я посоветовал ему поехать в Томск, в учительский институт. Родители боялись… Прокопий первым из коренных камчадалов получил высшее образование. Сам-то я попал на Камчатку в 1911 году. Бежал из России по политическому делу. Помню, сошел с парохода. В одной руке чемодан с книгами, а в другой – футляр со скрипкой, и все богатство. До Милькова семнадцать дней на нартах добирался… Но не жалко. Мы, учителя, тогда были и главными советчиками, и агрономами, и даже врачами…

– Врачами? – переспросил Глеб.

– Да. Мне вот пришлось одному охотнику-ламуту ногу ампутировать. Случайно прострелил. Пуля раздробила кость. А на сто верст ни врача, ни фельдшера. Хорошо через наше село проходила новая телефонная линия. Связался с Петропавловском, с больницей. Мне сказали, чтобы срочно отнимал ногу, и разъяснили как. Обрезал кожу, сухожилье – нога отпала. Позвонил опять.

– «Неправильно, – сказал врач. – Надо по колено».

И снова забрались двое на ламута, держали его, покуда я обычным острым ножом заканчивал операцию. Культю перевязал чистым полотном, а сверху затянул лохтачьими ремнями. Это, наверное, была первая операция по телефону, но человек остался жив…

В Милькове метеостанцию открывал, пробовал огурцы и помидоры выращивать. Здесь вот тоже виноград испытываю. И еще историю станицы пишу, в 1910 году ее основали. Чернозем до двух метров. Нынче колхоз «Путь к социализму» организовали…

Чувствовалось, что человеку многое хочется рассказать, но подходили к околице.

– А знаете, приятно услыхать, что мои ученики помогают строить новую Камчатку, – снова вернулся учитель к камчатской теме. – Желаю вам счастливого возвращения. – И уже вслед: Меня звать Рыжук Григорий Емельянович…

Немногим более месяца понадобилось Глебу, чтобы проехать с Кавказа до Москвы. Позади остались Крым, куда путешественник переправился из Ростова, Украина и области Центральной России. Он спешил на север. Видел мало. Все подчинено скорости. Нигде никаких задержек. И все же теперь поездка казалась чистейшим отдыхом: нет препятствий, сравнительно хорошие дороги, нормальная температура…

23 сентября у Рогожской заставы в Москве постовой милиционер остановил велосипедиста.

– Ваши документы, – произнес он традиционную фразу, поднеся руку к козырьку.

Раскрыв протянутую книжку в кожаном тисненом переплете, страж порядка впал в недоумение:

– Вы с Камчатки?.. И все на велосипеде?!

– Да. Почти год как оттуда.

– Куда же теперь?

– На Чукотку.

– На Чу-кот-ку?! Прошу извинить за задержку, – благожелательно пошутил милиционер и опять-таки традиционным жестом дал «зеленую улицу».

В Высшем совете физической культуры, куда зашел Глеб, чтобы зарегистрировать проделанный маршрут, его замысел пройти Северным путем вызвал улыбки.

– Я этого не представляю, – заключил товарищ, ставивший печать в паспорте. – Да и зачем такой сверхсложный переход? Какая польза от него? Да и сможете ли?

Ох уж эти рассудительные благожелатели!

– Вы говорите так, точно я приехал сюда не с Камчатки, а из Тулы.

– Но согласитесь, что велосипед совсем непригоден для полярного путешествия?

– Главное, по-моему, в том, чтобы человек был пригоден. Вот и проверим…

Состоялись и другие, так сказать, деловые разговоры.

– Автодор организует автомобильный пробег Москва – Владивосток. Пойдут три форда. Для связи намечено взять еще мотоцикл. Может быть, попробуете договориться?

– Нет, – решительно отклонил предложение Глеб. – Я попрошу у вас металлические обода для колес, а то у меня нестандартные. Если, конечно, можно.

Глебу были выданы и обода, и комплект запасной резины.

Через два дня после выезда из Москвы показался Псков!

И вот он едет по Петропавловской улице. И вот блеснула река Великая.

«Почти как на Камчатке», – невольно улыбнулся Глеб, вспомнив свои раздумья на палубе «Астрахани» в Тихом океане.

Он едет, и не улицы развертываются перед ним, а годы детства, отрочества, юности.

…Ботанический сад с остатками древней крепостной стены. Стена раздоров, – вспоминает Глеб. – Традиционное место, где сводили счеты реалисты, гимназисты и учащиеся духовной семинарии.

В старину у этих стен не раз останавливались иноземные захватчики. Город грудью защищал лежавшую за ним Русь. Но Псков был и хлебосолен по-русски. На знаменитые псковские ярмарки съезжались и татары, и латыши, литовцы и эстонцы, и даже китайцы… Псковский лен-долгунец, который и доныне называют северным шелком, пользовался большим спросом. Особенно много его шло в Англию. Псковский снеток в изобилии вывозился с Чудского и Псковского озер во все концы России…

Про все это Глебу когда-то рассказывал учитель Яков Никандрович Никандров. Где они, вечера у костра на берегу Великой, разговоры о путешествиях, о звездах, о будущем?

Любимый учитель! С годами память теряет постепенно одного человека за другим – знакомых, близких; они уходят в сумерки прошлого. И только он, любимый учитель, тот, кому ты подражал во всем – от манеры носить фуражку до взглядов на жизнь, незабываем…

Луга, Гатчина, Ленинград… Автор предвидит недовольные возгласы некоторых читателей:

– Хорош гусь! Как быстро проскочил. Что?! Он уже вытолкнул своего велосипедиста за ленинградские заставы?!

Автор готов принести любые извинения за эту торопливость, которая – и это еще усугубляет его вину перед любителями обстоятельных описаний – допущена сознательно. Но погодите винить. Вспомните, уважаемый читатель, сколько раз вы слышали о Харькове, Курске, Орле, Туле… Да нет, пожалуй, такого пункта на магистрали Москва – Ростов-на-Дону, который бы не описан подробно. Конечно, в 1929 году трасса выглядела иначе, но и об этом говорилось сотни раз.

А столица наша Москва! А чудесный Ленинград! Тома рассказаны о них… И, конечно же, Глеб Травин за те короткие часы, что провел в Москве, успел побывать на Красной площади и, конечно же, любовался панорамой Кремля, испытывая, как всякий истинный сын России, радостный трепет сердца в груди…