Темное Крыло - Уолтер Хант

Сергей положил приглашение на стол и бросил полотенце в сторону бельевой корзины. "Высокий чин дает свои привилегии", - усмехнувшись, подумал он: заступивший на вахту дневальный в отсутствие коммодора приведет его каюту в порядок. Подойдя к шкафу, он достал новый комплект форменной одежды и, стоя перед зеркалом, принялся одеваться, одновременно думая о предстоящем вечере.

Из всех традиций, существовавших на флоте (а их можно насчитать великое множество!), собрания в кают-компании были самой приятной. В эпоху морского флота на Земле капитан имел свою собственную каюту и свои привилегии. Другие офицеры личной каютой зачастую не располагали, и у них не было места, чтобы позаниматься, отдохнуть или развлечься. На космических кораблях первого поколения, с их огромными и неэффективными двигателями, отсеки были малы и переполнены. Все офицеры, за исключением капитана, спали "щекой к щеке" вместе со всей командой. Однако привилегии офицерской кают-компании ревностно оберегались.

С течением времени все изменилось. Оснащение кают-компании, даже на борту такого военного звездолета, как "Ланкастер", становилось заметным событием в жизни всего корабля, его офицеров и особенно капитана. Наиболее состоятельные командиры даже платили за это из своего собственного кармана. Сергею и его непосредственному предшественнику, Теду Мак-Мастерсу, удалось воспользоваться тем немалым "наследством", которое им оставил первый капитан нового "Ланкастера", сэр Малколм Рединг. Как уже говорилось, у сэра Малколма был один из лучших столов на всем флоте, а Тед и позднее Сергей сделали все, чтобы поддержать эту репутацию. Во время первого похода Сергея в кают-компании был устроен торжественный обед для адмирала Буланже. Сергей был просто ошарашен этой церемонией, и даже Тед Мак-Мастере выглядел озабоченным и нервозным. Впоследствии Сергей, конечно, понял, что, произведя благоприятное впечатление на влиятельного адмирала, "Ланкастер" стал одним из самых заметных кораблей флота. На этом примере он впервые убедился, какую важную политическую подоплеку таят в себе застолья в кают-компании.

Вспомнив об этом, он подумал, не было ли и в готовящемся торжестве какого-либо неизвестного ему подтекста. Конечно, такой вечер давал возможность встретиться со старшими офицерами "Гагарина" - Элайн Белл, Лу Корнийо и Энн Маркое - на "нейтральной" территории. Но, возможно, за всем этим скрывалось и еще что-то, на что ему следовало бы обратить особое внимание.

Стараясь не забивать себе голову этими мыслями, он облачился в парадную форму и теперь полностью соответствовал своему званию коммодора флота. Задержавшись на мгновение у зеркала, он окинул себя взглядом, словно готовился к строевому смотру - стряхнул пылинку с правого рукава, поправил форменную блузу. Седина в его волосах становилась все заметнее, но это не слишком его волновало, а наметившиеся морщинки вокруг глаз больше указывали на пережитые трудности, чем на возраст. Прихватив фуражку, Сергей вышел из каюты.

"С тех пор пройден немалый путь, - напомнил он себе. - С тех пор, когда меня могли поразить подобные торжества, прошли годы". Но, говоря откровенно, все эти церемонии по-прежнему производили на него впечатление. Глядя на суетящихся младших офицеров, он поневоле задумывался над тем, как много времени он провел здесь, на борту этого лучшего корабля на всем флоте Его Величества.

Вскоре вахтенный "Ланкастера" доложил о прибытии Элайн Белл. Ее сопровождали двое подчиненных - капитаны третьего ранга Энн Маркое и Луис Корнийо. Сергей знал Корнийо по школе космических пилотов и, позднее, по совместной службе на "Пончартрейне". Лу проявлял редкостный инстинкт к выживанию, которого недоставало его более умным коллегам. Это было очень ценным качеством для старшего помощника (его должности на "Гагарине"), но не слишком годилось для того, кто надеялся стать командиром: за ним закрепилась репутация человека, не желающего рисковать ни при каких обстоятельствах. Что касается Маркое, то Сергей знал ее только по ее служебному досье - одному из сотен, которые он просмотрел в процессе формирования своей эскадры. Ее знали как технического кудесника, и судя по взгляду, которым она оглядела помещение кают-компании, - взгляду архитектора или инженера - в этом была немалая доля истины.

Чан Уэллс тепло приветствовал всех офицеров, преподнеся каждой из дам искусно выточенную из хрусталя белую розу - символ старинной королевской династии, в честь которой и был назван "Ланкастер". Луису Корнийо был преподнесен белый парадный жезл с серебряной инкрустацией в виде звезды и меча - эмблемы "Гагарина". Сергей в душе поздравил своего помощника: это было хорошо придумано.

Собравшиеся офицеры стояли небольшими группами, обмениваясь репликами и потягивая вино из высоких хрустальных бокалов. Совершив несколько обходных маневров, Сергей смог наконец завести разговор с командиром авианосца.

- В вашей кают-компании прекрасно сервирован стол, сэр, - сказала Элайн Белл, указывая на изобилие фарфоровой и хрустальной посуды.

- В основном это наследство сэра Малколма. Плюс, конечно, вклады его преемников, не исключая и меня.

- Где же ваш вклад? - спросила Элайн, внимательно оглядывая комнату.

Сергей жестом показал на длинный стол.

- В первый год моего пребывания на "Ланкастере" я приобрел его у капитана старого "Армитеджа". Попав в засаду зоров, корабль был очень здорово потрепан под Бо-реном. Его отправили на металлолом. Но жалко было отправлять на свалку и это произведение искусства из амазонской древесины, так что я наскреб кое-какие деньги и купил его. И никогда не жалел об этом.

Капитан Белл посмотрела на Сергея с неподдельным уважением.

- У вас отменный вкус, сэр. Иметь такую красивую вещь на военном корабле - это несколько экстравагантно, но в этом интерьере, - Элайн обвела рукой кают-компанию, - она смотрится вполне органично.

Сергей улыбнулся и поднес к губам бокал, но не успел он сделать глоток, как послышался звон разбитого стекла. Тотчас же на этом месте образовалась пустота, в центре которой остался только виновник происшествия - молоденький лейтенант в парадной форме, остолбеневший, словно олень под прицелом охотника, с виноватым и одновременно ошарашенным видом. От волнения и одновременно от желания быть услужливым и прытким, он наткнулся на одного из старших офицеров и выронил поднос.

В то же мгновение все собравшиеся, не сговариваясь, дружно запели. Хормейстером был Чан Уэллс.

Скинемся для лейтенанта Элвея,

Скинемся для лейтенанта Элвея,

Скинемся для лейтенанта Элвея,

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});