Рейтинговые книги
Читем онлайн Воскресный философский клуб - Александр Макколл-Смит

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 47

— Довольно сложный вопрос, — сказала Изабелла. — Этой проблеме посвящено много исследований. Социопаты могут оправдываться тем, что их поступки — следствие их заболевания. Они ведут себя подобным образом потому, что такова их личность, но расстройством личности они страдают не по своей воле. Так как же они могут отвечать за то, что от них не зависит?

Джейми бросил взгляд в сторону кухни. Он увидел, как шеф-повар окунул палец в миску и задумчиво облизал. Шеф-повар, страдающий расстройством личности, стал бы настоящим кошмаром.

— Такого рода вещи вы могли бы обсуждать со своими друзьями, — сказал он. — В Воскресном философском клубе. Вы бы могли обсудить нравственную ответственность таких людей.

Изабелла грустно улыбнулась.

— Если бы только я могла собрать клуб на заседание… — произнесла она со вздохом. — Да, если бы только мне удалось собрать всех вместе…

— Воскресенье — не очень-то удачный день для философствования, — заметил Джейми.

— Да, — согласилась Изабелла. — Кэт тоже так говорит.

В воздухе повисла пауза. Она предпочитала не упоминать Кэт в присутствии Джейми, потому что он всегда после этого погружался в задумчивость, а порой даже выглядел каким-то потерянным.

Глава семнадцатая

Что мне нужно, подумала Изабелла, так это несколько дней, свободных от нашего импровизированного расследования. Мне нужно вернуться к работе над «Прикладной этикой», к моим утренним кроссвордам, от решения которых меня бы никто не отрывал, к прогулкам в Брантсфилд, чтобы иногда поболтать с Кэт о пустяках. И мне не нужно тратить время на то, чтобы в барах и ресторанах строить непонятно какие планы с Джейми, а потом якшаться с коварными финансистами, вкладывающими деньги в шотландскую живопись.

Она плохо спала этой ночью. Распрощавшись с Джейми после обеда в ресторане, она добралась до дому после одиннадцати. Устроившись поудобнее в постели и выключив свет, она полюбовалась тенью на полу, которую отбрасывало освещенное луной дерево за окном, и, не в состоянии заснуть, предалась размышлениям о том безвыходном положении, в которое они попали. Даже если следующий шаг сделает Минти Очтерлони, придется принимать трудные решения. А еще остается открытым вопрос с Кэт и Тоби. Она жалела о том, что ей пришло в голову следовать за ним, так как теперь то, что она узнала, отягощало ее совесть. Изабелла решила пока что ничего не предпринимать, но понимала, что рано или поздно ей все равно придется с этим разбираться. А еще она не знала, как ей теперь вести себя с Тоби, когда они в следующий раз увидятся. Сможет ли она с ним общаться как прежде? Ведь хотя она и не питала к нему симпатии, она всегда была по крайней мере вежлива, как того требовали приличия.

Она забылась беспокойным сном и все еще крепко спала, когда на следующее утро появилась Грейс. Иногда Грейс брала на себя труд относить Изабелле чай наверх.

— Плохо спали? — заботливо спросила Грейс, поставив чашку на ночной столик Изабеллы.

Изабелла села в кровати, потягиваясь и протирая заспанные глаза.

— Думаю, я проворочалась до двух часов, — ответила она.

— Одолевали тревожные мысли? — поинтересовалась Грейс.

— Да. Мысли, сомнения.

— Мне знакомы подобные чувства, — сказала Грейс. — Со мной так тоже бывает. Я порой начинаю сокрушаться о мире. Думать: интересно, чем все это кончится?

— «Не грохотом, а нытьем», — витиевато выразилась Изабелла. — Это сказал Т. С. Элиот,[38] и все всегда цитируют это его высказывание. Но на самом деле он сказал большую глупость, и я уверена, что пожалел об этом.

— Глупый человек, — согласилась Грейс. — Вот ваш друг мистер Оден никогда бы так не выразился, не так ли?

— Конечно нет, — подтвердила Изабелла, потянувшись за чашкой. — Хотя он и сказал несколько глупостей в молодости. — Она сделала несколько глотков чаю, от которого у нее всегда моментально прояснялись мысли. — А потом он сказал еще несколько глупостей в старости. Правда, в промежутке он обычно демонстрировал очень острый ум.

Изабелла собралась вставать с кровати и принялась нащупывать пальцами ног тапочки на коврике.

— Если ему случалось написать что-то неправильное, он возвращался к этому и исправлял. Некоторым из своих произведений он впоследствии вообще отказывал в праве на жизнь — такая участь, например, постигла стихотворение «1 сентября 1939».

Она раздвинула шторы. Был ясный весенний день, по-летнему начинало пригревать солнце.

— Он сказал, что это стихотворение нечестное, хотя я считаю, что там есть несколько чудесных строчек. А потом, в «Письмах из Исландии», он написал то, что не имеет никакого смысла, но звучит великолепно. «И у портов есть названия для моря». Это потрясающая строчка, не правда ли? Но она не имеет никакого смысла, не так ли, Грейс?

— Да, — согласилась Грейс. — Я не понимаю, как это порты могут давать названия морям. Не понимаю.

Изабелла снова потерла глаза.

— Грейс, мне хочется прожить хотя бы один день без забот. Вы попробуете мне помочь?

— Конечно.

— Вы сможете подходить к телефону? Говорите всем, что я работаю, — а я действительно намереваюсь поработать. Сообщайте, что я смогу перезвонить завтра.

— Всем?

— Кроме Джейми. И Кэт. С ними я поговорю, хотя надеюсь, что они не позвонят сегодня. Всем остальным придется подождать.

Грейс одобрила такое решение. Ей нравилось контролировать все и вся, а просьба отшить кого-нибудь была самым желанным поручением.

— Давно пора, — заявила она. — Вы никому не можете отказать. Это нелепо. Вы заслуживаете, чтобы у вас было хоть немножко времени для себя.

Изабелла улыбнулась. Грейс была ее самым верным союзником. Какие бы разногласия между ними ни возникали, в конечном счете Изабелла знала, что Грейс твердо стоит на страже ее интересов. Это была преданность того сорта, которая стала большой редкостью в наш век потакания своим слабостям. Это была одна из тех старомодных добродетелей, которые без конца превозносили ее коллеги-философы, но которых им самим недоставало. А Грейс, несмотря на ее склонность осуждать некоторых людей, обладала многими другими добродетелями. Она верила в Бога и в то, что в конце концов Он поступит по справедливости с теми, с кем обошлись несправедливо; она верила в то, что человек должен трудиться, и в то, что важно никогда не опаздывать и не пропускать день из-за «так называемой болезни», и она верила, что никогда нельзя игнорировать просьбы о помощи, от кого бы они ни исходили, — даже если этот человек в чем-то провинился. Это было истинное великодушие, подчас скрывавшееся за резким тоном.

— Вы чудесная, Грейс, — сказала Изабелла. — Что бы мы все без вас делали?

Изабелла проработала все утро. С почтой прибыло еще несколько материалов для «Прикладной этики», и она записала их в тетрадь, которую завела для этой цели. Она подозревала, что от некоторых из этих статей придется отказаться. Но одна из них, «Азартные игры с точки зрения этики», сразу же ее заинтересовала. Какие этические проблемы приходится решать заядлому игроку? Если у вас, например, шестеро детей, что часто встречается у игроков со стажем (другого рода риск?), необходимо их обеспечивать. Но если человек не стеснен в средствах и ему не нужно ни о ком заботиться, стоит ли его осуждать, если он поставит на кон не последнее су, а лишнее? Изабелла задумалась. Последователи Канта ни на минуту не усомнятся в ответе на этот вопрос, но в этом-то и проблема: теория морали у Канта слишком прямолинейна, слишком предсказуема — впрочем, как и сам Кант, подумала она. В чисто философском смысле, должно быть, очень трудно быть немцем. Гораздо лучше быть французом (безответственным и игривым) или греком (серьезным, но не лишенным живости). Конечно, ее собственному происхождению можно позавидовать, подумала Изабелла: шотландская философия здравого смысла, с одной стороны, и американский прагматизм — с другой. Это идеальное сочетание. Конечно, не стоит сбрасывать со счетов и годы, проведенные в Кембридже, где она познакомилась с работами Витгенштейна,[39] в частности с его философией языка, но это никому еще не вредило, если не забыть в зрелом возрасте от нее отказаться.

А я — отчего бы не признать этот факт? — уже достигла зрелости, подумала Изабелла, глядя в окно кабинета на сад с его роскошными кустами и распустившейся белым облаком магнолией.

Она выбрала одну из наиболее интересных, с ее точки зрения, статей, чтобы прочесть этим утром. Если статья окажется и впрямь хороша, то сегодня днем ее можно послать рецензенту, и таким образом ее чувство долга будет удовлетворено, а это так ей сейчас необходимо. Название статьи привлекло ее внимание — главным образом из-за актуальности проблемы, которая решалась на популярном материале: честность в вопросах, связанных с генетикой. Изабелла подумала, что ее просто забросали статьями о правдивости. Сначала та статья о честности в сексуальных отношениях, которая так ее позабавила и на которую уже пришел благоприятный отзыв от одного из рецензентов журнала. Потом возникла проблема с Тоби, которая внесла дисгармонию в ее собственные этические представления. Кажется, мир основан на лжи и полуправде того или иного рода, и одна из задач этики — помочь нам с этим разобраться. Да, вокруг так много лжи, и тем не менее сила правды никоим образом не ослабла. Разве Александр Солженицын в своей речи на церемонии вручения Нобелевской премии не сказал: «Одно слово правды завоюет весь мир»? Было ли это принятием желаемого за действительное со стороны того, кто жил в оруэлловском мире, запутавшись в паутине лжи, пропагандируемой государством, — или законной верой в способность правды воссиять во мгле? Должно быть, последнее; если же первое, тогда жизнь была бы слишком безрадостной, чтобы ее продолжать. В этом отношении прав Камю: конечный вопрос философии — самоубийство. Если бы не было правды, жизнь была бы лишена смысла, и это был бы сизифов труд. А если это так, то какой смысл ее продолжать? Изабелла задумалась над списком мрачных прилагательных: оруэлловский, сизифов, кафкианский. А где же другие? Большая честь для философа или писателя стать прилагательным. Она встречала слово «хемингуэевский», применимое к жизни, связанной с рыбной ловлей и боем быков. Однако пока что не придумано прилагательного для обозначения мира неудачников и захудалых углов, выбранных Грэмом Грином в качестве фона для своих морально-этических драм. «Гриноподобный»? Чересчур тяжеловесно. Может быть, гриновский? Конечно же, Гринландия[40] существует.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 47
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воскресный философский клуб - Александр Макколл-Смит бесплатно.
Похожие на Воскресный философский клуб - Александр Макколл-Смит книги

Оставить комментарий