Третий удар. «Зверобои» из будущего - Федор Вихрев

А с ножами еще хуже. Тут уже не только моральное удовлетворение, а просто физический оргазм. Насладится чужой болью. Оттянуть ее, почувствовать, как выплескивается жизнь от одного твоего удара. Так и до маньяка недалеко. Вот это страшно. А как остановишь? В мое время психологи делали попытки найти решение этой проблемы, а сейчас и слово такое «психолог» ассоциируют только с врачом психбольницы. Но в данном случае делать что-то надо. Хорошо, конечно, иметь мастера-ножевика в рейде, а с другой стороны — не знаешь, где и когда он сорвется. Такая мина замедленного действия. И нужна, и опасна. Обломать его в лучших традициях Березина, у которого на таких вот нюх был?

Подожди-ка… Березин-то младший, кажется, сам проблему понял, без моего командирского участия. Ну, не будем и мешать. Да и остальным наука будет.

— Нападай.

— Да ты чего? — Бык растерянно оглянулся на нас с СБ. Конечно, нападать с ножом на безоружного — тут хочешь не хочешь на начальство оглянешься. Я усмехнулась. СБ тоже интересно. Кивнул.

— Ну ладно! Сам напросился!

Уйти от ножа, заломить руку, сделать подсечку под колено и все это в одном движении — хорош Самурай. А после моей (вот ведь себя не похвалишь, никто не додумается) доводки так вообще мастером стал. Кисть вывернута так, что рука Быка прижимает лезвие к его же горлу. И выронить нож не получается.

Я смотрю не на нож, а в глаза Быку. Люди, которые легко могут пустить кровь другому, своей крови, как правило, боятся. Этот страх и толкает их на убийство. Доказать, что он самый сильный, самый лучший, но… это только комплексы. А у Быка в глазах страха нет. Нет и все. Злость — есть, даже обреченность проглядывает. Не боится парень умереть, значит, ошиблась я. Другое это.

Из-под лезвия тонкой струйкой кровь. Готов резать себя сам? Почувствуешь, как пульсирует твоя же вена? Готов…

И в этот момент Березин резко отпускает руку. Бык падает на колени и тяжело дышит. Поднимает на нас глаза.

— Ну, что? Прошел испытание?

Однако у парня самомнение! Улыбаюсь широко:

— Прошел. Только больше так не нарывайся. А нож ты держишь, как на бойне.

— Так на бойне и научился.

— А! Понятно.

СБ хмурится. Будто это не Быку, а ему кровь пустили. Черт его знает, что он подумал про наш небольшой спектакль. Может, я ему зря сказала, что не буду командовать и влезать в его прерогативы. Ладно, будь что будет. Разберемся. А нет — так вот так же ножичком по горлу — и нет хорошего парня СБ. Злая я? Конечно, злая! А если кто между мной и Ярошенко встанет, так с полоборота в ярость приду.

— Ну ладно. Все. Кончай херней маяться. Проверить все. Сравнить и достать недостающее. Я в медчасть. Скоро подъедет Алекс, а вылет через час. Понятно? Вот и ладненько.

Центр

Немецкие солдаты короткими перебежками поднимаются на небольшой холм, обозначенный на карте как высота 322. Утром авангард немецкой танковой дивизии вышел на перекресток двух дорог и его головная походная застава была обстреляна с фланга. Солдаты Рейха, привычные к таким пакостям на Ост-фронте, быстро организовали преследование и угодили в грамотно организованную засаду. Пришлось разворачиваться в боевой порядок и охватывать засаду с флангов. Русские отошли на заранее укрепленные позиции, на высоте 322, где и закрепились. Атака с ходу была с легкостью отражена ими. Пришлось дожидаться, пока развернется артиллерия и как следует перепашет злосчастную высотку. После чего последовала новая атака, также безрезультатная, но никто особо и не рассчитывал на успех, так как задача была чисто демонстрационная. Пока русские отбивались от наседающих с фронта немцев, рота мотопехоты, при поддержке танкового взвода, вышла в тыл и внезапно атаковала позиции приданной батареи ЗИС-З. Потеряв орудия, атакуемые одновременно с нескольких направлений, бойцы стрелкового батальона 316-й стрелковой дивизии сражались до конца…

* * *

— Танки на батарее… Слева, Коля, слева… На, сцука!

Остатки отдельного зенитного дивизиона выплевывают последние снаряды в сторону прорвавшихся на станцию «четверок». У двух последних орудий осталось три и семь снарядов соответственно. Потом — все. Они и так сделали больше, чем могли. В течение трех суток зенитчики, несколько танков и собранные заградотрядами остатки различных частей удерживали эту станцию. Удерживали, несмотря на полное окружение и постоянные бомбежки с воздуха. Даже четыре самолета сбили. Удерживали, несмотря на то, что основные силы немцев ушли уже далеко вперед и «сопротивление бесполезно». Удерживали, несмотря на смерть.

…«Четверка» с разгона налетает на последнее уцелевшее орудие, но это уже бессмысленно — живых защитников на станции больше нет.

Саня

Я ненавижу поезда. А все равно приходится терпеть. Эшелон несет танки под Брянск. А там я пересяду на другой поезд — и дальше на юг. Соседство мягкого вагона с пятнадцатью платформами с ИСами, двумя зенитными блиндированными железнодорожными установками и плацкартом для охраны на другом конце состава было несколько нетипично для сегодняшних составов. На Кировский завод приехал новый директор, а бывший военпред занял мое место координатора оборонных заводов при горкоме партии в Ленинграде. Я же получил приказ ехать в Сталинград. Там формировались танковые бригады нового состава, и я должен был вести курс лекций для офицеров. Почему командование решило, что я для этого гожусь, — непонятно. Еще больше меня занимало, что же я должен объяснять танкистам, уже не раз бывавшим в боях. В дороге я начал прикидывать, что нового я могу рассказать. Получалось обидно мало: тактика засад и контрзасад по чеченскому опыту на «хронородине» и здесь, в Белоруссии, и под Выборгом, использование штурмовых групп, минные тралы и взаимодействие с артиллерией и авиацией. Только вставал вопрос: будет ли артиллерия и авиация на месте? И вообще, примут ли мои слова во внимание. Ведь в нашем варианте развития истории даже в 45-м творили жуткие глупости.

Вечер перед вылетом

— Достаточно сурово вы с ефрейтором, не находите?

— Просто не люблю маньяков. Слишком он смаковал детали. Если солдат начинает удовольствие от убийства получать…

— Эх, повторяете ошибку доктора Ватсона.

— Которую именно? — невинным голоском уточнила командир.

— Так вы читали Конан Дойля? — я был несколько удивлен. Не самая распространенная книга. Я-то на заставе читал все, что удавалось достать, в том числе и кое-что из издававшегося еще до революции, библиотечка на заставе хранилась чуть ли не со дня основания. Понятно, что все книги прошли проверку у особистов и обзавелись соответствующим штампиком.

— Доводилось, — как обычно, предельно кратко. Предпочитает слушать, что говорят другие. Полезное качество для разведчика.

— При знакомстве, когда он Шерлока Холмеса за главаря банды принял.

— Правильнее — «Холмса».

— Да неважно. Нет, — передумал я, — лучше расскажу один раз всем сразу. Пойдем к бойцам.

По дороге я подозвал к себе сержанта Широких и попросил оказать помощь Даниле где-нибудь в сторонке. Сержант понимающе кивнул и повел Бычко в направлении умывальников.

— Вобщем, дело такое. Расскажу один раз, надеюсь, выпытывать подробности не будете и вообще, будете держать себя в руках. Ефрейтор Бычко, или Бык, в конце прошлого года служил в дивизионной разведке. Дивизия их стояла чуть южнее Могилева. В конце декабря РДГ отправили с «заказом» — взять «языка» в конкретном штабе. Указали название деревни, в каком доме штаб, где живут офицеры, — явно дело готовилось с участием партизан. Ребята пошли. На подходе к деревне, вечером 28 декабря, услышали шум, суету. Уже темно было, пока разобрались, в общем, оказалось, что эту самую часть подняли по тревоге и угнали куда-то на северо-восток За полчаса до подхода РДГ. Разведчики решили выяснить, что произошло в деревне, пошли туда двое, включая Быка. И выяснили…

Я тяжело сглотнул. Тема разговора никак не хотела выходить на поверхность. Ну, не знал я, как перейти к сути, сам уже часа четыре ходил, как пришибленный. Решил идти по порядку.

— В общем, немцам, жившим в деревне, приспичило праздновать Рождество. Оно у них 25 декабря, если кто не в курсе. Решили наряжать елочку, благо во дворе дома ель росла. Прошли по деревне, приглашали детишек «на елочку», выбирая наиболее симпатичных, от двух до пяти лет. Пятерых собрали, включая дочку хозяйки, которой было два с половиной годика. И ее брата, он самый старший был на «праздничке», шесть лет. А потом… В общем, игрушек для елки им не хватило и тогда они решили украсить елку «рождественскими ангелами». И повесили на елку детей. А поскольку ветки у елки тонкие, петлю не закрепишь — то спокойно удавили ремнем, потом разложили во дворе в «красивых позах», и когда тельца закоченели…