Воскресный философский клуб - Александр Макколл-Смит

Изабелла снова взглянула в окно. Интересно, что тот, кто преуспел в чем-то одном, часто пытается заняться чем-то еще и терпит неудачу. Питер был очень успешным финансистом, а теперь стал еще и весьма посредственным кларнетистом. Успех, несомненно, помогает легче перенести неудачу, — или это не так? Может быть, тот, кто привык делать что-то хорошо, чувствует досаду, когда что-то получается у него хуже. Но Изабелла знала, что Питер не таков: он был счастлив хоть как-то играть на кларнете, как он выражался.

Изабелла слушала прикрыв глаза. Музыканты, дававшие концерт в актовом зале женской школы Святого Георгия, где их мужественно терпели, взялись за вещь, которая явно была им не по зубам: Пёрселл[46] вряд ли узнал бы свое творение. Изабелла немного знала это произведение, и ей казалось, что разные группы оркестрантов играют совершенно разные куски, причем в разном темпе. Струнные явно фальшивили, играя не в той тональности, а тромбоны игнорировали тот факт, что весь оркестр играл на шесть восьмых. Изабелла открыла глаза и посмотрела на тромбонистов, которые нахмурились, ни на минуту не отрываясь от нот. Если бы они взглянули на дирижера, это бы им помогло играть хотя бы в одном темпе, но все, что они могли, — это читать ноты. Изабелла обменялась улыбками с особой в соседнем кресле. Публика веселилась от души, как это всегда бывало на концертах Самого Ужасного Оркестра в Мире.

Пёрселл подошел к концу, к явному облегчению оркестрантов: многие музыканты опустили инструменты и переводили дух, как бегуны в конце кросса. Из зрительного зала донесся приглушенный смех и шуршание программок: публика смотрела, что ее ожидает во втором отделении. Ожидался Моцарт, а затем, что любопытно, значилась «Желтая подводная лодка» «Битлз». Изабелла с облегчением отметила, что Штокхаузена в программе не было. И с грустью вспомнила тот вечер в Ашер-Холле, — собственно, из-за него она и была сейчас здесь, на концерте Самого Ужасного Оркестра в Мире, среди его иронизирующей, но преданной публики.

В конце концерта музыкантам устроили настоящую овацию, и дирижер в золотистом жилете несколько раз поклонился залу. Затем публика и музыканты направились в буфет за вином и сэндвичами, которыми оркестр угощал своих поклонников в благодарность за то, что они мужественно все выслушали.

— Это самое малое, что мы можем сделать для вас, — сказал дирижер в заключительной речи. — Вы были так терпеливы…

Изабелла знала некоторых оркестрантов и многих гостей, и вскоре она уже оказалась в компании друзей, столпившихся вокруг большого блюда с сэндвичами с семгой.

— Я думал, что с каждым разом музыканты будут играть все лучше и лучше, — сказал кто-то из гостей, — но после сегодняшнего концерта я потерял всяческую надежду. Бедный Моцарт…

— Что ж тут поделаешь.

— Это терапия, — вмешался в разговор другой. — Вы только посмотрите, как они счастливы. Ведь эти люди не могли бы играть ни в каком другом оркестре. Настоящая групповая терапия. Великолепно придумано.

Высокий гобоист повернулся к Изабелле.

— Вы могли бы к нам присоединиться, — предложил он. — Ведь вы играете на флейте, не так ли? Вы могли бы играть вместе с нами.

— Могла бы, — согласилась Изабелла. — Я об этом подумываю. — Но она думала о Джонни Сэндерсоне, — должно быть, это тот мужчина рядом с Питером Стивенсоном, которого последний ведет в ее сторону.

— Я хотел, чтобы вы познакомились, — сказал Питер и представил их друг другу. — Может быть, вам удастся убедить Изабеллу присоединиться к Самому Ужасному Оркестру, Джонни. Она играет гораздо лучше нас, но нам бы не помешала еще одна флейтистка.

— Вам бы много чего не помешало, — заметил Джонни. — Уроки музыки для начала…

Изабелла рассмеялась.

— Они были не так уж плохи. Мне понравилась «Желтая подводная лодка».

— Их коронный номер, — заметил Джонни, протягивая руку за сэндвичем с семгой.

Несколько минут они обсуждали оркестр, затем Изабелла сменила тему. Как она слышала, он работал в фирме «Мак-Дауэллз». Ему там нравилось? Да, нравилось. Но тут он слегка задумался и взглянул на нее искоса, шутливо изобразив подозрительность.

— Вы из-за этого хотели со мной познакомиться? — Он сделал паузу. — Точнее, из-за этого нас хотел познакомить Питер?

Изабелла встретилась с ним взглядом. Не было смысла притворяться: сразу было видно, что Джонни Сэндерсон проницателен.

— Да, — ответила она просто. — Мне хотелось бы кое-что о них узнать.

Он кивнул.

— Да тут и узнавать особенно нечего, — сказал он. — Довольно обычная компания. И люди в большинстве своем довольно скучные. Правда, с некоторыми из них я общался, но в основном находил их несколько… занудными. Извините. Звучит высокомерно, но это действительно так. Люди чисел. Математики.

— Пол Хогг?

Джонни пожал плечами.

— Человек весьма приличный. На мой вкус, излишне серьезен, но настоящий профессионал. Типичный представитель своей фирмы. А вот новые сотрудники — это люди другого разлива. Ну а Пол — эдинбургский финансист старой школы. Несгибаемый.

Изабелла передала ему блюдо с семгой, и он взял еще один сэндвич. Она подняла свой бокал и сделала глоток вина, которое было гораздо лучшего качества, чем то, которое обычно подавалось после таких концертов. Это заслуга Питера, подумала она.

Что-то из сказанного Джонни ее заинтересовало. Если Пол Хогг типичный представитель служащих фирмы «Мак-Дауэллз» и если он несгибаемый, как выразился Джонни, тогда каковы же новые сотрудники?

— Значит, «Мак-Дауэллз» меняется? — спросила она.

— Конечно, — ответил Джонни. — Как и всё в мире. Всё. Банки, фирмы, брокеры — всё. Настало иное время — время «крутых». Всюду одно и то же, не так ли?

— Полагаю, что да, — сказала Изабелла. Конечно, он прав: старые моральные принципы забываются, им на смену приходят корысть, жестокость и беспринципность.

Джонни доел свой сэндвич и облизнул кончик пальца.

— Пол Хогг, — задумчиво вымолвил он. — Пол Хогг. Гм-м. Честно говоря, я считал его маменькиным сынком, а он вдруг заводит себе эту невесту, эту стерву, головой пробивающую стены. Минти, как ее там. Очтермучти. Очендинни.

— Очтерлони, — подсказала Изабелла.

— Надеюсь, она не ваша кузина, — хмыкнул Джонни. — И я не задел ничьих чувств.

Изабелла улыбнулась.

— То, что вы сказали, совпадает с моей оценкой, но вы были к ней более снисходительны.

— Я вижу, мы понимаем друг друга. Она крутая — круче некуда. Работает на эту фирму на Норт-Шарлотт-стрит, «Экосс-банк». Настоящая шлюха, если хотите знать мое мнение. Флиртует с парой молодых людей из конторы Пола. Я видел ее, когда Пола не было в городе. А однажды видел ее в Лондоне, в баре в Сити, когда она думала, что поблизости нет никого из Эдинбурга. Ну так вот, я там был и видел ее. Вешалась на шею восходящей звезде из Абердина. Его держат в «Мак-Дауэллз», потому что он хорошо умеет жонглировать цифрами и рисковать, а это приносит прибыль. Иэн Камерон — так его зовут. Играет в регби за какую-то команду. Спортивного телосложения, и при этом умный.

— Вешалась ему на шею?

Джонни показал:

— Вот так. Просто липла к нему. Тут и не пахло ничем платоническим — сплошной язык тела.

— Но она же помолвлена с Полом Хоггом.

— Совершенно верно.

— А Пол — он об этом знает?

Джонни покачал головой.

— Пол — простачок. Он простачок, который связался с женщиной, вероятно слишком амбициозной для него. Такое бывает.

Изабелла сделала еще глоток вина.

— Но что она нашла в Поле? Зачем он ей нужен?

— Респектабельность, — не задумываясь ответил Джонни. — Он — хорошая опора, если хочешь продвинуться в финансовом мире Эдинбурга. Его отец был одним из партнеров, основавших «Скоттиш Монреаль» и фонд «Галлейн». Если вы, так сказать, никто, а хотите стать кем-то, нет никого лучше, чем бедняга Пол. Превосходный вариант. Все нужные связи. Скучные званые обеды. Ложа в Фестивальном театре, обед в опере. Идеальная комбинация!

— А между тем она продвигается по карьерной лестнице?

— Вот именно. Ее интересуют деньги, и вероятно, ничего больше. Нет, не совсем так. Еще мужчины. Грубоватые, как Иэн Камерон.

Изабелла молчала. По-видимому, измены стали чем-то само собой разумеющимся. То, что она узнала о поведении Тоби, ее огорошило, но теперь, когда она услышала эту историю о Минти, больше не приходится ничему удивляться. Возможно, следует удивляться постоянству, — во всяком случае, на это намекают социобиологи. Мужчина подчиняется стремлению иметь как можно больше партнерш, чтобы сохранить свой генотип, — так нам говорят. А женщины? Может быть, их интуитивно влечет к мужчинам, которые подсознательно обеспечивают максимальную сохранность своих генов. А это значит, что Минти и Иэн — идеальные партнеры.