Книга историй - Аракел Даврижеци

именно на этом месте, чтобы, в случае если кто-либо из грузин — князь или простолюдин — захотел бы убежать и направиться в Пашиачух, не смог бы пройти.

Шах отсюда /128/ вторично послал Сару-ходжу с предложением и письмом к Луарсабу, дабы тот, обманувшись, пришел. Но он не пришел.

И в третий раз был послан тот же Сару-ходжа к Луарсабу, но [Луарсаб] не пришел.

Многократные посещения и возвращения [послов] надоели Луарсабу и его близким; в это последнее посещение они сделали нечто унизительное для Сару-ходжи, с тем чтобы шах не посылал больше посла к ним. А действия, которые были унизительными [для посла], заключались в том, что все его имущество они похитили, раздели его донага, отняли украшения и оружие, одежду и лошадей, вплоть до того, что и мула, на котором он сидел, взяли. А его отпустили пешим и наказали с большими угрозами: не ходи, мол, больше. И так Сару-ходжа вернулся опозоренный к шаху. А шах терпеливо ждал его у себя и, обдумывая, замышлял злые и коварные плутни-действия против Луарсаба и Теймураза.

Пока шах пребывал в таком смятении и не мог найти выхода из положения, в эти же дни некий муж из города Тифлиса, служитель зла и исчадие ада, движимый демонами по наущению сатаны, выйдя из Тифлиса, пришел в государев стан и спросил шаха, мол, не хочет ли твое величество, чтобы я привел Луарсаба; коли ты в самом деле хочешь и не причинишь вреда, я пойду и приведу его к тебе. И шах крайне удивился речам мужа сего и спросил его, как-де ты сумеешь привести его. А человек тот сказал: «Мы с /129/ Луарсабом — родственники: он мой крестник, и мы очень доверяем друг другу, поэтому я уверен, он поверит моим словам». Шах же при этих словах преисполнился несказанной радости, ибо то, над чем он так мучился и страдал и что не удавалось, то, чего он так долго желал и не достигал, с большой легкостью может осуществиться. И он обещал этому человеку большое богатство и множество подарков, а также [помощь] в достижении непомерной славы, если он приведет Луарсаба.

А злокозненный и коварный муж тот, ставший причиной гибели христианского царства, отправившись в Пашиачух к Луарсабу и Теймуразу, много дней говорил Луарсабу убедительные и умягчающие речи, пока не сломил твердость духа его. Но Теймураз, мать и сестра Луарсаба и все наперсники их не одобряли речей того человека, а гнушались ими, ибо доподлинно знали, что это — колдовские козни шаха. Но одержимый бесом человек тот, подобно змее, совратившей Еву, внушил Луарсабу мысль явиться к шаху. Мать же Луарсаба и сестра, Теймураз и князья и все друзья плакали [горючими] слезами, горевали и говорили: «Не отдавай ты себя в руки врага своего, ибо он — враг твой, а не друг и старается погубить тебя». Теймураз говорил: «Не верь этому нечестивцу и коварному зверю, так как он старается нас погубить». Но разум Луарсаба больше склонялся к словам приспешника зла, чем к словам друзей. И так отвечал он всем: «Вот пришел шах и живет в нашей стране и просит меня заключить мир; если я не явлюсь к нему, [шах], разорив, /130/ осквернит всю страну и разрушит церкви, христиан убьет и заполонит. И всему этому буду причиной я; чем так долго терзаться от угрызений совести и быть обязанным стольким людям, не лучше ли мне явиться к шаху и вызволить всю страну, дабы не было по моей вине разорения стране? Уповая на бога, открыто пойду к нему, а что там случится со мной — смерть или жизнь, на то будет благословенная воля господня».

Так, лишившись разума, не послушался Луарсаб друзей своих, а поверил словам и клятвам шаха, выступил из Пашиачуха, чтобы поехать к шаху[128]. И когда принесли шаху благую весть о прибытии его, душа его возликовала безмерно.

Когда Луарсаб приблизился к персидскому стану, шах сам со всеми князьями и ратью вышел навстречу ему. Увидев друг друга, они с любовью, радостью и большим почтением приветствовали один другого. Что же касается шаха — тот радовался в душе и сердце своем, ибо для него день этот оказался более великим, чем все дни жизни его, так как исполнилась злая воля его [и он получил то], о чем так долго мечтал. И как принято у хитрого и коварного племени персидского, а особенно у этого шаха — искусного вишапа, вначале он принял Луарсаба с большой любовью и почестями, без конца говорил ему ложные, суетные и коварные речи, соответствующие желаниям его, пока по всей стране не распространилась молва о том, что шах домогался, мол, Луарсаба не по какой-либо иной причине, а из-за любви [к нему] и ради союза с ним.

Затем, двинувшись оттуда со своим войском, шах направился в Тифлис; он взял с собою и Луарсаба и обращался /131/ с ним как с равным: всегда беседовал к удовольствию его о делах, приятных ему, и выказывал себя преданным ему.

Когда Луарсаб только что сел на престол, спустя [лишь] несколько лет после этого и года за четыре или пять до нашествия шаха, случилось как-то, что во время беседы, [когда рассказывали] об истории деда Луарсаба, Симон-хана, которого османы схватили, увезли в Стамбул, убили и там похоронили, вскипела кровь Луарсаба и возмечтал он привезти останки деда своего, Симон-хана, и похоронить [его] вместе с другими предками и их родными в своем фамильном склепе. И, справившись, проведал о каких-то людях, знавших место в городе Константинополе, где похоронены были останки Симон-хана. Он сейчас же послал тех сведущих людей привезти останки Симон-хана, и те, поехав в Константинополь, выкопали останки его и привезли, доставили в Тифлис. И случилось так, что в то время, когда прибыли люди, привезшие останки Симон-хана, шах находился в Тифлисе, так что шах узнал, что привезли останки Симон-хана. И он, преисполненный мыслей и коварства сатаны, который враждебен христианам так, что алчет крови их, не довольствуясь убийством и пленением живых, стал теперь чинить вражду также и костям умерших, поэтому строго-настрого приказал тотчас же принести [останки] к нему. И когда приказ его был исполнен, он сказал: «Я воздам им больше почестей и славы, чем вам, ибо вы не знаете, каких почестей достойны цари; желаю я послать их в Имамуруз, дабы их почитали вместе с предками наших царей и повелителей». Итак, с такими колдовскими словами /132/ послал он