Двести веков сомнений - Константин Бояндин

— Видишь? — проворчал он. — И это, заметь, ослабленное, замутнённое изображение! Намеренно искажённое — а как действует! Хорошо ещё, без звука. Со звуком и я бы «поплыл».

Мы оба смотрели на шарик… На вид — красивый, безопасный.

— Того, кто списывал первоначальное изображение, очень долго пришлось «извлекать» оттуда , — произнёс Д., уже без улыбки. — Главный пострадавший там , видимо, и останется. Он умеет говорить, думать, ходить, связно мыслит, вот только девять десятых времени он пребывает там , — указал он рукой на шарик.

— Что же в этом превосходного? — поёжился я.

— В самом происшествии — ничего хорошего, — отзывается он. — Превосходно то, что добавляется ещё одна деталь в общей картине. Итак, приступаем к действительно тайным операциям. Подробные инструкции получишь сегодня после обеда, а пока я обрисую картину в общих чертах.

И вынимает «гребешок». Название дурацкое, пусть даже с намёком на то, для чего этот гребешок служит. На вид — действительно гребешок, можно причесаться. Но обнаруживает всё магическое, а также следы магического. У Бюро страсть маскировать аппаратуру под самые невинные предметы обихода. Стоит такая «мелочь», вероятно, кучу денег, но в случае необходимости эти предметы можно выбрасывать, отдавать, ломать. В чужих руках они — просто безделушки.

Д. несколько раз провёл «гребешком» сверху вниз и обратно, не приближая его ко мне ближе, чем на сантиметр, и остался доволен.

— Чисто, — подтвердил он словами. — Остаточного воздействия нет.

— Ну вот, — добавил он, усаживаясь поудобнее. — Ты слышал, что у нас сейчас так называемые Сумерки…

Киваю. Да, действительно. Вкратце: магия вроде бы ослабла и частично потеряла силу. Хотя, если это — «ослабла», то что же такое «вернулась в норму»?!

— …Они могут завершиться в любой момент, — продолжает Д., — мы ожидаем ключевого события. Все попытки прогноза показывают, что случится оно в ближайшем будущем, в окрестностях Венллена.

— Поэтому мы здесь и сидим?!

— Отчасти да. Определить точное время и место можно, изучая некие особые места. Таких в мире много. Не все они безопасны для посещения…

— Паррантин, — говорю я. — Камень Меорна. Руины возле Вереньен, Шесть Башен, рудники под Шантром, курорт Даккареа, чёрный обелиск в Лерее…

— Верно, — говорит. — Молодец. Вот твоё задание. Ты должен будешь посетить некоторые из этих мест.

— И… что делать?

— Абсолютно ничего.

— ?!

— Просто посетить. Походить, посидеть. Всё это время записывать происходящее. Никакой самодеятельности. — Д. встал. — Никаких экспериментов, заранее не согласованных со мной.

— И всё? — спросил я. Странно, но я ощутил разочарование.

— Нет, — отвечает он. — В каждом конкретном месте надо появиться в точно рассчитанный момент времени. Уйти — когда вздумается, но надо провести в каждом из мест восемь часов, не меньше.

— Можно вопрос?

— Пожалуйста.

— Почему именно я?

— Клеммен, — вздыхает Д. — Есть причины не отвечать на этот вопрос сейчас .

— Что такого важного в этом ключевом событии?

Д. долго смотрел мне в глаза.

— А на это мне пока не положено знать ответа, — ответил он, в конце концов.

Я хотел было сказать что-то ещё, но…

— Не положено знать, — повторил Д. и посмотрел так, что стало понятно — шутки кончились.

— Встречаемся здесь же, в час пополудни, — заключил Д. и вернулся за стол.

Лишь когда я вышел на улицу, до меня дошло, что «гребешок» не отреагировал на амулет, что висел у меня на шее. Я осторожно пощупал ладонью — на месте. Висит, покачивается… ничего не понимаю!

Так и возник мой первый настоящий секрет от Д. Впервые я намеренно нарушил один из восемнадцати пунктов. Точнее, нарушил-то я вчера…

Венллен, Лето 41, 435 Д., вечер

Он стоял перед зеркалом и думал, глядя то на своё отражение, то на амулет, мирно лежащий на ладони.

Треугольник. Три желтоватые пластины толщиной в мизинец и длиной сантиметра четыре. Одна из пластин явно золотая; другая из иного металла, возможно — бронзы. Третья — на ощупь деревянная, но дерево чрезвычайно твёрдое и тяжёлое, поцарапать его ногтем не удалось.

Изящная серебряная цепочка охватывала амулет двойной петлёй, не препятствуя вращению. Клеммен поочередно поднёс треугольник к каждому из магических детекторов, которыми Бюро снабжает своих сотрудников. Активных заклинаний нет. Остаточная магия, свойственная живой — или в прошлом живой — материи. Это понятно, дерево ведь.

Вооружившись мощной лупой, Клеммен осмотрел треугольник под сильной лампой. Никаких особых знаков. На каждой пластине — один и тот же рельеф, мозаика. Красивый, часто встречающийся на ольтийских изделиях узор.

Клеммена прошиб холодный пот.

Три пластины амулета не были соединены друг с другом!

Между ними — если смотреть на просвет — видны щели. Узкие, шириной в волос. Клеммен попытался разъединить пластины, вначале осторожно, затем сильнее. Тщетно. Прилагать большие усилия — значит, рисковать сломать амулет. И никакой магии! Надо побольше узнать о Теренна Ольен. Он вспомнил внимательный взгляд Андари. Провалиться ритуалам, правилам, всем негласным запретам! Что всё это означает?

Есть ли у неё основания желать ему дурного?

Или его подозрения — просто отзвук привитого в детстве недоверия к нелюдям?

Клеммен поднял амулет, позволил цепочке провиснуть — та стекла с мягким шорохом, словно струйка песка. Посмотрим-ка на неё… Клеммен положил цепочку под лампу, приблизил лупу и вновь покрылся холодным потом.

Каждое звено цепочки отнюдь не было гладким и ровным. Каждое звено представляло собой многократно перекрученная спираль. Каждый виток её, в свою очередь, был сложной спиралью. У Клеммена хватило остроты зрения увидеть, что на каждом едва различимом виточке очередной спирали просматриваются чётко отполированные треугольные грани.

Такое не под силу сделать руками! Даже если нашёлся умелец, что смог сотворить подобное чудо, потребовались бы многие недели работы на каждое звено цепочки! Сколько здесь звеньев? Не меньше пяти сотен. Стоить это должно целое состояние.

Что за чушь! Не продавать же её! Амулет, несомненно, вручён с какой-то целью. Но с какой? Они виделись всего три раза. По утверждению Д., легенда Клеммена безупречна, любая попытка «посмотреть» на ненгора извне немедленно регистрируется. Бояться нечего, но… Отчего так страшно?

«Тебя угораздило влюбиться», сказал Д.

Наверное, он прав.

А посему…

Клеммен долго стоял перед зеркалом (специальное, слегка «подправленное» Бюро зеркало, «безопасное», непригодное для слежки), держа амулет в руке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});