Сигнал из космоса - Курт Занднер

Ужасный опыт, приобретенный сто лет назад, привел, видимо, к тому, что уцелевшие зареклись на будущее затевать какие бы то ни было войны и посвятили свой, бесспорно, очень высокий интеллект мирным и разумным целям. Этим и объясняется удивительно высокий уровень их техники. По-видимому, им уже давно удалось осуществить управляемую реакцию превращения водорода в гелий. Это открыло неслыханные источники энергии. У нас на Земле еще бьются над разрешением этой проблемы (пока аналогичная реакция практически достигнута только в водородной бомбе), и, несомненно, мои данные, полученные из анализа сигналов, представили бы огромный интерес для наших ученых-атомников. Сам я, к сожалению, не специалист в этих вопросах и мало что могу применить. Похоже, далее, что эти существа научились использовать энергию излучения своего солнца. Вероятно, они это делали с помощью гигантских солнечных батарей — иначе невозможно объяснить некоторые сигналы, напоминавшие кое-что из нашего земного опыта, в частности некоторые элементы и соединения, применяемые нами в соответствующих областях физики.

Мы с Крюгером целыми часами напролет отдавались безудержной игре фантазии: старались представить себе, как выглядит жизнь на родине этих неведомых существ. Крюгеру при этом рисовались цветущие сады, высокие белые здания в виде башен и прекрасные существа изысканной культуры и образованности, очень похожие на людей Земли. Я возражал, полагая, что мы, увы, склонны слишком легко переносить наши идеалы на всю Вселенную. Вполне вероятно, что те далекие существа похожи на пауков или насекомых и показались бы нам такими же отталкивающими, какими мы, надо думать, показались бы им. Эволюционная теория, созданная Дарвином, вероятно, применима ко всей Вселенной, но что мы знаем об условиях жизни и возможностях ее развития на небесном теле, где обитали те существа? Быть может, они жили в местностях, напоминающих пустыни, под иссиня-черным, холодным небом. Быть может, их города представляли собой скопища огромных шарообразных сооружений без окон, с подземными соединительными ходами вроде термитных построек. А может, они хозяйничали по берегам кипящих морей, у подножия вулканов, среди буйной, обильной и красивой растительности. Длительность их дня могла быть и десять часов, и три месяца; нельзя быть уверенными, что день у них вообще отличается от ночи. Небесное тело, на котором они жили, могло быть всегда обращено к звезде, их солнцу, только одной стороной, подобно тому как Луна всегда обращена к Земле, а потому на одном полушарии мог постоянно царить невыносимый жар, а на другом — леденящий холод. Живые существа, возможно, обитали там в зоне вечных сумерек, то есть в поясе, отделявшем день от ночи.

Так или иначе, но одно было достоверно: благодаря высокому уровню развития техники эти существа сумели создать себе такие жизненные условия, которые надежно обеспечивали им безопасное существование. Конечно, всем этим домыслам так и суждено оставаться домыслами и фантазиями, до тех пор пока мы не разгадаем большего.

Как-то вечером, когда мы снова сидели на чердаке и слушали, произошло нечто непредвиденное. Крюгер только что надел наушники — иногда мы сменяли друг друга на "дежурстве",а я в ту минуту сидел рядом, задумавшись. Вдруг глаза Крюгера округлились и он прошептал:

— Вот! Послушайте!

Я поспешил надеть вторые наушники.

Сигналы набегали один на другой, высота менялась, и это походило на какую-то мелодию. Громкость была не больше обычной, но звуки обрели небывалую до тех пор выразительность, походили на стрекот и жужжание тысячи насекомых. С нашей земной музыкой это не имело ничего общего, но все же в этих звуках была какая-то своя красота и в то же время нечто торжественно-грозное, так что мы, слушая, затаили дыхание. Через три минуты все кончилось. Не возобновились и обычные сигналы… Ничего, кроме великой тишины, лишь временами нарушаемой шумами помех. Будто в космосе захлопнулись огромные черные ворота.

— Что это было? — прошептал Крюгер, после того как мы, подавленные услышанным, некоторое время просидели в молчании.

— Наверное, помехи, вызванные волнами другой длины. Так называемая музыка сфер. Надо проверить аппаратуру, — попытался я найти объяснение.

Но Крюгер отрицательно покачал головой.

— Нет, — возразил он с выражением уверенности и воодушевления на лице, — нет, это их гимн!

Переубедить его было невозможно.

Я выключил приемник, — давно уже миновала полночь. Крюгер, в полном молчании, долго смотрел вверх, на сияющие звезды. Потом заговорил и развил целую теорию о жизни неизвестных существ, о их общественном строе и государственной системе.

— Знаете ли, господин профессор (он окончательно закрепил за мной это звание), мой старик уверен, что у них должна царить великая справедливость, хотя бы потому, что войны они больше не хотят. Нечто вроде социализма! — Крюгер склонился ко мне ближе. — У старика-то моего, видите ли, убеждения довольно левые… А сейчас, после их гимна, я и сам начинаю верить, что мой отец прав.

Я осуждающе покачал головой: "Ах, Крюгер! Вы, значит, и отцу все рассказали?"

Крюгер в смущении отвернулся и стал возиться с аппаратурой. Мое же мнение насчет высказанного Крюгером…

Доктор Бендер!

Вчера разразился грандиозный скандал: у меня отобрали мою рукопись. Отчасти по моей собственной вине, потому что предоставленные мне льготы сделали меня слишком дерзким и самоуверенным. Вместо того чтобы прекратить работу под утро, я спокойно продолжал писать и слишком поздно заметил идущего по коридору доктора Бендера. Из каких соображений ему вздумалось нанести мне визит еще до завтрака, не знаю. Во всяком случае, дверь в палату распахнулась в момент, когда я еще отчаянно пытался спрятать рукопись в постели. Один из листков при этом выпал и порхнул на пол.

В палате зажегся свет. "Доброе утро!"- приветствовал я врача как можно более невинно.

Однако доктор Бендер успел заметить листок: ничто не ускользает от его внимания. Он поднял листок и некоторое время рассматривал его, нахмурив лоб, а сестра, его обязательная спутница, застыла в дверях как изваяние.

— Смею ли спросить, господин доктор Вульф, что это значит? — проговорил он наконец, сделав строгое лицо, и показал мне печатный штамп вверху листка -"Университетская психиатрическая клиника".

— Ах, это сущие пустяки: я просто старался скоротать время,- ответил я и попытался обезоружить врача улыбкой.

— У вас есть еще такие листки? — продолжал он допрос.

Отпираться не имело никакого смысла, и я вытащил все остальные страницы из-под одеяла, чтобы избавить и его, и себя от неприятной процедуры обыска. "Вот, пожалуйста", — сказал я, протягивая ему листки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});