Викинги - Франс Бенгстон

Епископ прочел благодарственную молитву, при­чем король Харальд приказал ему, чтобы она была короткой, и после этого было произнесено три тоста: в честь Христа, за удачу короля Харальда и за воз­вращение солнца. Даже те из собравшихся, кто не был христианином, присоединились к тосту за Христа, поскольку это был первый тост, а им не терпелось выпить пива. Некоторые из них, однако, обозначили знак молота над своими кружками и прошептали имя Тора прежде, чем выпить. Когда пили за удачу короля Харальда, королю Свену пиво попало в дыхательное горло, и он закашлялся, заставив Стирбьорна спро­сить, не является ли пиво слишком крепким для него.

Затем была принесена свинина, и все, как вожди, так и простые воины, затихли при ее виде, а затем глубоко вздохнули в радостном ожидании. Многие ослабили свои пояса, чтобы не делать этого потом. Хотя находились такие, которые шептали, что король Харальд с возрастом стал менее щедрым в том, что касалось золота и серебра, но такое обвинение не могло быть выдвинуто против него в том, что касалось еды и питья, а в особенности со стороны тех, кто праздновал Святки в его дворце.

Сорок восемь откормленных желудями свиней, хорошо упитанных, забивалось для его удовольствия каждый год, и он обычно говорил, что если этого и не хватит на весь праздничный обед, то уж во всяком случае хватит для закуски всем гостям, которые потом смогут насытиться говядиной и бараниной. Слуги во­шли длинной цепью, по двое, каждая пара несла боль­шую дымящуюся миску, кроме некоторых, несших сосуды с кровяным соусом. Их сопровождали мальчи­ки, вооруженные длинными половниками, которыми, после того как миски были поставлены на столы, они вылавливали в них большие куски мяса и подавали по очереди гостям так, чтобы каждому досталась его доля. В дополнение к этому каждый получил большую порцию колбасы. Также были выставлены хлеб и поджаренная свекла, а на полу возле каждого стола стоял бочонок с пивом, чтобы ни у кого не пустовали рог или кружка.

Когда свинину поднесли к Орму и Токе, они сидели спокойно, повернувшись к миске, внимательно наблю­дая за мальчиком, вылавливавшим мясо. Они вздох­нули плотоядно, когда он достал прекрасные куски свинины и положил им на тарелки, напомнив друг другу о том, как давно они не ели такого обеда и удивившись тому, как они могли выжить в течение стольких лет в стране, в которой запрещено есть свинину. Но когда принесли кровяную колбасу, слезы навернулись им на глаза, и они заявили, что не ели ничего подобного с тех пор, как отправились вместе с Кроком в поход.

— Это самый лучший запах,— сказал Орм тихо.

— В ней чабрец,— хрипло сказал Токе.

Он засунул колбасу себе в рот на всю возможную длину и медленно сжал челюсти, затем быстро обер­нулся, схватив за одежду мальчика, который уже собирался двигаться дальше, и сказал:

— Если это не противоречит приказам короля Харальда, дай мне сразу же еще такой колбасы. Я много лет прожил среди андалузцев, у которых нет еды, достойной этого названия, и в течение семи Свя­ток я мечтал о кровяной колбасе, но ее не было.

— То же самое касается и меня,— сказал Орм.

Мальчик посмеялся над их беспокойством и заве­рил, что у короля Харальда колбасы хватит на всех. Он положил на их тарелки по длинному и самому толстому куску колбасы, после чего они были удовлет­ворены и стали есть по-настоящему.

В течение некоторого времени никто не разговари­вал, как за столом короля Харальда, так и вообще в зале, только иногда кто-то просил еще пива или про­износил между глотками похвалу мясу короля Ха­ральда.

По правую руку от Орма сидел молодой человек, резавший свое мясо ножом с серебряной рукояткой. У него была белая кожа и очень длинные и густые волосы, тщательно причесанные. Он принадлежал к компании Торкеля Высокого и, очевидно, был из хо­рошей семьи, поскольку его посадили за почетным королевским столом, хотя у него еще не было бороды. Кроме этого о благородстве его происхождения свиде­тельствовала его хорошая одежда и серебряная руко­ять меча. После того как наступило первое насыщение, он повернулся к Орму и сказал:

— Хорошо во время пира сидеть рядом с людьми, которые много путешествовали, а я слышал, что ты и твой сосед плавали дальше, чем большинство из нас, сидящих здесь.

Орм ответил, что это так, и что он и Токе провели шесть лет в Испании.

— По различным причинам,— добавил он,— наше путешествие продлилось дольше, чем мы ожидали, и многие из тех, с кем мы отправлялись в него, уже не вернутся.

— Вы, наверное, пережили немало интересных приключений,— сказал юноша.— Я сам хотя и не плавал столь далеко, как вы, недавно вернулся из путешествия, из которого вернулись немногие.

Орм спросил, кто он и о каком путешествии гово­рит.

Тот ответил:

— Я из Борнхольма и зовут меня Сигурд, отец мой Бу Дигре, о котором вы, возможно, слышали, хотя и были долго за границей. Я был с ним в Йорундфьорде, когда его убили, а меня захватили в плен вместе с Вагном Акессоном и многими другими. Не сидеть бы мне сейчас за этим столом, если бы не мои длинные волосы, потому что именно они спасли мне жизнь, когда был отдан приказ убить пленников.

К этому времени многие их соседи по столу на­елись и начинали говорить. Токе присоединился к беседе, заметив, что то, о чем сейчас говорил борнхольмец, необычно и обещает интересную историю. Что же касается его самого, то он всегда считал длин­ные волосы помехой для солдата, а не преимуществом. Торкель Высокий сидел, в аристократической манере ковыряя в зубах, что сейчас входило в моду среди великих людей, которые много путешествовали, лицо его было повернуто к одной части ладони поднятой ко рту руки. Он слышал разговор и отметил, что длинные волосы принесли несчастье многим солдатам в про­шлом, и что умные люди всегда заботятся о том, чтобы тщательно связать свои волосы под шлемом. Однако, добавил он, Сигурд Буссон расскажет, как умный человек может извлечь преимущество из длины своих волос, и что он надеется, что все послушают то, что тот скажет.

Король Свен к этому времени был в более хорошем настроении, которое вначале ненадолго испортило появление Стирбьорна. Он сидел, откинувшись на спинку стула и обгладывая свиную ногу, а кости вы­плевывал на солому, устилавшую пол. Он с удовлет­ворением отметил, что король Харальд, увлеченный дискуссией со Стирбьорном о женщинах, ел и пил больше всех. Он тоже слышал, что говорилось в сто­роне от него и присоединился к дискуссии, указав на то, что умный солдат помнит всегда и о своей бороде, потому что, когда бой происходит во время ветра, борода легко может попасть в глаза именно в тот момент, когда человек готовится отразить удар меча или летящее копье. Поэтому, сказал король Свен, он всегда заплетает свои волосы перед боем. Но сейчас ему интересно было бы послушать, каким образом Сигурд Буссон сумел воспользоваться своими длинны­ми волосами, потому что те, кто дрался в Йорундфьорде, обычно имели, что рассказать.

Епископ Поппо не сумел съесть все, что было наложено перед ним, а от выпитого пива на него напала икота. Тем не менее, говорить он мог и тоже присоединился к беседе, сказав, что будет рад пове­дать им историю принца Абсалома, чьи длинные воло­сы принесли ему гибель. Это, сказал он, хорошая и поучительная история, которая изложена в священной книге самого Бога. Но король Свен быстро оборвал его, сказав, что такие истории он может приберечь для женщин и детей, если только сможет уговорить их выслушать его. После этого между ним и епископом разгорелся спор, но король Харальд сказал:

— Такой праздник, как этот, который продолжает­ся шесть дней, всем нам даст время, чтобы рассказать свои истории, а что может быть лучше, чем послушать хорошую историю, когда человек наелся досыта, а в кружке у него еще осталось пиво. Это помогает легко провести время между блюдами и уменьшает возмож­ность ссор за столами. Но позвольте мне сказать в пользу епископа, что он знает хорошие истории, пос­кольку я сам слушал многие из них с удовольствием, о святых и апостолах и о старых королях, которые правили на Востоке. Он рассказывал мне много исто­рий об одном из них, по имени Соломон, который был сильно возлюблен Богом и который, кажется, был очень похож на меня, поскольку имел много женщин. Я считаю, что епископ должен рассказать свою исто­рию первым, пока еда и питье не усыпят его, посколь­ку наше святочное питье оказывает на него не такой положительный эффект, как на нас, ведь у него не было достаточно времени привыкнуть к нему. После него, пусть другие расскажут о своих приключениях в Йорундфьорде, или о Стирбьорне у вендов, или о других. Среди нас также есть люди, которые были в Испании, откуда они приплыли к моему двору со священным колоколом, который сослужил мне вели­кую службу, и я хочу послушать их рассказ до того, как закончится праздник.